Цена империи. Чистилище (СИ) - Тарханов Влад

Была во всей этой истории со взрывом еще и одна неувязочка, которую аккуратный и дотошный англичанин никак решить не мог. Это всё-таки сила взрыва, которая оказалась намного выше расчетной. Да, Генри решил в свое время перестраховаться. Зная планы террористов о взрыве в Зимнем дворце, в свое время он обратил внимание на то, что планируемый акт мог и не получиться — слишком мало динамита, да еще и полученного кустарным способом, планировалось занести во дворец. Так возник план подстраховки. Пятнадцать пудов взрывчатки фабричного производства из Германии было заложено под той печкой, куда сам Халтурин собирался закладывать свой «подарочек» царской фамилии. Эту акцию проводили быстро, подкупив одного из работников дворца, тот действовал нагло и эффективнее этой истерички-народовольца. Но именно поэтому был устранен: мог догадаться сдать заказчиков, а так конец был отрезан и с гарантией. Потому как «исполнивший» каменщика Лихарева нанятый бандит по кличке «Заточка» был найден через седмицу с излюбленной заточкой в левом глазу.

«Неувязочка» нарисовалась в виде военного атташе британского посольства в Санкт-Петербурге, который утверждал, что сила взрыва должна была соответствовать полутонне нитроглицерина, как минимум. Сейчас специалист по взрывчатым веществам посольства трудился над отчетом в Лондон, впрочем, он ничего о трудах его коллеги по дипломатической миссии не подозревал.

Сегодня Генри решил совместить приятное с полезным. А что может быть приятным для столь изысканного господина из Лондон? Конечно же, изысканнейший разврат. В общем, вызрело намерение посетить один из элитных борделей, а перед этим назначить встречу с товарищем О., связным с народовольческим подпольем. Во-первых, ходили слухи, что полиция и жандармерия проводят тотальные облавы, вылавливая участников террористических организаций в Северной Пальмире, но, как ни скреби сетями по дну водоема, а какая-то рыбка выскочит. Не может такого быть, чтобы всех замели. Посмотрим. Мелкий чиновник из земельного ведомства был курьером, доставлявшим работникам револьвера и динамита нужные сведения, задания и деньги. Оружие и взрывчатка — помилуйте! Только деньги! Чем меньше посредников и информированных лиц, тем лучше для дела. А на монетах не найти следов, пришли, ушли — и всё. Были у господ «со взором горящим» и инструктора, обучавшие их нелегкому ремеслу убийства и организации актов устранения. Но эти инструктора работали с теми, кто находился за пределами Российской империи и в северные окраины Ойкумены не заявлялись. Так что… Подозревать Корону можно, доказать ничего невозможно есть…

Пребывая в отличном настроении господин Фиппс зашел в помещение трактира «Волчья яма», что располагался на углу Казначейской и Казанской, как раз у Каменного моста. Это место не было публичным домом, но связь с этим бизнесом была: именно тут собирались многочисленные сутенеры и вербовщики из домов терпимости, многие из которых располагались неподалеку — на той же Казанской части. Публика здесь бывала самая что ни на есть разношерстная, а примелькавшийся господин Константин (так называл себя Генри, когда выходил «в люди») в аккуратном, но недорогом костюме был тут фигурой известной и мало кому интересной. Тут он вербовал информаторов, тут встречался с некоторыми агентами, потому как тут публика была разная, так что даже весьма криминальные личности ни у кого удивления не вызывали.

— Господин Константэн, вас ждут в третьей…

Мими, она же Прасковья Тулупова, одна из работниц трактира, присматривавшая за набором «индивидуалок», тридцати лет женщина, числившая содержательницей дома терпимости на Фонарном переулке, по совместительству служила одной довольно высокопоставленной персоне, без покровительства которой эти заведения не могли бы существовать. В свое время этот господин обратил свое внимание на девиц, имевших желтые билеты и не вовлеченные в дома терпимости, работая по индивидуальному принципу. Дело с том, что раздел девиц и территорий между сутенерами приобрели слишком кровавые масштабы и стали приковывать к себе внимание полиции. Посему было принято решение самых талантливых проституток, которые работали в достаточно хлебных местах перераспределить среди «нужных» сутенеров, выдавив не прошедших сито отбора девиц в откровенно криминальные отстойники, коими были номера на Конногвардейком бульваре, флигеля «Вяземской лавры», а остальные пополняли собой персонал дешевых публичных домов Фонарного переулка, где, за сомнительное удовольствие клиент платил от тридцати копеек до полтины.

Мими была девицей неразговорчивой, проводив Генри в нужную комнатку, в которой уже поджидал связной. Господин О. был гладко выбрит, имел нос пуговкой, маленькие, глубоко посаженные глазки, напоминавшие свиные на довольно оплывшей физиономии. Рот его кривился в презрительной ухмылке, все лицо поганила недовольная гримаска.

— Господин Константэн, вы опоздали на три минуты…

— Добавьте к ним еще шесть, и вы получите по своим заслугам.

— Каждому воздастся по заслугам его, господин Константэн.

Пароли и отзывы менялись каждую встречу, но они подтверждали, что слежки не было и опасности провала нет.

— У вас новый фигурант, мсье, тут досье и нужные средства. Времени на подготовку мало, экс необходимо провести в ближайшие три-четыре дни. Времени советую не терять.

Из потрепанного чиновничьего портфеля, видавшего виды, единственным достоинством которого был солидный объем, связной достал совершенно новенький миниатюрный саквояж желтой кожи, работы германской мастерской PRESTO, точно такой, с каким прибыл на встречу его визави.

Генри передал связному свой мини-сейф, набитый золотыми монетами и небольшим количеством бумажных денег, потом конверт с вырезками из газет, умный поймет, дурак не разберется, и первым вышел в зал трактира. Кухня тут была неплохая, учитывала самые разнообразные вкусы и пристрастия, на сей раз господин Константин выбрал себе ростбиф, заячье фрикасе с трюфелями и заказал хороший скотч. Он поел с аппетитом, оставил щедрые чаевые, чего с ним случалось крайне редко, а после отправился восвояси, все еще делая выбор, куда направить свои стопы: в дом генерала Максимовича, что на углу Невской и Морской, или же на Слоновую… В первом заведении он был не так давно, за это время там новых молоденьких мальчиков вряд ли раздобыли, а вот Слоновая улица, там всегда могут быть интересные варианты, хотя и цены самые большие в столице.

Через некоторое время сотрудник иностранного посольства уже был на искомой улице. Зеленый огонек одного из подъездов призывно манил, тут располагался один из трех домов терпимости самого элитарного разряда, но Фиппса интересовал не он, а флигелек, располагавшийся во дворе этого большого дома. Тут никаких фонарей — ни красных, ни зеленых не горело, окна были плотно зашторены и даже лучик света сквозь них не пробивался. Но именно тут располагался самый дорогой бордель этого города, предлагавший своим клиентам самые изысканные виды извращений. Решительным шагом Генри направился навстречу приятнейшему (по его мнению) времяпровождению.

[1] Семен Александрович Мусин-Пушкин (1858–1907) — поэт, публицист, земский деятель.

Глава двадцать пятая. Сандро начинает действовать

Глава двадцать пятая

Сандро начинает действовать

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец.

22 февраля 1880 года

Хорошее начало не мелочь, хоть начинается с мелочи.

(Сократ)

В. кн. Александр Михайлович (Коняев)

Слава Богу, в очередной раз произнёс про себя академик, вставая утром и радуясь от того, что ставший уже невыносимым постельный режим наконец-то отменён. И хотя выход за пределы дворца был покамест запрещён исходя из соображений безопасности, но уже можно было насладиться некоторой свободой. Недостаток пеших и конных прогулок и весьма напоминающую строевые экзерциции военной гимнастики, к коим с детства привыкло его новое тело, был восполнен. Михаил Александрович ещё будучи мальчишкой буквально подсел на систему волевых упражнений Анохина и с превеликим удовольствием занимался ими на протяжении почти всей своей жизни, пока это позволяло здоровье. А посему, он решил начать свое личное прогрессорство именно со спорта и дважды в день делать эту зарядку перед большим зеркалом. Для начала можно было обойтись собственными руками и ногами, и спинкой прочного стула. Но на будущее, когда организм свыкнется с новой для него нагрузкой, Коняев планировал воспользоваться наработками Александра Засса, для чего были необходимы несколько кусков цепей разной длины и большой мяч, набитый опилками, которые он постепенно будет заменять свинцовой дробью. Это мероприятие прошло на ура, тем более что получило полное одобрение Вячеслава Авксентьевича Манассеина, который трижды в неделю лично проводил сеансы электротерапии как самого Сандро, так и его родителей. Уважаемый профессор, к которому обратилась Великая Княгиня, «весьма встревоженная новым увлечением мальчика», поприсутствовал при сих экзерцициях и не только зарисовал все упражнения, но и предложил вести дневник антропометрических замеров «дабы оценить эффективность новой гимнастики». В общем он полностью поддержал Сандро в его начинаниях и пообещал написать статью для одного из научных журналов. Единственное, что расстраивало неугомонного профессора, так невозможность проиллюстрировать её фотографиями Великого Князя во время занятий. Впрочем, выход был быстро найден. Вячеслав Авксентьевич отыскал среди студентов трёх желающих приобрести атлетическую фигуру и вот именно их изображения должны были добавить необходимую изюминку будущей статье. А учитывая, что молодой человек полностью отказался от своего приоритета в разработке сей гимнастике ссылаясь на то, что услышал об этом из старых казаков и моряков, профессор исходя, естественно лишь из интересов отечественной науки, решил закрепить авторство за собой. Вот с изменениями в гардеробе было значительно сложнее. Сущность Сандро, коя в большей части принадлежала Коняеву не могла смириться с ночной рубашкой и кальсонами. Но заменить их в ближайшее время на пижаму и трусы пока не планировалось. Подобное предложение, озвученное подростком, не могло быть воспринято иначе как блажь и капризы взбалмошного ребёнка.