Благословенный. Книга 6 (СИ) - Коллингвуд Виктор
— В отношении левого берега Рейна, увы, я не смогу ничего поделать. Но если Франция предпримет некоторые усилия, то она сможет его сохранить.
— Что именно? — с деланным безразличием спросил Карно, но острый, полный жгучего интереса взгляд исподлобья выдал его с головой.
— Например, переселение. Сейчас мы организуем компанию «Новый свет», которая займётся перевозкою людей через океан в Америку. Французы могли бы способствовать эмиграции немцев из своих «новых департаментов».
Взгляд Карно, живой и такой красноречивый, вновь изменился; теперь он выражал сомнение.
— Но поедут ли прирейнские немцы в такую даль, особенно если учесть, что после переселения они опять окажутся там среди чужеземцев!
— Не совсем так. Мы будет селить их компактно, и создадим для них одно государство. Как вы знаете, с некоторых пор Луизиана принадлежит нам. Сейчас мы создаём в Новом Орлеане базу для наших паровых судов — «пароходов». Переселенцы будут доставляться в устье Миссисипи океанскими парусниками, и затем пароходы доставят их в верховья Миссисипи, в район Великих Озёр. Здесь из немецких поселенцев будет создано немецкое государство.
— Но большая часть Великих Озёр занята американцами!
— Нет. Они действительно объявили эти земли своей территорией, но создали там резервации для индейцев. Индейцы же быстро вымирают, так что вскоре эти земли станут пустынными.
Некоторое время Карно молчал. Мы шли рядом, мелкий гравий аллей скрипел под нашими ногами. Почему-то мне показалось, что мой собеседник хочет рассказать мне что-то важное, но никак не может решиться на это…
— Ваше Величество, скажу откровенно — наконец произнёс месье Карно — намерения Вашего Величества в отношении порядка определения границ между Россией и Польшей, с одной стороны, и между Польшей и Пруссией, с другой стороны, вызывают беспокойство у очень многих европейских правительств…
— Вот как? Отчего же?
— Такой порядок не выгоден решительно никому! Подумайте сами: ведь до сих пор границы устанавливались на основе феодальных или династических прав, либо же по праву завоеваний. Сейчас очень трудно найти в Европе границу, которая бы в полной мере отвечала этническому признаку. Поэтому, даже если случится чудо, и все европейские державы разом признают тот способ определение государственной границ, которые вы сейчас выдвигаете, это приведёт к бесконечным спорам и, вероятнее всего — воинам. А самое трагичное то что вы не найдёте понимание ни среди старых монархических правителей Европы, ни у политиков французской Директории. Более того — я очень серьёзно опасаюсь, что именно Франция станет самым непримиримым врагом вашей программы!
— Отчего же вы так полагаете? — холодея, спросил я.
— Ваше Величество, подумайте сами — ведь рейнские департаменты Франции сплошь заселены немцами; эльзасцы и валлоны, не говоря уже о фламандцах, тоже не считают себя истинными французами. В случае если принцип самоопределения территории станет основополагающим в мировой политике, Франции придётся вернуть обширнейшие территории, завоёванные ранее на волне революционного энтузиазма. И вот сейчас вы создаёте Северо-Германскую конфедерацию, государство, более мощное, чем Пруссия, явно способное спорить с Францией за левый берег Рейна. Это делает Россию потенциальным союзником немцев и врагом французов — ведь вы, в силу провозглашенных вами принципов, будете вынуждены поддерживать немцев, освобождающих своих единоплеменников из-под ига французской оккупации! Опасайтесь, Ваше Величество! Кровопролитие может достичь неслыханных, небывалых доселе масштабов!
Некоторое время мы молчали, неспешно ступая по аллеям цюрихского парка. Чёрт! Похоже, в глазах французов — даже таких здравомыслящих, как Карно — я приобрёл репутацию ярого германофила, а значит — врага их отечества.
— Вы знаете, мосье Лазар, — попытался я реанимировать разговор — на самом деле я совершенно не сторонник отдачи какому-либо германскому государству левого берега Рейна. Я совершенно согласен с вашими соотечественниками, выражающими мысль о том, что широкая река — отличная граница для двух наций; кроме того, получи немцы этот район, они, пожалуй, слишком уж усилятся, что для России нежелательно. В силу географического положения Германия кажется более вероятным врагом для России, нежели чем далёкая для нас Франция! Однако, скажем прямо — берега Рейна заселены не французами, а немцами, и проблему эту надобно решать. Ещё несколько лет назад, встречаясь с Сийесом, я предлагал устроить переселение зарейнских немцев в Америку, но тот не внял моему совету.Теперь я усиленно предлагаю то же самое, чтобы избежать новой войны между Францией и возникающим сейчас Северо-Германским союзом!
На этих словах Карно остановился, резко повернувшись ко мне на каблуках.
— Ваше Величество, — тщательно подбирая слова, произнёс он, — боюсь, что столкновение уже неизбежно. Есть очень влиятельные люди, которые подогревают конфликт, и их намерения очень своекорыстны и… опасны. Я выбрал для нашей встречи это место для того, чтобы никто не мог нас подслушать, и сейчас я говорю вам: берегитесь, Ваше Величество! Дело очень серьёзно; они не перед чем не остановятся! Берегитесь!
И мой собеседник, произнеся эти таинственные и грозные предостережения, раскланялся.
* * *Оставшись один я задумался над словами Карно. Чем больше я думал над ними тем более убеждался в его правоте. Да, определенно, французы этого так не оставят! Блестящие победы Жубера и Моро позволили им присоединить обширнейшие территории, населённые главным образом итальянцами и немцами. Это важное достижение революционной Франции, и она никогда от него добровольно не откажется; несомненно, парижские политики найдут тысячи причин, чтобы отказать жителям своих «новых департаментов» авиа присоединиться к той нации, которой они в действительности принадлежат. То же самое можно сказать о поляках у нас уже начались трения из-за вопроса о принадлежности Померании и Пруссии. Впрочем, по поводу своей восточной границы поляки заранее недовольны: Скалон уже неоднократно доносил мне: в Варшаве только и говорят, что царь Александр подкупил польских «хлопов» раздачами земель и освобождением от крепостного права, а значит, предстоящие плебисциты заведомо несправедливы.
И что же это значит в сухом остатке? А это означает что Франция и, возможно, Польша в ближайшее время с железной неизбежностью станут моими врагами. Навряд ли эта система обрадует Испанию: ведь я уже анонсировал передачу в ведение Всемирного государства столь вожделенного ими Гибралтара. Австрия будет решительно против — эта лоскутная империя немедленно потеряет Венгрию. Не понравится этот план и Дании — ведь этот мой важный союзник владеет немецкими землями Шлезвигом и Гольштейном. У Швеции есть так называемая «Шведская Померания» — и они категорически не захотят её утратить. Венгры и поляки, несмотря на своё бедственное национальное положение тоже не станут поддерживать такой порядок: эти две нации основывают свои претензии на независимость на основании прежних династических прав, причём — в пределах своих старых феодальных границ. Новый принцип не позволит им забрать себе территории прежних национальных меньшинств — валахов, словаков, сербов, русинов и т.д. А уж если встанет вопрос о принадлежности колоний, то против меня обратятся решительно все, кто хоть чем-то владеет в Вест- Индии: и Голландия, и Португалия, и Англия…
В общем, идея установить границы на основании волеизъявления народов в общеевропейском масштабе — вроде бы и хорошая, но никому из существующих государств она не нравится.
В то же время надо обратить внимание, что предлагаемые мной система сейчас выгодна немцам, и прежде всего — немцам западным: опираюсь на её принципы, они могут рассчитывать вернуть свои рейнские провинции. Вероятно, вдохновит она и итальянцев: на Апеннинах уже витает дух ирреденты. А немцы и итальянцы — это серьёзные ребята. Сейчас все относятся к ним с презрением из-за страшной раздробленности и разобщенности этих наций; но я-то знаю, что потенциально это хорошие солдаты и экономически мощные державы.
