Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

— А какие у нас шансы сдать на шестой ранг, наставник? — спросила Дара.

— Шансы есть, даже, пожалуй, неплохие, — пожал он плечами. — Но если в вашем пятом ранге я вполне уверен, то заявку на шестой рекомендовать не рискну. Комиссия, конечно, достаточно снисходительно относится к выпускникам, но шестой ранг — это довольно серьёзная заявка, и они захотят убедиться, что вы реально этому рангу соответствуете. Они вообще насторожённо относятся к тем соискателям, кто пытается прыгнуть через ранги. С открытой заявкой будет, конечно, ещё сложнее, но там вы, по крайней мере, ничем не рискуете.

Здесь я тоже немного загрустил. Если комиссия насторожённо относится к тем, кто сдаёт на шестой ранг, то как они отнесутся к тем, кто заявился на восьмой? Откровенно враждебно? Чувствую, наша с Ленкой аттестация лёгкой не будет.

— А чем открытая заявка сложнее? — заметно помрачнев, спросила Дара.

— У вас может просто не хватить выносливости, — ответил Генрих. — Аттестация требует всех сил, и сдача на два ранга подряд мало у кого получается. Много сложных заданий, много боёв подряд с сильными противниками… в общем, я рекомендую вам сдавать на пятый ранг, а если вы всё-таки считаете, что у вас хватит выносливости на две аттестации подряд, то рекомендую открытую заявку. Хотя с выносливостью я вам, пожалуй, помогу — для Арди с Менцевой я уже мало чем полезен, вот и займусь усиленными тренировками с вами. Подтяну вам как следует выносливость — если вы не сможете потянуть двойную аттестацию, то не потому, что я недостаточно над вами потрудился.

Сельковы дружно спали с лица — такое обещание сулило много боли, пота и слёз. Пользу от уроков Генриха, конечно, трудно переоценить, но из того, что полезно, далеко не всё приятно.

— А что касается семьи Арди, — продолжал Генрих, — то сейчас подойдёт Анна Максакова — она, как я понял, собирается вами заняться. Вот и пусть займётся, не всё же вам пинать старого больного преподавателя. Сидите здесь и ждите, а мы с Сельковыми для начала немного побегаем по сугробам. Всё, побежали, и лучше не пытайтесь отстать — отстающих буду стимулировать.

Сельковы о его методах стимуляции знали всё, так что медлить не стали, а стремительно рванули с места. Мы с Ленкой проводили их взглядами и с недоумением переглянулись. Каким образом Максакова собирается нами заняться, было совершенно непонятно. Впрочем, ждать её пришлось недолго — уже через пару минут она показалась из боковой двери, и я сразу отметил, что она была одета в одноразовый комбинезон. «Кажется, нас будут бить», — послал я мысль Ленке, и та грустно вздохнула. Ну, как в своё время выразился ремесленник Круга Януш Ожеховский, мы же за этим на боевой факультет и поступали, разве нет?

— Кеннер, Лена, здравствуйте, — приветливо улыбнулась нам Анна, и мы вразнобой поздоровались в ответ. — Ваш преподаватель боевой практики настаивает, что его занятия для вас совершенно бесполезны.

— Господин Генрих излишне скромничает, как мне кажется, — возразил я. — Его уроки для нас очень полезны. Он прекрасный преподаватель.

— Насчёт того, что он прекрасный преподаватель, нет никаких сомнений, — согласно кивнула Максакова. — Очень печально, что он уходит.

— А кого в этом винить? — пожал я плечами. — Если политика Академиума состоит в том, чтобы выжать из должника по максимуму, то совсем неудивительно, что люди стараются уйти при первой же возможности.

— Не ко мне претензия, — хмыкнула Анна. — Я ведь и сама в своё время через это прошла. И повлиять на Академиум я никак не могу — вы сами сыграли немалую роль в том, что Академиум практически полностью ушёл из-под влияния Круга.

Я просто посмотрел на неё с иронией.

— Ну хорошо, хорошо, — поморщилась она, — мы вместе на это повлияли. Но всё же не вам здесь выступать с осуждением — ваше семейство входит в попечительский совет, да и вообще обладает достаточным влиянием, чтобы попытаться как-то изменить ситуацию. Однако вы явно ничего не собираетесь сделать.

— Не собираюсь, — подтвердил я. — Благодаря этому я уже приобрёл несколько ценных сотрудников, в частности, того же Менски. Да и ещё наверняка приобрету. Зачем мне что-то менять?

— Немного цинично звучит, не находите? — подняла бровь Анна.

— Звучит не очень хорошо, согласен, — признал я. — Но как глава семейства, я так ведь и обязан рассуждать. Однако это всё же не главная причина. На самом деле у меня просто нет способа на это как-то повлиять — даже если мне удастся убедить попечительский совет, у него нет полномочий принимать подобные решения. Да и вообще, я глубоко сомневаюсь в самой возможности что-то изменить — Академиум давно использует такую систему и полностью под неё подстроился. Если мы вдруг от неё отказываемся, сразу же возникает масса вопросов, и прежде всего: где брать преподавателей и если мы их всё-таки найдём, то где взять деньги, чтобы платить им соответствующее жалованье? Сможем ли мы создать новую работающую систему вместо разрушенной старой? В конце концов, наверное, сможем, но сколько времени это займёт и чего это будет стоить?

— У меня нынешняя система Академиума вызывает отвращение, — вздохнула Анна. — Она забрала у меня тридцать лет жизни. Но отвлекаясь от моего личного отношения, должна признать, что полностью с вами согласна. Пока эта система не прогниёт до основания, что-то изменить вряд ли получится. Но мы как-то совсем ушли в сторону. Так вот, Менски достаточно веско обосновал необходимость отдельных занятий для вас с Леной, Академиум, как принято в таких случаях, обратился в Круг за помощью, и вот я здесь.

— Я рад, Анна, что вы нашли возможность позаниматься с нами, — с благодарностью сказал я. — Но всё же удовлетворите моё любопытство: зачем это вам? Вы ведь не штатный преподаватель, да и вообще ничем Академиуму не обязаны.

— Ну, потренироваться с сильными противниками всегда полезно…

Я посмотрел на неё с ясно выраженным сомнением.

— Да некого мне больше послать, Кеннер, — с досадой сказала она. — Понимаю, что в такое сложно поверить, но это действительно так. Высшие мне не подчиняются, а обычные Владеющие Круга не подходят. Даже наши девятые ранги ничем не лучше Менски,