Выпускник. Журналист (СИ) - Купцов Мэт
И почему Ника слегла в больницу именно сейчас, может ее любовник Волков заставил ее срочно выйти из этого дела и закосить под пациентку?
Кажется, сейчас голова взорвется.
В чем-то дядя прав, если бы я работал в милиции, у меня было бы больше возможностей для расследования. Сейчас их явно не хватает.
И тут меня окликает дежурная на входе, перекрывает дорогу.
— Ты Сомов Макар?
Гляжу на неё, хмурюсь:
— Я.
Она кивает, серьёзная, как на совещании в ЦК.
— Тебя спрашивают у входа.
— Кто?
— Дед Пыхто, — фыркает она. — Откуда мне знать? Мужчина.
Мужчина? У меня внутри будто щёлкает что–то. Волков⁈ Или его сотрудник.
В груди поднимается какая–то непонятная смесь облегчения и волнения.
Я киваю дежурной и направляюсь к выходу.
В голове уже крутятся возможные сценарии того, что он мне скажет, как будет говорить, что от меня захочет? Или просто скажет, спасибо, ты нам больше не нужен.
Выбираюсь на улицу, оглядываюсь.
И тут замечаю его — у входа стоит мужчина, не сказать, что слишком приметный. Среднего роста, серое пальто, шляпа на голове. Подходит ближе. Лицо волевое, но глаза холодные. Взгляд пристальный. Стальной.
Понятно. Еще один — человек из системы.
— Это вы меня караулили возле МГУ вчера. Потом исчезли.
— Ты Сомов? — спрашивает негромко, но уверенно.
Киваю.
— Рытвин, — представляется он, протягивая руку для рукопожатия.
Никаких лишних слов. Беру его руку, пожимаю.
— Следственный отдел КГБ.
Твою за ногу! — чертыхаюсь мысленно.
— Виктор сказал, ты умный парень. Мне именно такой нужен.
Снова дядя Витя, опять меня куда–то втравливает.
Я не задаю лишних вопросов, всё и так понятно. Он кивает.
— Пройдёмся, — предлагает Рытвин, кивая в сторону улицы.
Мы идём по тротуару, и я ощущаю, как напряжение нарастает. Он молчит, а я тоже не тороплюсь говорить. Слова сами не идут. Внутри только пульсирует вопрос — что дальше? Остановится ли он и выложит всё, что имеет? Или мне придётся вытаскивать из него информацию клещами?
— Ты, значит, сын Матвея Сомова? — начинает он наконец разговор, не глядя на меня.
— Да, так, — усмехаюсь.
— Твой дядя говорит, у тебя недюжинные способности. Почему в следователи не пошел?
— Мне и здесь хорошо.
Он кивает, будто ожидал такого ответа. Всё ещё не смотрит в мою сторону, размышляет о чём–то своём. Потом резко останавливается.
— Если ты готов к сотрудничеству, мы можем начать прямо сегодня.
— Я не уверен в том, что хочу.
Глава 24
— Тебя уже выбрали. В 16.00 завтра встречаемся у ЦУМа, — Рытвин говорит тихо, но его слова будто режут воздух.
— Кто меня выбрал? Когда вдруг я пацан стал таким значимым и нужным?
— Шестнадцатого мая 1976 года.
— Обычный день, ничего такого, — говорю так спокойно, как могу, хотя внутри меня заледенело всё.
Рытвин этотусмехается нехорошо.
— Ты не можешь отказаться, потому что тебя уже ищут — валютчики, Дед, и много еще кто. Ты им сильно насолил. А мы теперь твоя крыша. Будешь работать на нас. Используй свой второй шанс правильно.
Жду, что он скажет дальше, но ничего не происходит. Мы просто стоим, и я чувствую, как всё вокруг замирает. Студенты идут мимо нас, а время будто остановилось.
— Ладно, — вздыхает Рытвин наконец. — Дальше решай сам. Я сделал, что мог. Помог тебе по просьбе твоего дяди. Если не придешь на встречу, пеняй на себя.
С этими словами он резко поворачивается и уходит. Не прощается, не даёт никаких инструкций. Просто уходит, оставляя меня одного.
Понятно, меня ищут Дед, валютчики. Почему? Потому что Волков что–то нарыл, а я не знаю.
Дядя не звонит, Волков не приезжает.
Черт.
Отмазки от пар у меня нет, приходится вернуться и отсидеть от звонка до звонка.
— Чего нервный такой? — интересуется Серега.
— Не трогай меня. Покусаю.
— Статья не выйдет?
— Плевать мне на статью, — срываюсь я. — Проблемы у меня, — говорю чуть мягче, замечая, что друг напрягается.
— Понял, — оставляет меня в покое.
Едва заканчиваются пары, я бегу в общежитие, всё сношу на своём пути. Натягиваю куртку, шапку, хватаю в руки портфель и улетаю на автобусную остановку.
Около подъезда Ники не задерживаюсь ни на секунду, поднимаюсь к квартире, в дверях записка, на ней нацарапано «почта».
— Сом, думай, что это значит.
Спускаюсь вниз, смотрю на почтовые ящики. С номером «17» ящик полный, набитый газетами. Вытягиваю «Комсомолку», расправляю ее, авось, что вылетит, ничего.
Уже собираюсь убрать в ящик, как вижу в центре дописку ручкой.
Вот оно. Адрес Управления. Отрываю кусок от газеты.
— Хулиган, — кричит мне в спину бабуля, машет палкой.
Проношусь мимо нее, устремляюсь к остановке.
Спустя сорок минут, запыхавшийся влетаю в Главное Управление МВД. На охране показываю удостоверение студента.
— Парень, ты чего мне тычешь в лицо студенческим?
— Фу ты! — достаю удостоверение внештатного корреспондента. — Я к Волкову, он меня ждет.
— Не было никаких распоряжений.
— Ждет. Позвоните, — настаиваю я.
Нехотя поднимает трубку аппарата, звонит.
— Майор Волков, здесь внештатный корреспондент «Правды» Макар Сомов, говорит, вы его вызывали. Будет пропуск? Жду.
— Ну вот, я же сказал! — ликую.
— Сядь. За тобой придут, — остужают мой пыл.
Спустя часнаконец попадаю в кабинет майора.
Майор Андрей Волковразговаривает по телефону, показывает мне рукой на стул, стоящий за столом.
Присаживаюсь.
— Да, товарищ полковник, будет выполнено, — с грохотом кладет трубку на аппарат и смотрит на меня так, что мне икнуть хочется.
— Ну что же товарищ Сомов, поздравляю вас.
— С чем? — спрашиваю осторожно.
— Как с чем? Вам же вчера первую статью доверили написать.
Так. Это уже становится интересно, потому что, совсем непонятно, зачем майору знать о таких мелочах.
— Ника Королева в больницу загремела, а остальные штатные оказались на заданиях. Как–то так.
— Ну да, отравилась рыбой из консервной банки наша Ника! Сколько раз я говорил ей, что плебейский образ жизни ее когда-нибудь убьет. Так и вышло, — майор подмигивает мне.
Моя догадка верна — он сам отправил Нику подальше от серьезных проблем, как только я дал ему наводку на Игнатова. Получается, он нашел всех преступников…
Вглядываюсь в его лицо — абсолютно серьезное. Значит, мне показалось. Простое совпадение. Ничего личного.
— Надо было, как яд малыми дозами принимать, — ровно произношу я.
Майор округляет глаза.
— Цари так делали, чтобы яд не подействовал во время настоящего отравления, травили себя потихоньку. Например, Иван Грозный, его сын.
— Голову не морочь мне.
Майор снова снимает трубку, на круглом циферблате набирает какие-то цифры.
— Ну чего вы там застряли? Ведите её ко мне.
Кого её? Сердце ёкает. Наконец, дверь открывается и входит в комнату молодая женщина. Потрепанная жизнью, помятая. На аккуратной женской фигуре висит мешковатое синее трикотажное платье, то ли растянулось, то ли стало велико.
Волосы у женщины русые, глаза голубые.
— Ольховская, садитесь.
Садится напротив меня. Замечаю, что наручников на ее руках нет, но она всё равно трет запястья. Может, только что сняли?
— Марина, знакомьтесь, этому человеку вы обязаны жизнью своей, и не только.
Девушка осторожно опускается на стул и молча смотрит на меня. Долго, испытующе.
— Мне сказали, что вы спрятали моего сына. И только вы знаете, где он.
Киваю.
— Скажите, где он, умоляю.
— Ваш сын в безопасности, он со своей бабушкой, — выдает майор раньше, чем я. Чем ставит меня в тупик.
— В смысле с бабушкой? Мы с Аней Весниной и ее женихом Виктором Карбышевым отвезли мальчонку к первой учительнице Ани — Томилиной Наталье Сергеевне.
