Андрей Посняков - Меч времен

Миша, конечно, чувствовал себя неловко перед водителем и пассажирами — но тут уж ничего нельзя было поделать…

Они сошли у повертки на турбазу и, дождавшись, когда несчастный Трофим немного придет в себя, пошли по знакомой лесной дорожке, вернее — по бездорожью. Так и добрались до пресловутой лужи.

— Надевайте! — Михаил снял браслеты, одетые на обе руки… один, два… пять. — Так! Борис, Трофим, девушки — браслетики по моей команде ломаем… вот так вот… должны хрустнуть…

Борис неожиданно вздрогнул, бросив на Мишу вдруг ставший подозрительным взгляд, да и девчонки переглянулись…

Михаил успокаивающе улыбнулся:

— Лиходеи делали то же самое?

— Ну, — настороженно кивнул боярич. — Сами и ломали, с хрустом.

— Вот и сейчас надобно так же — такой уж обряд. Задобрим местных божеств.

— Ха! — Борис ухмыльнулся. — Вот уж не думал, Мисаиле, что ты — язычник!

— Он правду говорит — леших задобрить надобно! — решительно заявила Добронега. — Иначе, чувствую, не выбраться нам — закружит кругами леший, сгинем.

— Не сгинете! Только все разом ломайте… Ну — раз-два… Готово!

Они исчезли все разом — в синеватой вдруг вспыхнувшей ярким огнем, дымке… Все, кроме самого Михаила… и Бориса! Миша специально выжидал — а получится ли? Боярич же, как видно, не доверял…

— Ну? — Миша улыбнулся. — И чего ты ждешь?

— А ты? — подросток нервно дернулся. — Где они? Куда исчезли? Ты что — колдун, волхв?

— Почти, — Михаил вдруг насторожился, услыхав быстро приближающийся шум мотора.

А вдруг — погоня? Медсестра позвонила, местное отделение милиции выслало наряд…

Борис тоже обернулся на звук…

Миг — и Михаил набросился на него, схватив за руку, дернул, надавил на браслет… Оп! Хрустнул!

Теперь свой… сразу, тут же…

И ничего, казалось, не произошло — все та же лесная дорога, лужа…

Только шум двигателя вдруг как-то резко исчез, словно и не было!

Да еще с жуткими воплями бежали прочь какие-то вооруженные копьями люди! Засада! Те самые преследователи, парни с усадьбы Мирошкиничей… о которых Миша совсем позабыл. Видать, испугались, когда прямо перед ними, из воздуха, стали материализоваться тела… люди…

Да тут любой испугается… кто не в теме. Этих, похоже, в тему не посвящали — не сочли нужным?

Тем лучше, тем лучше…

Но, черт побери, где же… Ага — вот они!

Увидав своих, Михаил закричал, замахал руками:

— Эгей, девчонки! Трофим!

Господи… Одна из девушек уже увлеченно обнималась с каким-то оборванцем! Да что там обнималась — целовалась взасос… Добронега… Добронега — и Василий Нежданов, лоцман! Ну, встретились, наконец, полюбовнички. Встретились!

— Эй, эй, Василий! — подбежав ближе, Миша с хохотом стукнул лоцмана по плечу. — Отыскалась-таки, твоя зазнобушка!

— Мисаил! Миша! — из-за бревен выскочил рыжий востроглазый парень.

— Мокша!

— Где ж ты целый день-то шатался? — улыбнулся Мокша.

Целый день? День… Всего лишь день.

Михаил мотнул головой:

— Авдей… Что с ним?

— Да все так же… — Мокша, нахмурясь, обернулся к «баррикаде». — Правда, и не хуже… Его б на усадьбу скорей. Тати-то убегли… с чего бы?

С чего бы? Как и сказать…

А вообще-то, нужно было, пока не поздно, пользоваться представившейся возможностью — бежать, бежать, возвращаться, покуда не поздно, на усадьбу Онциферовичей, тем более, что хозяин ее, молодой боярич, с ними…

Кстати, а где же он? Наверное, где-нибудь рядом, в лесу…

— Эй, Борис! Борис!!!

Ответом была тишина. Лишь где-то недалеко, на болотах, изредка кричала выпь.

Глава 18

1240 г. Октябрь. Нагорное Обонежье

Усадьба

Будет стал на разбои, то разбоиника люди не платят, то выдадят его всего со женою и з детми на разграбление.

Не было Бориса нигде!

Напрасно кричали, напрасно искали по лесу — может, зашибся, подвернул ногу? — нет, зря все, бесполезная трата времени.

— Остался! — нервно потерев левую щеку, подумал Миша.

Браслетик не подействовал, плохо сломался или еще чего… В принципе — не особенно-то и страшно, боярич-то там, в будущем, не пропадет — на турбазу выйдет или в деревню. А завтра — хотелось бы верить, что уже завтра — Михаил и сам там объявится, уж тогда можно будет отыскать парня, да отправить — браслеты в тайнике еще оставались.

Рассудив таким образом, молодой человек несколько успокоился и вплотную занялся проблемами нынешними, здешними — нужно было как можно быстрее добраться до усадьбы княжеского бирича Ермолая. Сейчас осень — время для сбора мыта, и наверняка не сегодня, так завтра на усадьбе объявится и сам бирич, и немалое количество воинов. Бирич — представитель князя Александра, представитель закона, против которого вряд ли решатся вступить люди Мирошкиничей, боярышня Ирина — девка умная, на голову ничуть не отмороженная, это ж надо — такое дело замутить! Значит, зря на рожон не полезет, не сунется.

До Биричева, по всем прикидкам — километров где-то около двадцати по лесным тропам, да потом — через озеро, к ночи вполне можно добраться… можно было бы, если б не тяжело раненный Авдей, которого нужно было нести. Собственно, Авдею с Мокшей вполне было б достаточно добраться до усадьбы Онциферовичей, они ведь были там не чужие… что же касаемо остальных… Лучше — у бирича. Безопаснее как-то. Староста Нежила — тот еще фрукт, явно связанный с Мирошкиничами, так что лучше уж не оставлять там ни Трофима, ни девок.

Мокша с Трофимом ловко смастерили носилки из сухостоя и лапника, и, осторожно переложив на них раненого, вопросительно посмотрели на Мишу — не пора ли, мол, в путь?

Михаил махнул рукой и зашагал впереди, стараясь не очень спешить — приноравливался к шагу носильщиков. Сразу за ним шел лоцман Василий, позади него — девушки, замыкал процессию Трофим, настороженно прислушивавшийся к тому, что делается позади — мало ли, погоня?

По ходу пути делали небольшие привалы, да по очереди сменяли носильщиков. Шли неожиданно ходко, благо худенький Авдей весил не так уж и много. Более-менее широкий зимник то и дело прерывался небольшими болотцами и ручьями со студеной водицей. Ручьи приходилось форсировать вброд, что было не особо приятно, даже учитывая солнечную погоду — хоть с этим повезло, поистине вокруг стояло настоящее бабье лето, с золотой листвою берез, пронзительно голубым небом и красно-желтыми кленами.

По пути, конечно, можно было бы подстрелить какую-нибудь дичину — глухаря или рябчика, на худой конец — утку — их тут было во множестве, имелись и луки со стрелами, свои и трофейные, подобранные у лужи. Однако охота и костерок означали задержку, да и дым в такой ясный день был бы хорошо виден издалека, а зря рисковать никому не хотелось. Поэтому, справедливо рассудив, что поесть можно будет и в Биричеве, путники дружно решили не тратить зря время.

Насколько помнил Михаил, зимник выводил к пашозерской усадьбе Онциферовичей, староста которой, Нежила, да его подручный Страшок — тайные соглядатаи лиходеев. Впрочем, в открытую они действовать не решались… Мокша с Авдеем, таким образом, были бы уже дома… И лучше бы — одни, лучше бы не показывать старосте девушек и Трофима, да и самому б — нежелательно.

Михаил вздохнул — имелось у него на усадьбе Онциферовичей одно небольшое личное дело — повидать Марью, проститься. Все же, как ни крути, а хорошая она девчонка… хоть и раба.

Раба — гм… Холопка, с одной стороны — не имеющая никакой собственной воли и полностью зависящая от своего господина, а с другой — находящаяся под этого самого господина защитой и покровительством, без чего в этом жестоком мире было просто не выжить. Впрочем, как и в будущем…

Рассуждая на ходу, Михаил решил сопроводить всех до озера, а уж там проститься да свернуть к Онциферовичам, к Марьюшке, заночевать, да вернуться обратно к Долгому озеру — домой, браслетик, слава богу, имелся.

Поглядывая по сторонам, Миша примечал путь: вот здесь — старая, обуглившаяся от удара молнии, сосна, тут — ельник, а там, за ручьем — повертка. Никакой реки, с удобством соединявшей бы Долгоозерский и Пашозерский починки, не имелось — а потому зимник был вполне приметен даже сейчас, практически летом. Пусть ручьи, пусть болотца, но идти можно, правда — лишь в светлое время суток, в темноте вполне можно угодить в какую-нибудь трясину или вообще заплутать.

Оторвав от подола рубахи пару лент, Миша, чуть поотстав, привязал их в самых глухих, заросших местах — чтобы потом, на обратном пути, шагать смело. Да, что и говорить, осень выдалась славная: было, наверное, плюс пятнадцать или около того, в небе ласково светило солнышко, вокруг, в лесу чирикали какие-то птицы, а в прозрачных водах попадавшихся на пути ручьев радужно-серебристыми отблесками играла форель.