Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём
Я стал быстро соображать.
Перед вылазкой в Афганистан я вспомнил рассказ Наливкина о том, что душманы, забравшие Искандарова, прихватили с собой еще и девочку с ее матерью, прятавших разведчика. А еще убили ее отца и брата.
Сидящая в воде девчонка обхватила сбитые в кровь коленки руками. Спрятала от меня лицо.
— Я тебя знаю, — тихо и очень доброжелательно проговорил я. — Не бойся меня.
Девчонка почти беззвучно плакала. Я видел, как содрогались ее плечи. А потом она все же решилась. Подняла на меня большие, красные от слез глаза. Утерла лицо обратной стороной ладони.
Я ей улыбнулся.
Девочка непонимающе округлила глаза. Казалось, она не знала, что ей испытывать: страх или удивление.
— Тихо, — сказал я и сделал примирительный жест.
Потом медленно полез в карман и достал маленький газетный сверточек. М-да. Кажется, Огоньку придется остаться без гостинца, что я для него припас.
Развернув сверточек, я показал девочке маленький кусочек сахара. Неспешно протянул ей ладонь, на которой он покоился.
Свободной рукой я коснулся губ, ешь, мол. Возьми.
Девчонка уставилась на сахар. Потом на меня и снова на сахар. Протянула руку и быстро схватила кусочек. Тут же отправила его в рот. Захрустела им, торопливо пережевывая.
С доброй улыбкой я рассмеялся.
— Я не причиню тебе вреда, — сказал я и протянул ей руку. — Прошу, пойдем. Я помогу тебе выбраться отсюда.
— Так, давай. Держу!
Когда я выбрался по цепи из колодца, Нарыв снял девочку у меня со спины. Вытянув ее, посадил на землю. Потом протянул мне руку и помог покинуть зев кяриза.
— Так вот кто там прятался? Девчонка? — Нарыв удивленно уставился на девочку, прижавшуюся к стене колодца. Потом добродушно сказал: — ну привет…
Старший сержант опустился к ней, но слишком резко. Девчонка испугалась, пискнула и кинулась ко мне. Вцепилась в ногу и прижалась, словно приблудившийся кутенок.
— Не пугай ее, — сказал я, — она и так натерпелась.
— Это что? — Нарыв нахмурился, — та самая девчушка, о которой говорил нам Наливкин? Ее духи увели?
Лицо Нарыва сделалось скорбным, когда он рассмотрел, что девочка осталась в одной только длинной рубахе. Ее намокший подол был порван в нескольких местах. Застарелые пятнышки крови остались на некогда белой, но теперь посеревшей ткани.
— У нее даже обувки нет, — сказал грустно Нарыв — босоногая ходит.
При виде бедной девчонки лицо старшего сержанта сделалось темное, словно грозовая туча.
Нарыв стянул вещмешок со спины. Принялся в нем рыться. А потом достал свежую пару портянок. Протянул девочке
— Обувка, — сказал он, — давай, хоть это тебе дам. А то ж ноги об колючку поколешь.
Девчушка со страхом и непониманием посмотрела на Нарыва. Когда я тронул ее за плечо, она вздрогнула. Подняла на меня взгляд.
Я медленно и деликатно усадил ее на краюшек колодца. Указал сначала на портянки, потом ей на ножку.
Она ничего не ответила. Только отвернулась.
— Давай. Вяжи, — сказал я Нарыву тогда.
Наливкин с Особистом пришли через несколько минут после того, как Нарыв закончил с портянками, и мы накормили девчонку.
К слову, с портянками поначалу получалось у него крайне неказисто. Тогда он взял только одну портянку, распорол ее ножом на две и намотал девочке на ноги. На всякий случай, чтобы не развязались, аккуратно закрепил их бечевкой на голеностопных суставах.
Девочка сначала боялась, упиралась. Но мы нашли, как ее успокоить. На помощь пришли четвероногие пограничники.
К моему удивлению, Булат дался ей, чтобы его погладили. Сначала девчонка боялась и его, но быстро привыкла. Стала гладить и Булю и Альфу по холкам и выпуклым собачьим лбам. Заглядывать им в умные глаза.
Именно за этим делом и застали нас капитаны.
— Это она там была? — Спросил Наливкин строго.
— Так точно, — проговорил я, сидя рядом с девчонкой.
Когда она увидела незнакомых мужчин, то снова испуганно прижалась ко мне. Обеспокоенные ее резкими движениями собаки, оглянулись на Наливкина и Шарипова.
— Конники сюда не пошли, — проговорил Наливкин. — Они завернули к горам. Вероятно, это члены именно того бандформирования, что держит в плену нашего разведчика. Потому слушайте мой приказ: снимаемся с места. По коням. Направление движения мы знаем. Последуем за душманами, по свежим конским следам.
— А… А как быть с ней? — Спросил Нарыв, кивнув на девушку.
Наливкин нахмурился.
— Она что-нибудь говорила? — Проговорил особист.
— Нет. Девочка явно в шоке, — ответил я.
Наливкин некоторое время глядел на девочку. Потом заключил:
— Это та самая девчонка, которую банда забрала вместе с Искандаровым.
Я покивал.
— М-да-а-а-а… — выдохнул он.
Потом приблизился к девчонке, прячущей от него лицо и жмущейся ко мне, и спросил что-то на Пушту. Когда она не ответила, повторил вопрос на другом языке.
Девушка молчала, только сильнее прижимаясь ко мне.
— Кажется, она тебе доверяет, — сказал Наливкин.
— Я думаю, она улизнула от духов и спряталась в колодце. Но выбраться наверх сил у нее уже не хватило.
— И что с ней делать? — Спросил Нарыв. — Не бросать же здесь? Одна она пропадет.
Наливкин поднялся.
— Придется забрать с собой, — сказал он строго. — Видимо, иначе никак.
Шарипов вздохнул, но против ничего не сказал. Я видел в его взгляде сострадание. Он тоже хотел хоть чем-то помочь девчушке.
— Может, она голодная, — сказал Шарипов немного смущенно.
— Мы уже скормили ей полбанки тушенки, — рассмеялся Нарыв.
Внезапно, где-то вдали раздался выстрел. Потом еще один. Потом очередь. Мы напряглись. Прислушались.
Девочка снова прижалась ко мне, пискнула от страха.
— Сука… — Протянул Шарипов.
— Стреляют близковато, — Наливкин приподнял подбородок прислушиваясь.
Когда бабахнуло в очередной раз, девочка просто сорвалась с места и дала деру куда-то к домишкам. При этом, она проворно миновала и каскадовцев и пограничников, и даже опешившего Шарипова.
— Э! Куда это она⁈ — Подскочил Нарыв.
— Не к добру стрельба, — глядя вслед девчонке, проговорил Наливкин. — Нужно уезжать. По коням.
Я встал и пошел в сторону домиков, среди которых затерялась девочка.
— Селихов? Куда собрался? — Спросил капитан «Каскада» строго.
— Верну девчонку, товарищ капитан, — обернулся я.
Наливкин поджал губы.
— Только быстрее.
— Есть.
Остальные направились к лошадям, которых расположили немного выше, в глубине кишлака. Я же пошел за девочкой.
Я не видел, где именно она спряталась. Не видел, но знал. А потому пошел к дому, где мы отыскали попону. Когда вошел в него, увидел и девчонку.
Она, обернувшись попоной, словно одеялом. Прижалась к стене и смотрела на угли, оставшиеся в очаге.
Я аккуратно приблизился. Опустился на колено рядом с ней.
— Я не дам тебя в обиду, — прошептал я. — Обещаю.
Я взял ее на руки прямо так, обернутой в попону. Девочка не сопротивлялась. Она только прильнула к моей груди и затихла.
Казалось, она вот-вот закроет глаза и будто бы уснет. Но она не засыпала. Взгляд ее остекленел, направленный в никуда.
— Нам пора идти, — проговорил я, — ничего не бойся.
А потом я вышел из ветхого домишки.
Глава 26
Тонкие струйки дымков тянулись к нему, показавшись из-за отлогого до середины, а потом вздымающегося ввысь склона горы.
Я придержал Огонька за уздцы. Погладил по шее, принялся вытаскивать из вьюка, при его седле, новые магазины, чтобы пополнить свой боезапас.
В неширокое ущелье, между двумя горами, виденными нами еще из кишлака, мы въехали примерно десять минут назад. Путь к ним занял у нас не меньше часа.
Мы шли по следу конников, которые проходили мимо Пурвакшана.
Альфа быстро взяла след по отпечаткам копыт, и, меняя собак, мы добрались до ущелья. Дорога оказалась далеко не очевидной. Судя по тому, куда нас повел Булат, душманы в определенный момент сошли с наезженной дороги и повели коней по каменистой местности. Потом они поднялись на небольшой пригорок. Там оказалась скрытая тропа, ведущая как раз в это ущелье.
