Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио
— Мгновенной смерти не последовало, — ответила она. — Хотя насчет колбасы у меня есть сомнения… А по поводу местной публики… чего ты удивляешься? Они же не ходят в ваши казино и рестораны? Не ходят! А ты в их храм пришел.
— Еще пырнут чем-нибудь во тьме зрительского зала… — с шутливой серьезностью сказал я. — Укол отравленным циркулем! Многие были бы рады такому раскладу!
Она посерьезнела.
— Не люблю, когда ты так говоришь!
— Ну-ну… — успокоил я. — Больше не буду. А вообще, подожди. Я сейчас!
Подхожу к буфетчице и кладу на прилавок купюру. Сто долларов. Буфетчица с удивлением смотрит на меня.
— Маленькая просьба, — говорю я. — В антракте дайте, пожалуйста, людям, которые захотят, выпить и закусить бесплатно. За счет заведения. Этого хватит?
А глазах буфетчицы изумление. Она хочет что-то сказать, но, то ли не находит нужных слов, то ли у нее перехватывает дыхание.
— Ну вот и договорились, — улыбаюсь я. На всякий случай к портрету Франклина я добавляю портрет Гранта, хотя в буфете этом занюханном всего товара баксов на тридцать, и возвращаюсь к Тане.
— Сделаем, — выдыхает буфетчица мне вслед.
— Мальчишеская выходка, — неодобрительно говорит Таня. — Пошли в зал, уже второй звонок. А то еще чего-нибудь отмочишь сейчас…
Я молча склоняю голову. Виноват!
Спектакль был неплох. Во время антракта, который длился пятнадцать минут, интеллигентная публика истребила буфетные запасы минут за пять. Буфетчица молодец, за базар отвечает. И работает проворно. Да и публика — ничего себе, вполне цивилизованно стоит в очереди, никаких «Мужчина, куда прете, здесь люди стоят!»
После спектакля мы гуляем. На улице уже ощутимо похолодало, поздняя осень, вот-вот выпадет первый снег.
— И спектакль очень даже ничего, — говорю я, — и публика приличная. Конечно, слегка сбивают развешанные в холле шубы. Я все понимаю, но зачем же так буквально чеховские сюжеты в реальность воплощать?
— Деньги, — пожимает плечами она. — На костюмы, декорации, грим…
— Ну деньги, да, — соглашаюсь я. — Нужно будет как-то этот вопрос… Время! Совершенно нет времени!
— У тебя что-то случилось? — спрашивает она. В ее голосе беспокойство.
Я усмехаюсь.
— Знаешь, мне можно когда угодно задать этот вопрос, и я отвечу утвердительно. У меня всегда что-то случилось. Каждый день. Это норма. Странно, когда ничего не случилось.
— Что-то серьезное? Я уже тебе говорила — газеты читать боюсь. Там на всех полосах — кого-то убили, взорвали, похитили… Когда все это закончится, а?
Я мог бы сказать, что ничего еще толком и не начиналось, но я молчу. Впереди большие криминальные войны, чеченская война, финансовые пирамиды, гиперинфляция, массовый переход на бартер, дефолт. И еще много скверного впереди, такого, о чем мне сейчас и думать не хочется.
— А кстати, — оживляюсь я, — в «Дяде Ване» тоже стреляли. По сути — из-за денег. Банальный конфликт из-за недвижимости. Так что, сейчас ничего нового не происходит.
— Дядя Ваня не из-за денег стрелял в профессора, — отвечает она. — Ты разве не понял? Вся семья держится на дяде Ване, но при этом самого дядю Ваню ни во что не ставят. Это бунт «лишнего человека».
— Короче, — говорю я с улыбкой, — дядя Ваня немного пострелял, побунтовал и поругался… А потом все пошло по-старому. Никаких перемен. Чехов — пророк, мать его…
— Ты думаешь, что у нас все также будет?
— У нас? — переспрашиваю я.
— В широком смысле! В стране, в обществе! Реформы провалятся?
— Процентов на восемьдесят, — говорю я. — Заниматься реформами, во-первых, некому, а во-вторых, никому не нужно. Да и возможности нет.
— Это печально, — говорит она, и я вижу, что ей действительно печально. — В прошлом году, я помню, люди так верили! Так надеялись!
— Верили в чудо, — отвечаю я. — А чудес на свете не бывает. — Я осекаюсь, вспомнив о том, как сам здесь оказался.
— Сейчас уже не верят, — вздыхает она. — Многие не верят уже ни во что. Год был тяжелый.
— А ты сама? — спрашиваю я. — Что сама можешь сказать о нашем времени? Вот если бы тебя спросили потомки — девяносто второй год, он какой был?
Она ненадолго задумывается.
— Тревожным. Беспокойным. Иногда — опасным. Помнишь, как мы познакомились? Еще — радостным. Удивительным. Крышесносным. Непредсказуемым. Да, тяжелым, ну и что? Когда у нас легкие годы были?
— Никогда, — соглашаюсь я.
Мы идем по улице и молчим. Я почти физически ощущаю странное — какую-то связь времен. Время течет через нас, из прошлого в будущее. И будущее будет таким, какие мы сейчас. И изменить его почти невозможно, потому что почти невозможно изменить любого из нас. Именно поэтому будущее предопределено. Впрочем, посмотрим! Эффект бабочки никто не отменял, хотя он работает странно и не всегда. Я, наверное, единственный человек в мире, который знает об этом наверняка. Посмотрим!
Автор благодарит всех, дочитавших до этого места)
Следующий том по ссылке: https://author.today/reader/507513/4784602
