Товарищ "Чума"#6 - lanpirot
Я (а вернее Лихорук, но я это отчетливо ощутил, как будто сделал это сам) шумно втянул расширившимися ноздрями стылый воздух, почувствовав витающую в воздухе приторную сладость разложения. Отчего вся округа провоняла мертвечиной в такой сухой атмосфере, уже давно лишённой влаги, я не представлял.
За тридцать-то лет, прошедших с момента последнего открытия этой дыры, любые останки уже давно бы мумифицировались. А свежих трупов, я на это надеялся, еще не успело образоваться. Да и пропасть бы они так быстро не успели, если, конечно, ход времени в этом закапсулировавшемся мирке совпадает с внешним.
Но ни мертвый лес, ни иссохшая земля, ни разлитая в окружающем воздухе мертвецкая вонь не могли изумить меня настолько, насколько это сделал возвышающийся прямо передо мной гигантский земляной курган, поросший, как и всё остальное в округе черными мертвыми деревьями, кривыми и ужасающими на вид, словно изломанными какой-то болезнью. Так оно в принципе и было — весь этот мертвый кусочек изолированного пространства был болен… Болен болезнью от которой нет лекарства. И эта болезнь называется смерть.
Курган был огромен, я даже затруднялся определить насколько — его вершина скрывалась где-то за пеленой аспидно-черных туч, застилающих всё небо. Эта земля, похоже, не видела солнечного света еще дольше, чем не видела дождя. Я попытался прикинуть, сколько же труда и человеческих ресурсов нужно было вбухать в эту земляную усыпальницу, чтобы она стала похожа на огромный естественный холм?
А ведь он своими размерами не уступал, а скорее превосходил виденные мною в Египте огромные каменные усыпальницы фараонов. Чем-то этот курган напоминал китайские земляные усыпальницы, подобных гробнице первого китайского императора Цинь Шихуанди.
Мне доводилось бывать в долине самых больших курганов на земном шаре. Это в Турции в нескольких километрах к северу от древнего города Сарды на обширном плато, которое носит название — Бинтепе или Тысяча холмов. Там, под гигантскими земляными насыпями, спяли вечным сном правители и аристократия Лидийского царства, могущественного государства в 7−6 вв. до н.э. контролировавшего почти всю Малую Азию.
Эти люди держали в страхе приморские города греков, крушили полчища киммерийцев и скифов, бросали вызов великой Персидской империи. Эти курганы больше любых других земляных сооружений на земле, например, курган царя Алиатта[3], о котором упоминал еще сам Геродот. Но курган, возвышающийся передо мной, в разы превосходил их размерами.
Что ж это за князёк такой обитал когда-то в будущем Подмосковье, что мог позволить себе такое глобальное место упокоения? И если нам известны великие правители прошлого, увековечившие свои имена возведением усыпальниц поистине титанических размеров, то вот об этой — никому ничего неизвестно.
Может быть, потому что все остальные усыпальницы были на виду, а этот курган был скрыт в этом заповедном месте долгие-долгие столетия. Мне стало интересно, когда же его запечатали? Ведь если судить по размерам кургана, то на этом месте в незапамятные времена существовала весьма продвинутая цивилизация, о которой неизвестно официальной науке.
Я (Лихорук) вновь втянул ноздрями смрад заповедного мирка и отчетливо почувствовал тонкий и свежий аромат ужаса и отчаяния, доносящегося откуда со стороны кургана, который не смогла забить даже застарелая вонь мертвечины.
— Они там, п-пратиш-шка Ш-шума! — Махнул когтистой лапой злыдень. — Пах-хнет ф-фкус-с-сно!
[1] «Сказка о потерянном времени» — советский художественный фильм с совмещением живых актёров и анимации, поставленный в 1964 году режиссёром Александром Птушко по мотивам одноимённой сказки Евгения Шварца.
[2] Произведение было сочинено в 1940 году в виде устного рассказа и впервые опубликовано в ленинградском детском журнале «Костер». Одна из последующих публикаций — в журнале детской художественной самодеятельности «Затейник», 1948, № 2 (неавторская инсценировка по сказке). В ноябре 1948 года самим Евгением Шварцем была опубликована пьеса в трёх действиях «Сказка о потерянном времени». Пьеса экранизирована в 1964 году.
[3] Алиатт (умер в 560 до н.э.) — воинственный лидийский царь, предпоследний из Мермнадов, сын Садиатта, отец Крёза, значительно расширивший пределы своего государства. Его царствование историки относят к 617—560 годам до н.э.
Глава 22
Так вот оно как ощущает негативные человеческие эмоции мой братишка злыдень. Ведь я сейчас у него «в голове» и сейчас его чувства — мои чувства. Они полностью дублируются и на меня, ведь мы со злыднем сейчас в одной шкуре. А ведь действительно вкусно пахнет! Особенно вот эти пикантные нотки паники, приправленные ужасом близкой смерти…
Тьфу ты, чёрт! Куда-то не туда меня понесло! Так, глядишь, еще и пришепётывать начну, как братка Лихорук: ф-ф-фкус-с-сно! У меня (у него) даже слюна из пасти потекла на впалую грудь. Нужно сейчас же отстраниться от его ощущений, а то они реально сбивают с толка, туманят голову и не дают нормально соображать.
Как же он вообще живет с такой чудовищной тягой к негативным человеческим эмоциям? Это вообще жесть какая-то! Словно наркотическая ломка! Но, как бы это не показалось странным, теперь я куда лучше понимал своего братишку и боевого соратника. Не повезло ему уродиться мерзким чудовищем, созданным лишь для того, чтобы причинять людям вред.
Хотя, сам Лихорук над этим нисколько не парился — его всё в жизни устраивало. А вот меня — не очень. Ну, ничего, за одноглазым братишкой я сумею присмотреть. Ведь даже сильные яды в малых дозах являются лекарством. Вот под моим руководством и станет злыдень подобным лекарством для нашего несовершенного общества, пораженного многочисленными болезнями.
— Ну что, дружище, пойдём, поглядим, кто это здесь безобразничает? — риторически поинтересовался я у нечисти.
— Пос-смотрим, п-пратиш-шка Ш-шума, — согласно прошипел злыдень, выдвигаясь в путь.
Ориентировался он по «запаху» — эманации страха еще не выветрились из окружающего эфира. Так что мы бодро пошлепали вдоль возвышающегося над нами кургана по пыльной высушенной земле. Я уютно устроился где-то в дальнем уголке сознания злыдня, стараясь не мешаться ему под ногами, и с интересом смотрел на расстилающийся перед нами мертвый и искорёженный лес.
— Ш-шуф-ф-с-стф-фуеш-шь, п-пратиш-шка Ш-шума, как с-сдесь пус-сто? — неожиданно поинтересовался Лихорук.
— Ты это о чём, старина? — уточнил я.
— С-сдес-сь нет ни капли
