Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей
— Здравствуйте! Пётр, — обратилась она к юноше, — я не знаю, что успела рассказать Аграфена Осиповна, но тебе угрожает опасность, и это извиняет моё бесцеремонное вторжение в твои дела. Скажи мне, как ты оказался на Транспорте №55?
— Купил билет, — промямлил Петя и опустил глаза, всем своим видом демонстрируя, что врёт. Василиса зафиксировала это и задала следующий вопрос.
— Ты знал, что транспорт перевозит секретную лабораторию?
Петя кивнул, не поднимая головы.
— Ты знал историю профессора Филиппова?
Петя застыл в растерянности и еще раз кивнул. Ну, конечно! Как же не знать, если его дядя — соратник ученого.
— Ты сопровождал секретный груз?
— Да, — взяв себя в руки, коротко ответил студент, сжимая фуражку.
— По просьбе дяди?
— Нет.
— О, господи! — Вася не выдержала и театрально закатила глаза, — тайны мадридского двора! Петя, я сейчас пытаюсь хоть как-то склеить всю мозаику и понять, с какой стороны грозит опасность, а мне приходится вытягивать из тебя клещами информацию по чайной ложке. Ты можешь мне помочь?
— Я там был по заданию ревкома, — совсем по-детски шмыгнув носом, сказал паренёк, — и мои товарищи очень хотели, чтобы груз дошёл до Севастополя. Им было незачем что-то топить и кого-то убивать. Наоборот, они надеялись, что изобретение профессора Филиппова послужит делу мировой революции.
— А дядя про это знал?
— Догадывался, — вздохнул Петя, — он получил приглашение от военно-морского ведомства — прибыть в Одессу, принять и проверить комплектность лаборатории, но категорически отказался. После Порт-Артура и смерти Пильчикова он вообще боялся хоть как-то демонстрировать причастность к работам Филиппова. Тогда я сказал, что мог бы всё сделать вместо него…
— И он тебя не отговаривал?
— Он мне запретил даже думать об этом, но… Нашлись товарищи, которые были более убедительны.
— Ревком?
Петя снова кивнул.
— Дядя написал рекомендательное письмо, заверил его во Дворце Главного Командира[14], и с ним я поехал в Одессу встречать лабораторию.
— Скажи-ка мне, товарищ Гаврош, — прищурилась Вася, — а как фамилия твоего могущественного дяди, запросто заверяющего свои письма у командующего флотом?
— Такая же, как у меня, — Петя пожал плечами, — Налётов… Михаил Петрович[15].
— Ах вот оно что… — Вася перевела взгляд на бабу Груню, — тот самый, кто был с моими родителями и профессором Пильчиковым в Порт-Артуре?
Аграфена Осиповна бессловесно кивнула.
— Петя, мне срочно надо повидаться с твоим дядей, — попросила Василиса.
Глава 37
Ящик Пандоры
Интервременная молодёжь отправилась к Налётову на пролётке — транспорте, который Вася успела возненавидеть.
Выбежав из городских кварталов Севастополя, дорога петляла между холмами и горками. Безжизненные каменистые полосы перемежались уголками бурной растительности — травы, порядком выцветшей от июньского зноя, и густых зарослей вечнозелёных кустарников тиса, земляничника, колючего боярышника.
Закатное солнце, подёрнутое вуалью вечерней дымки, румянило темнеющий небосвод всеми спектрами красного цвета от карминного до кораллового. Редкие облака, случайно залетевшие в этот жаркий день на небесную гладь, разбавляли картину белым, серым и розовым оттенками. Щедрое разноцветие так сильно контрастировало со скромным окружающим ландшафтом, что Василиса перестала смотреть по сторонам, любуясь лишь космосом над своей головой.
Пробежав по выжженной степи несколько вёрст, пролётка сделала крутой поворот, обогнула холм и окунулась в совершенно иной пейзаж, погрузившись из жаркой пустыни в прохладный оазис.
Тряская ухабистая дорога закончилась, под колеса пролётки оранжевым ручейком потекла заботливо выровненная конным грейдером грунтовка. Небо заслонили кроны каштанов, высаженных по обочинам. По обе стороны узкой, аккуратной дорожки раскинулся ухоженный парк с песчаными дорожками, подстриженными газонами и кустами, беседками, обвитыми плющом, и цветочными клумбами, раскиданными по парку в шахматном порядке. Разноцветные бутончики и лепестки неведомых Василисе растений сплетались в замысловатые композиции. Природные краски перетекали одна в другую, ныряли под декоративные лопухи, кокетливо пробивались сквозь зелень лиан. От цветочного разнообразия рябило в глазах, и появилось желание остановиться, подойти, вдохнуть летний аромат, задержаться рядом с пёстрой палитрой, заботливо созданной руками садовника.
— Этот парк разбил городской голова Севастополя, Алексей Андреевич Максимов, — пояснил Петя. — Он хотел, чтобы все поверили: даже голые камни можно превратить в парадиз. Это ведь бывшие каменоломни. Дядя говорил, что здесь и трава не росла, а Максимов доказал, как человек может изменить собственную среду обитания, если захочет.
— А сам он здесь же живёт?
— Нет, — Петя нахмурился, — он умер… при очень странных обстоятельствах.
— Он тоже твой родственник?
— Нет. Но он очень хорошо знал моего дядю и профессора Пильчикова. Это и погубило Алексея Андреевича…
— Не поняла.
— Дядя сам объяснит, если захочет, — махнул рукой Петя, — мы уже приехали.
Грохот колёс по булыжникам эхом разлетелся от кирпичных оштукатуренных стен. Повозка проехала сводчатую арку под двухэтажным домом, построенным в строгом прусском стиле, и попала во внутренний усадебный дворик, ограниченный с трех сторон хозяйственными и жилыми постройками, а с четвертой — прямоугольным бассейном. Посреди бассейна стояла позолоченная скульптура мальчика с рыбой и раком, вцепившимся клешнёй в детскую руку.
— Красиво, но очень тихо и потому жутковато, — призналась Стрешнева.
— После смерти Максимова хозяйский дом пустует, — продолжил Петя, выпрыгнув из пролётки и протягивая Васе руку, — дядя живёт отшельником во флигеле, никого не принимает, ни с кем не общается.
Они прошли к крайнему зданию, остановились около лестницы, поднимающейся подобно улитке на высокий первый этаж.
— Только не удивляйтесь, — немного помявшись, выдавил из себя Петя, — мой дядя — большой оригинал, его поступки иногда бывают экстравагантны, поэтому многие принимают его за не вполне нормального…
— Если ты хотел меня подбодрить, то тебе это не удалось, — тихо ответила Василиса и подтолкнула студента под локоть, — тогда иди первым и принимай удар на себя.
— А вы?
— А я за тебя отомщу.
Петя хихикнул, оценив шутку, и не спеша стал подниматься по лестнице. А у Васи вдруг задрожали коленки от понимания, что этот визит — последняя надежда хоть что-то узнать о родителях, о себе и определить, наконец, где она дома, а где — в гостях.
* * *Петя нажал на кнопку у входа и внутри раздалась трель звонка, напоминающего школьный. Сначала никто не отвечал, затем щёлкнул входной замок: студент толкнул легко подавшуюся дверь, что позволило гостям проскользнуть внутрь.
Прихожая была пуста — ни души. Вешалка, комод, зеркало. Входная дверь закрылась сама, было слышно, как щёлкнула задвижка. Вася покосилась на замок, приводимый в движение за счет электромагнитов и удивленно хмыкнула: инженер-изобретатель вполне оправдывал свою профессию с первых секунд заочного знакомства.
Из пустынной прихожей молодые люди сразу попали в скромную гостиную, где единственной мебелью был гарнитур — стоящий посреди комнаты круглый стол и шесть венских стульев. Оттуда Петя повёл Стрешневу в дальнее помещение, насколько Вася поняла, оборудованное под лабораторию. На длинном, широком, сделанном на заказ столе, на полках, висящих над ним, и даже под столом громоздились измерительные приборы, реостаты, электрические батареи, медные тубусы, напоминающие насосы, и еще много-много всего, что Вася видела впервые, не понимая, для чего оно надо и как работает. О том, что всё это — не декорации, а рабочие инструменты, свидетельствовал легкий беспорядок на столешнице — записи, огрызки карандашей и обрывки проводов. Включённые приборы мерцали жёлтым светом ламп, в воздухе витал лёгкий запах озона.
