Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

— Брагин! — взвивается Де Ниро. — Ты чего, охренел? Ты бы уж тогда прямо послезавтра и сказал, принёс бы чемодан и сказал, типа вот. Такие вопросы надо же заранее решать!

— Так я сам практически только узнал. Я ведь не просил, не заказывал, но Ферик решил, что он лучше знает, нужно мне или нет. Я, теоретически, могу отказаться, наверное. Но больше тогда не получится к нему обращаться…

Злобин долго и довольно искусно матерится. Настроение у него портится и в пельменную он не заходит. Говорит, чтобы я позвонил ему завтра утром и быстро, шагая навстречу ветрам в стиле Петра Великого, уходит прочь. Ну, а мы с Игорем, шедшим всё это время поодаль, от пельменей не отказываемся, тем более, что у нас дома уже пятый час по полудни. Тут не только об обеде, впору об ужине задуматься.

Хорошенько поев, мы возвращаемся в гостиницу. По пути я размышляю с кем нужно сегодня встретиться и какие проблемы обсудить. Мы уже входим в фойе и идём к лифтам, как вдруг я замечаю тень, бросающуюся в нашу сторону.

— Егор Андреевич, — чеканит слова, надвигающийся на нас человек. — Не торопитесь. Есть разговор.

Путь нам преграждает Дольф Лундгрен, помощник Плешивцева, настоящий Иван Драго. Сегодня он в штатском, но от этого менее решительно не выглядит. Челюсти сжаты, брови нахмурены, в глазах сталь.

— Пройдёмте! — сурово чеканит он.

25. Мамаша Бейкер никогда не плакала

В голове всплывает сюжет из Рокки — бац, бац и снова бац. Но Роки в исполнении капитана Трошина кулаками махать не спешит.

— Что значит, пройдёмте? — хмурюсь я. — На основании чего? Где мой законный представитель? Где бумаги? Просто так «пройдёмте» не получится, это я вам со всей уверенностью заявляю.

В доказательство тщетности попыток Трошина-Лундгрена Игорёк вплотную приближается к нам и обозначает свою чёткую позицию: сначала придётся устранить меня. Его то есть.

— Нет-нет, — вмиг идёт на попятную капитан. — Я не правильно выразился. Я просто поговорить хочу.

— Говори, раз хочешь, — пожимаю я плечами.

Он оглядывается по сторонам и неуверенно добавляет:

— Здесь неудобно. Давайте в кафе пройдём…

— В кафе? — переспрашиваю я и позволяю бровям полезть на лоб. — Серьёзно? Игорь, ты слышал? В кафе… Ну ладно, товарищ капитан, можно и в кафе. В какое?

— Да здесь же, в гостинице…

Хм… Неожиданно. Я полагал, что сейчас будет предложено выйти на улицу и куда-нибудь двигать. И что бы там случилось по пути совершенно неясно. Но здесь, в гостинице…

— Хорошо, — киваю я, — можно и в гостинице.

Только не в казино, естественно. Может он специально вынюхивать припёрся. Мы поднимаемся наверх, проходим в кафе и садимся за столик. Не терраса, но тоже неплохо. Высоченный потолок, официанточки с иголочки. Белые скатерти, респектабельная публика. Выглядит всё весьма буржуазно. Только лучше, потому что своё.

Заказываем кофе. Игорь садится отдельно и держит в поле зрения весь зал.

Мы с Дольфом пьём кофе. Молчим. Он нервничает, будто у него взрывное устройство под пиджаком, по виску стекает капля пота.

— В чём дело, товарищ капитан? Вы теракт задумали? Если нет, расслабьтесь, а то, я боюсь, у вас сердце не выдержит. И зря вы на кофе налегаете, вам бы Ново-Пассита ведёрко. Ладно. Спокойно. Давайте, выкладывайте, чего вам надобно.

Он залпом замахивает довольно большую чашечку кофе и смотрит мне прямо в глаза. В переносицу, как его учили на психологических тренингах, если такие уже существуют в наше время.

— Егор Андреевич… э-э-э…

— Можно просто Егор, — подбадриваю его я.

— Да, Егор… В общем, тут вот какое дело. Это связано с катранами нашими… Э-э-э… Короче, я сейчас остался за старшего по точкам, ну, Плешивцева-то ваши взяли. У нас раздувать не стали, уволили его по-тихому задним числом и всё. Но дело не в этом. Я вот что думаю, пока паны ссорятся, у мужиков… или как там…

— Чубы трещат? — подсказываю я.

— Ну вроде того. А нам зачем? Одним словом, я хочу предложить сотрудничество.

Во как…

— Сотрудничество? — переспрашиваю я. — Это как вообще? Типа мы что будем делать? Нет, я так-то за, я всегда за сотрудничество, а не за конфронтацию, да только я понять не могу, в каких вопросах это сотрудничество может быть налажено.

— Я могу пока в одностороннем… — он запинается и замолкает, но потом заставляет себя договорить, — порядке…

Хм…

— Хм… — говорю я. — Я, конечно, рад, правда рад, но хочу понимать мотив. Почему? Вы человек системы, у вас там всё схвачено, Плешивцев выбыл, теперь вы вместо него. И должность тоже вашей будет, наверное, или даже уже. И в чём тогда дело?

Он облизывает пересохшие губы и озирается. Завидев официанта, машет ему рукой. Ещё кофе. Точно сердце выпрыгнет.

— Да ну как сказать, — сжимает он внушительного размера кулак, как у Ивана Драго. — Так-то оно так, но я бы хотел и при вас в деле остаться.

— В смысле?

— Да слухи-то ходят. Люди говорят, вы хотите под себя всё забрать.

— Люди говорят? Серьёзно? Нет, это даже не смешно. А как забрать-то? Может, поможете?

— Ну… — мнётся он, — я ж про это и толкую.

Во как… Это что, типа подстава какая-то? Но не может же он так натурально играть…

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Василий Альбертович, — отвечает он.

— Василий Альбертович, я правильно понимаю, что вы хотите продолжить управление своими игровыми точками, если формально контроль перейдёт от МВД к… к другой силовой структуре?

— Ну, я многое знаю, вернее, людей многих. Я, собственно, с самого начала в деле, от возникновения. Да. Хочу. Может, при вас дела лучше пойдут, потому что перспективы роста есть, но у нас там одни урки практически ошиваются, а это, знаете, не самый лучший вариант. Трудно начать было разговор этот дурацкий…

Ему явно становится лучше. Он вообще, судя по всему, неробкого десятка парняга, но не дипломат явно. Перенапрягся и переволновался.

— Ну, а если всё останется, как было?

— Да вот не надо, чтобы оставалось. Надо зарабатывать, пока есть возможность. В общем…

Он замолкает.

— В общем, Василий Альбертович, я вас услышал.

Терпеть не могу, когда так говорят. Услышал. Ну, и что дальше, если услышал? Но вот бывает, что иначе и не ответишь.

— Я, честно говоря, удивлён, — продолжаю я. — Этот разговор меня удивил. Но и обрадовал тоже. Я вам сказал, что искренне рад сотрудничеству, так вот, я не соврал. Но я далеко не самая важная шишка, вы же понимаете. Поэтому мне нужно со старшими товарищами поговорить, доложить, порекомендовать, объяснить. Это везде одинаково работает, во всех структурах.

Я и сам мент, чуть не срывается у меня с языка. Впрочем, когда это было-то…

— Да-да, — кивает он. — Я это понимаю, разумеется. Тем не менее, на нашем уровне, мы можем поддерживать какие-то контакты. Я знаю, что вы курируете не только московскую точку, но ещё и сибирские. У нас тоже есть подвязки за пределами столицы и даже в Сочи. В любом случае, обмен оперативной информацией, другие вопросы, всё это мы можем решать совместно.

Он встаёт, и я тоже поднимаюсь, протягиваю руку. Интересное кино. Интересное.

— А с кем наверху связан Караваев ваш? — спрашиваю я, про Печёнкинского куратора или покровителя. — Кто на вершине пищевой пирамиды?

— Рахметов, — не задумываясь отвечает Торшин, — Хамза Николаевич. Он зам Щёлокова, большой человек.

— Тоже из БХСС?

— Нет, он вообще транспортник, но так-то со многими связан-повязан. Есть ли над ним кто-то я не знаю.

— Транспортник? — уточняю я.

— Ну, из управления транспортной милиции, — поясняет капитан. — Он совсем недавно замом стал.

Транспортник — это интересно. Это кое-что да значит. Сердце ёкает, сигнализируя, что идея, которая приходит мне в голову, может быть неплохой. Хо-хо. Торопиться не будем, конечно, сначала всё обдумаем. Да и время ещё имеется. Да…

— Что же, — говорю я с улыбкой. — Признаюсь, разговор прошёл в гораздо более позитивном ключе, чем я изначально предполагал.