Последыш. Книга III - Макс Мах
Потеряв опору, Бармин упал навзничь. Вот от этого удара он, собственно, и очнулся. Открыл глаза, увидел над собой звездное небо и, улыбнулся, ощутив и телом, и духом, что заповедное колдовство ему вполне удалось. Несмотря на то, что он едва пришел в себя после долгого обморока, — а Бармин твердо знал, что находился «по ту сторону ночи» не менее пяти минут, — голова у него была ясная. Думалось привычно легко и быстро, переполненная энергией кровь едва не кипела в жилах, а тело ощущалось сильным и готовым на любые подвиги.
«И это просто замечательно! — обрадовался Бармин. — Всеотец, мне это удалось! У меня получилось!»
Ощущая невероятный душевный подъем, Ингвар сел, огляделся и форменным образом обалдел. Краткие записки прадеда-тезки не подготовили его к тому зрелищу, которое предстало перед его глазами. Вокруг расстилалась мертвая земля, причем мертвая в самом прямом смысле этого слова. Черная, спекшаяся в шлак почва, трава на которой не просто высохла, а обратилась в невесомую пыль, с которой играл сейчас холодный ночной ветер. Мертвые деревья, от которых остались лишь почерневшие, лишенные коры стволы, превратившийся в труху кустарник.
«Зрелище не для слабонервных… — признал Бармин, поднимаясь на ноги. — Я что, вытянул отсюда всю виту? Из земли, растений, животных…»
«Женщины!» — похолодел вдруг Бармин, вспомнив о своих спутницах.
Но, к счастью, с женщинами все обстояло более или менее благополучно. Они были живы и здоровы, хотя и вымотаны прошедшим боем. Стояли метрах в пятидесяти от него, сбившись в тесную группу, и не то, чтобы дрожали от страха, но явно были не на шутку напуганы. И было отчего. Вокруг Ингвара, — в радиусе, как минимум, этих самых пятидесяти метров, — лежала мертвая земля, на которой мумифицировались даже трупы вражеских магов.
«Да уж… — признал Ингвар. — Не зря старик писал, что с этим надо быть очень осторожным…»
— Живы? — спросил вслух. — Все, все! Все уже закончилось!
Он быстро подошел к женщинам, успокоил, как мог, и следующие десять минут приводил их в порядок. Снял усталость, «взбодрил» — чем бы это ни было на самом деле, — и заодно отрегулировал, тоже, к слову сказать, впервые в жизни, работу центральной нервной системы. Затем еще столько же времени занял сбор трофеев и «прикапывание» мумий. Этим занимались Ингвар и Елена, а Мария в это время помогала Хатун переносить в Липин двор погибшего оборотня. Ну, а затем, они уже втроем переместились, — Бармин перенес, — к месту пока еще не реализованной атаки, и вовремя, потому что как раз в тот момент, когда они появились на вершине холма, голова колонны показалась из-за поворота.
— Убивать буду я, — объяснил Ингвар диспозицию. — Лена прикрывает меня щитом, а ты, Маша, ударь пару раз по центру колонны и держи периметр. Пресекай любую попытку зайти нам в тыл или во фланг. Лучше всего, вообще не давай им сойти с дороги на нашу сторону.
Женщины согласились, что план хорош, и следующие три минуты они молча наблюдали за тем, как колонна бронетехники выезжает на хорошо просматриваемый с холма отрезок трассы. Потом, когда от головного БМП до мостового перехода оставалось чуть больше полутора сотен метров, Бармин нанес первый удар. Лупил, особо не прицеливаясь, бил наотмашь, взяв за основу тот поток огня, которым полгода назад уничтожил кортеж датских наемников, штурмовавших замок Надозерье. Впрочем, с тех пор он значительно вырос, как боевой маг. Теперь он умел бросать огонь, четко дозируя расход силы, да и восстанавливался куда быстрее, в особенности, сегодня, после мощного вливания виты. Ну, а дальше классика. Бронетехника в узком дефиле между заболоченной низменностью и поросшим лесом склоном холма, на котором, собственно, и находится «артиллерийская позиция». Поэтому первый удар Ингвара пришелся по голове колонны, а второй — по хвосту. И, пока он выбирал третью цель, Мария Полоцкая взорвала что-то в середине колонны и еще успела «выбросить» один из танков прямо в болото. То есть, его снесло так, словно, он игрушечный, а по нему ударили настоящим молотком. Однако и на дороге не дураки находились. Уже через пару секунд кто-то там «выстрелил» по вершине холма каким-то чрезвычайно мощным боевым артефактом. Удар получился сокрушительный, громкий, — в смысле, с грохотом, как от взрыва, — и с фейерверком во все стороны. Елена его все-таки отразила, но Бармин почувствовал, что сейчас они прошли буквально по краю. Щит Елены ощутимо прогнулся и едва выдержал, поскольку противник применил крайне серьезный артефакт. Наверняка, что-то выше 3-й категории. И, в особенности, неприятно то, что не знаешь, один он там был или их несколько припасено.
«Вот же дурость! — мелькнуло в голове. — Опять я переоценил свои силы!»
— Маша, ставь щит! — гаркнул он, кидая третий заряд огня.
Маша, дай ей Идунн[102], здоровья, успела буквально в последний момент. Выставила щит, и в него тут же ударил второй артефакт, а еще секунд через сорок, в течении которых Лена, а затем и Маша отражали удары слабосильных магов, — а их во вражеских порядках оказалось от трех до пяти, — начали стрелять танковые пушки и крупнокалиберные пулеметы, установленные на БМП и бронетранспортерах. Все это сильно перегружало, выставленные женщинами щиты, и, если сейчас по ним применят еще что-нибудь зубодробительное, это может иметь фатальные последствия. Понимание этого, заставило Бармина второй раз за ночь использовать свое оружие Судного дня. Удар высокоэнергетических молний сразу по всем машинам в колонне, — даже по тем, которые все еще оставались за поворотом, — разом прекратил стрельбу. Если на шоссе, — среди пылающей и разбитой вдребезги техники, — еще оставался кто-нибудь живой, ему явно стало не до того, чтобы стрелять или применять боевые артефакты.
«Дело сделано…» — устало отметил Бармин, а в следующее мгновение его скрутило болью отката.
Ему и от первого-то применения «руки бога» неслабо поплохело, что уж говорить о втором круге. К сожалению, у стихийной магии есть одна крайне неприятная черта: кумуляция эффекта. Второй откат от такого колдовства, какое применил Ингвар, всегда будет болезненнее первого. Это правило. И, если бы, Ингвар не запасся заранее витой, сейчас ему стало бы совсем худо. Вплоть до комы на сутки-другие. А так, отлежался, пока корежило от боли, и все, собственно. Встал, отряхнулся и пошел дальше, но
