Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая - Фарид Ахмеров
Гинзбург не знал причины хорошего настроения начальства, и по этому, подумал, что смеются над ним. Лицо его вспыхнуло, но он тут же взял себя в руки.
Сталин, заметивший волнение бригинженера, постарался успокоить Семёна Александровича: - Товарищ Гинзбург, вы нас уж извините, мы не над вами. Просто, день сегодня хороший, настроение приподнятое, новую технику посмотрели, новости про сельское хозяйство хорошие. Продолжайте, товарищ Ахмеров, только серьёзнее.
Но улыбка на лице вождя ещё долго просматривалась сквозь усы.
- Дело даже не в том, товарищ Гинзбург, что ныне достигнутые показатели уже являются не особо выдающимися. Дело в том, что они являются предельными для данных конструкций. Вес танка Т-50, утверждённый в техзадании (ТЗ), не позволит дальше развиваться танку ни по бронированию, ни по мощи вооружения. А двухместная башня заставит командира танка быть либо наводчиком, либо заряжающим, то есть затруднит исполнение его прямых обязанностей. Калибр орудия в 45 мм не даёт гарантии поражения вражеской бронетехники даже в случае попадания. Недостаточно осклочно-фугасное действие снаряда. А двухместная плавающая платформа Т-40. Плавать она плавает, а вот как будет забираться на крутой берег? Маленькие размеры машины не позволяют ей заходить на берег с большой глубины. Кроме того, экипаж из двух человек, явно, недостаточен для успешного выполнения заданий. Товарищ Гинзбург, а вы уверены, что функции разведчика должен выполнять именно танк? А может что-нибудь вот такое? – и Ахмеров постарался на обороте эскизов бригинженера изобразить в профиль БРДМ-1 (бронированную разведывательно-дозорную машину – первой серии) и БРДМ-2.
- Так ведь, колёсная техника должна быть полноприводной для того, чтобы, хотя бы, приблизительно сравняться в проходимости с гусеничной, - Гинзбург привёл свой, как он считал, коронный довод.
- Правильно, товарищ бригинженер, а ещё у неё должны на ходу регулироваться давление в шинах и жёсткость подвески, и клиренс и ещё много чего. И экипаж должен быть, как минимум из четырёх человек. И рация должна быть, без радио, что за разведка. А ещё она на плаву должна хотя бы пять человек на себе нести.
- Тут даже полный привод обеспечить не могут, нет шарниров равных угловых скоростей, а вы, товарищ гвардии подполковник, говорите.
- А машины, которые плохо работают. Это лучше?
- Нет, не лучше, товарищи, - включился в разговор Ворошилов, - в плохих машинах гибнут наши люди, а обучение и воспитание из них хороших бойцов стоит дороже любой техники, причём, буквально. Да, с ТЗ мы поторопились, не подумали.
- А что же делать?
- Вот что, товарищи. Работа проделана большая, народ квалифицированный, но это дело так не пойдет, - продолжая пребывать в хорошем настроении, Сталин, по своему, процитировал товарища Огурцова, - а сделаем мы вот как. Товарищ Ахмеров и товарищ Левицкий берёте с собой товарища Гинзбурга и вечерней лошадью, то бишь самолётом отправляетесь в Ташкент. Поезжайте в Ташкент, товарищи полковники, и всё там разъясните с товарищем Гинзбургом. Заодно решите вопросы с шарнирами равных угловых скоростей, танковыми средствами наблюдения, конструкцией плавающих гусеничных машин и прочим. Но обязательно отдохните по десять суток в кругу семьи и без всяких забот. Надо сделать так, чтобы товарищ Гинзбург проникся всеми теми идеями и решениями, которыми прониклись вы, и стал главным специалистам по всей бронетехнике в СССР. Тем самым он освободит вас от этой нагрузки. А себе вы работу всегда найдёте. Все свободны, готовьтесь к поездке.
В это время в Берлине тоже собирались к поездке. В огромном кабинете фюрера в новом здании райхсканцелярии было немноголюдно. Только Гитлер и штандартенфюрер Штирлиц. Недавно получивший это звание Отто Макс фон Штирлиц буквально светился от счастья, чего не скажешь про фюрера. Видя озабоченность Гитлера, Макс стёр довольную улыбку с лица и принялся со всей серьёзностью момента слушать вождя.
- Штирлиц, друг мой, ты помнишь, как мы радовались победе над пшеками две недели назад? Всё получилось, как мы и планировали. Потери минимальны, трофеи огромны, даже то, что перелетело и переползло к румынам и венграм, всё равно считай наше. Капитуляция безоговорочная. Даже наши враги не говорят ничего о польском правительстве в изгнании. И это страна, которая позволила себе дерзить по поводу наших предложений о мирном решении вопросов? Как вы, Штирлиц, иногда цитируете этого русского классика: «Ну что, сын мой, помогли тебе твои поляки?». А полякам кто помог? Никто. Англичане и французы сидят за своими линиями и каналами и носа не смеют высунуть. Только и делают, что пополняют запасы туалетной бумаги в наших приграничных с ними регионах. В своих листовках они призывают немецкий народ прекратить войну, и смести меня с поста канцлера. Меня – того кто сделал немецкий народ непобедимым. Прекратить войну? – сейчас, когда она только начала приносить свои плоды.
Но, друг мой, всё чаще меня начинают одолевать другие мысли. Ведь всё получается так, как предсказывал тебе этот «фон Ахмерофф», этот чёртов футуролог. А тут ещё книга эта швейцарская, где даже номера наших дивизий указаны правильно. Ко всему прочему – этот американец сумасшедший, с его булгаковской повестью. Ты конечно в курсе этих дел, - риторически произнёс Гитлер. Штирлиц вытянулся в струнку, выражая всем своим видом готовность выполнить любое задание «партии и правительства», как будут говорить в другие времена в другом месте, - слишком много совпадений. Не могу я считать подготовку к новым делам законченной, если по старым делам ясности нет. Ты ведь знаешь, через полгода, нужные нам для доведения состояния наших сил вермахта, люфтваффе и кригсмарине до самого высокого уровня готовности, я прикажу достать всех этих лайми и лягушатников из-за их линий и каналов. И тогда, не будет в Европе, а то и в мире силы способной победить Третий Райх. Но сидит у меня в голове ощущение, как-будто кроме меня и тебя ещё много кто знает про наши планы, даже не так – про наше будущее. Как-будто кто-то знает и готовится, чтобы мне противостоять. Ты меня понял, друг мой.
- Так точно, мой фюрер.
- Поезжай в Москву, потребуй встречи с этим футурологом и постарайся выяснить, как можно больше. Шулленбург в курсе, Гейдрих в курсе. Для Москвы, ты советник посольства. Есть какие-нибудь вопросы?
- Никак нет, - ответил штандартенфюрер, а у самого в голове сидела другая цитата того же классика: «Батюшки,
