Зловонючая долина - Лео Сухов

— То есть… При этом самом «антифизисе» мир одной планеты изо всех сил пытается сожрать другой? — удивился Пилигрим.

— Все ещё интереснее и глубже! Представители разных биологических миров могут испытывать друг к другу как устойчивое отвращение, так и устойчивое влечение. Эти два явления мы назвали антифизисом и мазифизисом, соответственно. В первом случае наблюдается почти полная невозможность сосуществования в одном мире представителей двух миров. Во втором — представители двух миров сливаются так, будто родились в одном мире.

— И ты считаешь, что в долине имеется такой эффект? — спросил я.

— Согласно ряду признаков, так и есть, — согласился СИПИН. — Но тут надо уточнить: вообще-то мы вывели десять степеней антифизиса, начиная от самого слабого и заканчивая, теоретически, самыми сильными.

— Теоретически — это ты про что? — уточнил отец Фёдор.

— Мы просчитали, что антифизис девятого и десятого уровня вполне возможен. Однако сами с таким уровнем никогда не сталкивались. Просто считаем, что эта возможность есть. В первом случае мы столкнулись с восьмой степенью, и она считается наиболее сильной из существующих. В вашем случае имеются признаки второй степени. Это, конечно, очень неприятное открытие… Тем не менее, оно лишь незначительно осложняет вашу миссию!

— Незначительно? — полным издёвки голосом переспросил Пилигрим. — Это ваше «незначительно» убивает людей. Чтобы вообще хоть что-то делать, мы вынуждены были сначала укреплять лагерь в долине! Мы спали по два-три часа! Нас постоянно атаковали, днём и ночью! Это, по-вашему, незначительно⁈

— Конечно! К вам же сходу не побежали животные со всех концов долины, чтобы растоптать, заколоть, забодать, загрызть. Верно? При восьмой степени происходит именно так. Стоит представителю одного природного мира оказаться в другом, как против него ополчается всё живое. Даже микробы испытывают иррациональную потребность уничтожить вторженца! В долине мы наблюдаем лишь агрессию животных в небольшом радиусе, а также попытки растений насолить вам при прямом контакте. Да и проявляется агрессия не мгновенно, а только спустя сутки-двое…

— Хм… — выразил общее замешательство отец Фёдор.

— Если бы мы имели дело с пятой степенью антифизиса, вся идея с установкой оборудования была бы несостоятельной! — продолжил СИПИН. — При пятой степени стараются уничтожить не только живых представителей, но и вещи, которые им принадлежали. И, кстати, явление антифизиса взаимно! Думаю, вы заметили.

— Необъяснимое чувство… Гхм, скажем так, удовлетворения от уничтожения тварей, живущих в долине?.. — уточнил Пилигрим. — Острое желание выжечь всё вокруг белым фосфором, чтоб до ядра планеты достало? Отвращение при виде большинства растений и животных? Ну, знаешь ли… Всё равно, не до такой степени, чтобы это реализовать! Мы же люди, а не неразумное зверьё.

— То есть у вас получалось сдерживать проявления антифизиса? — озадаченно уточнил СИПИН. — Я обязательно передам эти данные аналитикам… Странно… Впрочем, в свете той теории, которую мы выдвинули… Это можно было предположить!

— Теории? — уточнил я.

— Возможно, ты заметил, Вано, что антифизис наблюдается только в долине?

— Ну вроде да… Хотя вот нашествие бестий… И полярных гадов… — вспомнил я. — Особая любовь крокодиллов к вашим Алтарям…

— Нет-нет-нет! Это всё не то! Да, это удивительные явления. Да, они необычны. Но вполне естественны! — сразу же отмёл мои предположения СИПИН. — А то, что произошло с вашими людьми внизу — совсем иной уровень агрессии.

— Да, согласен! — передёрнув плечами, поддержал его Пилигрим. — Вано, поверь, ты меня знаешь. То, что было в долине — это ни в какое сравнение не идёт! Такое ни с чем не спутаешь! Ничего подобного не было ни с бестиями, ни с полярным зверьём. Я ненавидел бестий… Но не за то, что они просто существуют! Я их ненавидел и ненавижу за то, что они делали. И за то, как они это делали.

— Ладно, пусть так… — согласился я. — А что с теорией?

— Мы предположили, что антифизис этой долины распространяется не только на людей, но и на всех представителей внешней фауны и флоры. Даже принадлежащей этой планете! — пояснил мне СИПИН. — И если Фёдор согласится пожертвовать одним багом ради эксперимента… Точнее, рискнуть, потому что бага можно попытаться уберечь от смерти… То это будет финальным подтверждением!

— Добровольно послать одного бага на смерть? — мрачно пропыхтел из бороды священник. — Живое существо? Тварь Божью? Да что ты себе, выродок нейросетей, позво…

— Мы готовы изготовить для бага дыхательный костюм! — торопливо прервав его, пояснил СИПИН. — Вы спуститесь к границе зарослей, чтобы понаблюдать взаимное поведение бага и местной флоры. Скорее всего, они будут настроены друг к другу крайне агрессивно. А после проявления признаков агрессии можно будет увести бага наверх.

— Я подумаю… — сурово буркнул отец Фёдор, зарывшись обратно в бороду.

— Но… Почему? — удивился я. — В рамках одной планеты? Хотите сказать, один из природных миров на этой планете — он как бы не местный, а извне?

— Нет, мы так не думаем, — признался СИПИН. — Наоборот, мы почти уверены, что здесь живут предки всего живого на этой планете. И вся местная жизнь вышла именно отсюда.

— Из этой долины? — недоверчиво уточнил Пилигрим.

— Из неё и других мест, ей подобных! — подтвердил СИПИН. — Когда-то таких мест было много. А сейчас осталось, по всей видимости, восемь. И сохраниться смогут лишь те, в которых остались гигантские формы жизни. Какие-то их виды.

— Значит, не только «черепашки»… А сколько их всего, гигантских видов? — с интересом уточнил я. — Вы же следили за ними?

— Не то чтобы специально следили… Но пока насчитали пять, включая, как вы их называете, «черепашек». Одну океаническую, четыре — сухопутных. Впрочем, возможно, океанических больше. Та, которую мы с орбиты обнаружили, поднимается почти к поверхности воды. Однако наверняка есть такие,