Афганский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил
— Отвечаю, — прозвучал спокойный голос генерала.
— В районе 799й наблюдаю очень большие отряды бармалеев. Работаю с Торосом. Повторяю, очень много бармалеев.
— 302й, понял. Идёт колонна. Сейчас в 20 километрах от 799й. Вступила в бой. Пускай терпят!
— Да нас окружили, 001й! — взревел Торос.
— Терпи, терпи, Торос! Идёт уже помощь. Ты наводи давай, сынок!
Все тропы и проходы к высоте были заполнены духами. Они ползли со всех сторон. Дым от пороховых газов и пыль заполонили всё вокруг. А на вершине с нескольких точек работали наши парни.
— 302й, духи обходят по северному склону. В районе густых кустарников, — продолжил наводить нас авианаводчик.
— Понял. Работаю. 4й, интервал 20 секунд. Атакуем зелёнку с севера.
— Выполняю.
То что у духов значительное численное преимущество, было понятно ещё и перед началом операции. Но чтоб настолько!
Среди густого кустарника заметить перемещающихся душманов крайне сложно. Нужен какой-то ориентир.
— Торос, дай за что-нибудь уцепиться. Одни кусты передо мной.
— Работай с курсом 80 и не ошибёшься, — разрывался авианаводчик.
Вот это точность! Слегка выровнял курс захода. На панели вооружения по-прежнему выбраны НАРы. Вариант очереди выставлен.
— Пуск! Выхожу влево.
Снова реактивные снаряды ушли к цели, отбрасывая сизый дым. Несколько секунд и «зелёнка» превратилась в сплошную серую массу. Следом залп выполнил Иван и закрепил успех.
— Вот туда! Ещё раз. Залёг… твою мать!
И это самое вежливое, что смог сказать авианаводчик Торос. Пролетаю над рекой и разворачиваюсь, чтобы вновь выйти на цель. Но мой взгляд падает на другое действо. То, что разворачивается среди петляющих дорог Пакистана.
Духи подъехали прям на грузовых автомобилях, спешились и направились в атаку. И это были непростые парни. Тёмные одеяния намекали, что это те самые «Чёрные аисты». На других склонах подобно длинным гадюкам тянулись колонны душманов. Они уже в каких-то 20–30 метрах от первой линии наших парней.
— Песок, 302му на связь! — запросил я Сопина.
Если мы сейчас начнём работать по склонам, зацепим наших. А если будем заходить с востока, залетим в Пакистан. Причём на несколько километров.
— Песок, 302му, — продолжал я вызывать Игоря Геннадьевича.
— 302й, от… веть, — сквозь посторонний шум пробивался голос.
Это был не Сопин. А на высоте начались взрывы. Будто кто-то высыпал мешок гранат. Не разобрать кто и где. Слишком близко подошли душманы.
— 302й, это Торос. Командир группы ранен, духи озверели, начали нас забрасывать гранатами, прошу помощи, — открытым текстом начал говорить авианаводчик.
— Торос, сколько метров от тебя могу работать? — запросил я.
— 20–25. Или с востока, с востока заходи. Мы не можем с той стороны удержать. Не мож…можем, — прерывалась связь.
Даже из пушки работать нельзя. Однозначно попадём по своим. А тут ещё и в эфир авианаводчик назвал расстояние.
— Кеша, рассчитай…
— Уже. Квадрат 34–71. Выход на боевой после прохода отметки 1568, — выпалил Петров.
Кеша всё без меня понял.
— 001й, прошу атаковать с квадрата 34–71. Наблюдаю там большие отряды духов.
— Запрещаю, 302й. Не пересекать «ленточку», — ответил мне заместитель командующего.
Чтобы атаковать восточный склон, нам нужно залететь в Пакистан. И атаковать духов с его территории. А значить нарушить приказ командования.
— Через несколько минут спасать будет некого… — прозвучал в эфире тяжёлый голос Сопина.
