Андрей Посняков - Невеста из ниоткуда
– Сначала – я! – Харальд протянул руку. – Вдруг, да мед этот отравлен?
Женька не прекословила, понимала – варяг все делал как надо. А вот Бьорн хмыкнул:
– Да кому в этой чаще надобно нас травить?
– Вкусно. – Сделав пару глотков, скальд вытер губы ладонью и передал флягу Бьорну. – Попробуй.
– Этак вы все выхлебаете, – улыбнулась княжна. – Дайте-ка.
Мерянский мед оказался вкусным, сладким, с какими-то пряными травами и весьма хмельным. У княжны даже голова закружилась, словно после стакана водки. Все вокруг: белоствольные березки, малинник, зеленеющий вдали луг – сделалось каким-то невообразимо красивым, ярким, как в фотошопе, потом и вообще – поплыло…
А после шибануло в нос медом! Сильно! Словно кто-то кормил насильно, обмазывал…
Так ведь и обмазывали!
Женька в ужасе распахнула глаза. Зачем?! Дернулась, пытаясь встать или хотя бы поднять руку – куда там. Спина прочно притулилась к толстому стволу дерева, ноги вытянуты в траву, руки… руки связаны накрепко! Кругом мухи жужжат, лицо и шея – в липкой медовой жиже, а перед глазами, с крынками в руках, посмеивающиеся вражины… Довмысл со Стемидом. Ого! Явились, не запылились, сволочи!
– Ну, здрасьте, – пришла в себя Женька. – Наше вам с кисточкой. И что это вы меня медом мажете?
– А чтоб жизнь твоя слаще казалась! – Варяг, выпрямившись, захохотал в голос.
А сообщник его поганый, Довмысл, тут же поправил:
– Не жизнь, Стемиде, а смерть.
– Медведицу на меня направить хотите? – живо сообразила княжна. – А вдруг да не сожрет, просто оближет?
– Оближет? – Наклонившись к брошенной рядом, в траву, котомке, Стемид вытащил оттуда странный железный предмет, сильно напоминавший «цапалку» для сбора ягод «на сдачу» – только зубцы были куда как массивнее и острее… словно медвежьи когти!
– Та-ак… – Пленница закусила губу. – Вот, значит, как старосту…
Довмысл расхохотался, дребезжаще-противно и мерзко:
– Гуще мажь, Стемиде… Вот – и здесь.
Сильная рука рванула ворот туники, обнажив грудь.
– Ох, какие…
Глумясь, Стемид потрогал соски сладкими, липкими от меда пальцами, прищурился:
– Может, нам, Довмысле, ее… того…
– Ране надо было об том думати! Сейчас уж – обмазали… да и некогда. Ну, хватит уже… Сейчас ей – по горлу, да пойдем. Наконец долеталась, птичка…
Довмысл взял в руки железную «медвежью лапу», примерился…
– Постойте! – рванулась княжна. – Сами-то знаете – зачем вам моя смерть?
– А затем, чтоб нам под тобой не ходити, – расхохотался Стемид. – Мы про тебя слишком много знаем. Ты – про нас.
– То так, – согласно кивнув, Женька презрительно хмыкнула. – Не думала я, что вы такие дурни.
– Это почему же дурни? – обиженно переглянулись злодеи.
– Потому что могли бы как люди жить, в Киеве, в чести и при богатстве. Но если вам так нравится шастать по здешним лесам… иль вы к хазарам податься надумали? Так Святослав-князь их обязательно разгромит, попомните мои слова.
– Нам плевать на хазар!
– А на себя? Вижу – тоже. Ой, дурни вы, дурни.
– Пообзывайся еще! Друже, давай-ко, я… может, половчее управлюсь.
– Сиди уж – половчее, – опуская лапу, неожиданно огрызнулся Довмысл. – Я вот все про хазарина думаю… Кто они нам?
Варяг сплюнул в траву:
– А она? Мыслишь… по-другому все сладить?
– Мыслю – живота лишить недолго. Чик – и нету. Сперва послушаем, что предложит. Эй, – мужичага потряс Женьку за плечо. – Что молчишь?
– А я все сказала уже. – Ох, чего только стоило княжне вести себя сейчас как ни в чем не бывало. – Почет, богатство, власть. Вольготная жизнь в Киеве. Уж и не знаю, чего вам еще и надобно?
– Вольготная жизнь, говоришь…
– Ну да! Вы вернете меня в острог, явитесь как мои освободители, за что получите часть дани…
– Не слушай ее, друже, – недоверчиво скривился Стемид. – Она ж потом отомстит!
Княжна натянуто улыбнулась:
– Может, и желала бы. Да не успею.
– Как не успеешь?
– А так! Я, видите ли, вовсе не собираюсь в Киев. – В синих глазах девушки сияло вышедшее из-за облака солнце. – Я хочу вернуться домой… хотя бы попытаться! И вы мне в этом поможете!
– В лесища свои собралась?
– Пусть так – в лесища. Таким образом, я вам – не помеха.
– И как мы тебе поможем? – Помолчав, Довмысл задумчиво погладил бороду.
– Сначала к нашим вместе вернемся, а потом я с вами в Киев – якобы в Киев… Больной сильно скажуся, а в пути помру. Схороните.
– О как! Схоронить – это мы с радостию.
– Охотно верю. Ладно! На самом же деле ни в какой Киев мы не пойдем, просто подсадите меня на ладьи к ладожским купцам… Ну, должен же туда хоть кто-то идти кроме булгар этих.
– Булгары нынче в Ладогу не идут… новый приказ исполняют.
– Не спрашиваю чей… Ну, так как? Согласны?
– Посейчас, отойдем. Посоветуемся…
Алчность все же взяла свое, хотя Женька, честно сказать, сомневалась и сама себе казалась не особенно-то убедительной. Впрочем, двое авантюристов, похоже, так не считали…
– Ладно. Поглядим. Но ежели что… удушим сразу! Други у нас средь твоих варягов есть.
Вместительные ладьи новгородского торгового гостя Неждана Варяжская Борода одна за другой причалили к низкому, поросшему редколесьем берегу.
– Вот тут и высадим тебя, госпожа, – обернулся к знатной пассажирке Неждан – высокий, ладно скроенный, с красивым широким лицом и густой светло-русою шевелюрой, с заплетенными в тугие варяжские косички бородкой – от того и прозвище. Варягом, кстати, купец вовсе не был – из ильменских словен. И мать была оттуда, и батюшка, и все предки.
Неждан-гость, оказывается, неплохо знал Довмысла со Стемидом, имел с ними когда-то какие-то взаимовыгодные дела и, возвращаясь из Булгарии в Новгород, конечно же, не отказал взять попутчицу – знатную весянскую красу деву, добиравшуюся к родичам, на Выдь-реку.
– Эко те угораздило-от, госпожа-краса, аж к вятичам!
– Так налетели супостаты… в полон забрали, едва вырвалась. А уж там добрые люди помогли, не оставили.
– Это Довмысл-то со Стемидом – добрые люди? – открыто смеялся торговец. – Небось, с родичей твоих за помощь виру взяли немалую.
– Да уж, немалую. Однако ж спасибо, что помогли. Как и ты…
Неждан махнул рукой:
– Меня-то не благодари – заплатила изрядно, да и путь долгий беседою скрасила. Эх…
Мечтательно прикрыв глаза, купец хотел бы сказать, что путь мог бы оказаться еще более сладким, коли б такая краса не кобенилась бы… Впрочем, краса и не кобенилась – Неждан сам не приставал, опасаясь все той же парочки: Довмысл со Стемидом в Новгороде и Ладоге бывали часто, ежели что, запросто могли навредить, так что ссориться с ними выходило себе дороже.
– А подальше-то никак нельзя? – всматриваясь в хмурый берег, попросила княжна. – Вон, хоть у излучины.
Свернуть к излучине новгородец наотрез отказался:
– Там ведь, милая моя, отмели да камни.
– Камни? Ну, ладно, и так дойду…
Изгой-охотник весянин Койво, по прозвищу Дурная Рука, с раннего утра тайком пробирался по берегам вслед за ладьями в надежде хоть что-то урвать. Река изрядно петляла, и весянин вполне поспевал за корабликами, срезая путь лесом, холмами, оврагами. Места кругом потянулись знакомые, и это было опасно – вполне могли встретиться бывшие соплеменники, изгнавшие Койво из рода за самое постыдное дело – за воровство, за татьбу. Иному-то, может, и руки б отрубили, да вот только Койво родным племянником покойному старейшине Войко Старому приходился, а Войко все в роду уважали. Вот и пожалели племянничка его беспутного! Зря… ох, зря.
Частенько наведывался Дурная Рука на земли своего бывшего рода – проверял чужие силки да переметы, осторожничал и ни разу еще не попался. А несколько раз набредал на такие вот караваны – как корабельщики становились на ночевку, тут уж изгой-весянин не терялся, действовал с выдумкой и смело, а лучше сказать – нахраписто.
Один раз чуть было не увел в лес приглянувшуюся невольницу, жаль, торговцы вовремя спохватились, в погоню бросились… Пришлось прирезать деву – не оставлять же! Хоть так навредить, раз уж не себе, так и не людям.
Другой раз приходилось долго выслеживать, таиться… А тут… тут – что же это? Добыча сама в руки идет?
Не веря глазам своим, Койво, таясь в густом ельнике, наблюдал, как спускалась по сходням надменная красавица дева – одна! Без воинов, без слуг… Или… воины дожидались где-то в лесу? Должны были встретить? Может, и должны, да вот не встретили – девчонка пошла вдоль реки одна, перепрыгивая с камня на камень. Вот остановилась, со смехом помахала ладейкам рукой, прокричала что-то. Доброго пути желала – вот что. Ей тоже пожелали, ага.
Эх-х-х… Вот без чего плохо было в лесу даже летом – так это без баб! Потому-то изгой на ту полоняницу и польстился, об осторожности позабыв. Вот и здесь, следовало бы об опасности возможной подумать – да куда там! Вместо головы совсем другое нынче за Койво думало!
