Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил
— Вынужден признать, что нам нужна и ваша помощь, Андрей Викторович. Что скажете?
Бурченко посмотрел на меня и на сидящих рядом со мной коллег. Каждый из них утвердительно кивнул. Я не отставал от них.
— Готовы, — посмотрел на командующего Андрей Викторович.
Седов хлопнул по столу, будто дал сигнал гонга. У командования есть понимание ситуации и порядок наших действий. Осталось только обозначить ориентировочную дату.
Чувствуется напряжение. Некоторые офицеры расслабили галстуки в ожидании важного объявления от вице-адмирала.
— Семь футов под килем. Утром приступим к подготовке!
Глава 26
Следующие три дня прошли в постоянном напряжении, расчётах и полётах. «Ребровские» лётчики постоянно выполняли демонстративные действия вблизи кораблей 6го флота.
У командующего эскадрой ещё была надежда на то, что не придётся вступать в открытое противостояние с американцами. Из Москвы было указание всеми силами не допустить удара по Ливии.
Мне и остальным членам группы «Куб» поставлена задача оказывать всю помощь товарищам из авиагруппы «Леонида Брежнева». Счёт до начала операции американцев в Ливии шёл на часы.
Постоянно в готовности на борту авианесущего крейсера находилась группа из 8 экипажей.
Наши «глаза» в небе тоже был в ждущем режиме. Самолёт радиолокационного обнаружения Як-44 постоянно находился на своей площадке у самой кормы. Его экипажи проводили по несколько часов в классе, разложившись на мягких кожаных креслах.
Несколько раз я подымался наверх и смотрел за посадкой ребят. Было некомфортно наблюдать, как мимо Як-44 проносятся самолёты, заходящие на палубу во время тренировочных полётов. Представляю, каково военным лётчикам выдерживать идеальное направление, зная, что справа у тебя такой «ограничитель».
Вот и сейчас очередную посадку выполнила пара Су-27К, ведущим которой был сам Ребров.
Громкий удар колёс и рёв двигателей на максимальном режиме работы. Трос натягивается, пытаясь удержать многотонную машину. Кажется, что тигр, нанесённый на киль Су-27К хочет продолжить полёт. Рвётся в бой, но его тянут назад в клетку.
Я ждал Вольфрамовича на площадке подъёмника, который доставил на палубу очередную пару МиГ-29К, которые готовят к следующему вылету. Обратил внимание, что и на эти самолёты решили нанести эмблемы.
Выбор интересный! Киль не самых больших самолётов украсили эмблемой белых медведей. К чему, я пока не знаю. Может уже готовят МиГ-29К к службе на Севере.
— Ждёте командира? — обратился ко мне один из техников, закрепляющий водило на передней стойке МиГ-29.
— Да. Это первый у него вылет?
— Да куда там! Второй за сегодня. И вчера два. И позавчера. Рвётся в бой! — сказал мне техник, перекрикивая шум двигателей Су-27К.
Да уж! Такими темпами Вольфрамович себя в могилу загонит. Точнее, на внеочередную ВЛК.
Двигатели самолётов выключились. Фонари кабин открылись. Ребров, ещё даже не спустившись вниз, уже что-то пояснял.
— Я вот так и сделал. Комплекс не работал, — говорил он представителю конструкторского бюро свои впечатления от новой аппаратуры РЭБ.
— Вы не поняли. Тумблер имеет три позиции и сложную систему настройки. В случае, если в режиме подавления не работает, надо сделать вот так. А затем и так. Видите! Лампа о готовности к запуску режима горит, — показывал инженер.
— Вижу. У меня задница горит оттого, что эта штука работает через раз. Мы так войну не выиграем, — махнул рукой Ребров и стал выбираться из кабины.
Расписавшись в журнале и ещё переговорив с инженерами КБ, он поблагодарил всех и подошёл ко мне.
— Сигарета есть, Родин? — спросил Вольфрамович.
Мы отошли с ним подальше от самолёта. Я достал стандартную «дежурную» пачку, которую привык таскать с собой ещё с прошлой жизни, и «угостил» Реброва.
— Опять дежурная?
— Знаете же, что курить — здоровью вредить.
— Нервы дороже. Дважды сегодня летал. Ни черта там нету. Американцы только сопровождают нас. Я… ко мне, молодой человек, — подозвал он одного из техников.
Тот стоя рядом с соседним самолётом начал закуривать. Перед этим он подсоединил заправочный шланг к горловине.
Вроде бы командир корабля курить не запрещал на палубе, но вот рядом с самолётом — это залёт!
Парень чуть не проглотил папиросу.
— По сторонам не смотришь. Огоньку дай. Как фамилия? — спросил Ребров, взяв спички у техника.
— Пароськин, — выпрямился в струнку парень.
— Если через две минуты здесь не будет лётчика-испытателя Олега Печки, ты у меня в Севастополь брассом поплывёшь.
— Есть две минуты! — и убежал.
— Успеет?
— Не-а. Я ж ему не сказал, где искать. Пускай дыхалку развивает. К делу, Родин. Наши «коллеги», видимо, тоже присматриваются пока. Ходят рядом с параллелью 32°30'. Нам ручками машут!
— Думаете, передумали атаковать?
— Не-а. У них теперь это дело принципа. Чую, что если уйдём отсюда, они Каддафи забросают бомбами.
Только Вольфрамович договорил, как рядом с нами материализовался Печка. Запыхавшийся техник, приложив руку к головному убору, докладывал о выполнении поставленной задачи.
— Ещё раз увижу, точно поплывёшь, — пригрозил Ребров, и техник пошёл работать дальше.
— Звали?
— Олег, что у нас за проблемы с этим вашим комплексом? «Ай-Петри», блин! — спросил Вольфрамович, показывая на подвешенный контейнер на Су-27К под фюзеляжем.
— «Карпаты», Вольфрамыч, — поправил Печка Реброва. — Мы же вам их уже, как две недели поставили. Народ так и не научился с ними работать? — поинтересовался Олег.
— Научился. Только вот панель эта ваша не для людей делалась. Работает через раз. Переключается только с матюками.
— Нежнее надо, Гелий Вольфрамович, — иронизировал я, и Олег тоже не смог скрыть улыбку.
— Не задница официантки, чтоб с ней нежнее. Что-то делать надо, Олег. Либо другие варианты давай.
Печка кивнул и позвал меня за собой. Ребров же так и остался с незажжённой сигаретой.
Мы спустились в ангар, где рядом с опытным Су-27К собралась толпа инженеров. Одни копались в локаторе, другие сидели рядом с передней стойкой и что-то обсуждали. А ещё одна группа колдовала над каким-то блоком аппаратуры. Это была часть контейнера комплекса РЭБ «Карпаты».
Олег мне рассказывал, что его разрабатывали для постановки помех в качестве прикрытия групп самолётов.
— У нас всего четыре комплекта, Олег. И у каждого проблемы с переключением и включением режимов, — сказал ему старший группы.
— Мы же исправляли эту проблему? — возмутился Печка.
— Это всё опытные образцы. Они долго не проживут.
Олег недовольно фыркнул.
— Все испытания в трубу, — махнул он рукой.
— Ну почему же! У вас тоже будет шанс испытать их в боевых условиях. Поставьте их на дежурные Су-27К, — предложил я.
А у самого уже родилась идея, как нам бороться с «ХокАй» американцев. Тут же я нашептал её Печке, но ответ получил не сразу.
Олег возмущался, но предложение принял. Мы быстро переместились в кабинет подготовки. Ребров уже дремал в кресле, так что пришлось его будить. Времени на отработку тактического приёма не было.
— Родин, пять минут не потерпит? Мне жена снилась, — расстроено сказал Ребров.
Сомневаюсь. Однозначно, какая-нибудь официантка.
— Я расскажу, а вы уже сами там решите — действовать так или нет.
Взял макеты самолётов и начал показывать суть тактического приёма. Замысел простой, но требовал безотказной работы техники.
— Связка «манёвренность — РЭБ», — начал я, но Вольфрамович замахал руками.
— Не произноси мне эти три буквы. Ну через раз работает!
— Мы вам кое-что другое дадим, — улыбнулся Олег.
— Что? Ядерную ракету? И весь мир в труху! Прекрасно и ужасно, одновременно. Зато никаких проблем не будет.
— Пессимистично, — заметил я.
— Сергей, рассказывай. А то не отстанешь, — сдался Ребров.
— На данном театре военных действий будут работать максимум три «ХокАй». Каждый, предполагаем, прикрывает пара Ф/А-18 или Ф-14. На каждый отводим звено Су-27К или МиГ-29К. В каждом звене устанавливаем на один из бортов комплекс. 27ому ставим тот, что есть у КБ Сухого.
