Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил
— Э, нет, Сергей! Белевский и Тутонин — служивые, а вы трое уже нет. Не геройствуйте, — похлопал меня по плечу Граблин.
— Я никого убивать не собираюсь. Думаю вы тоже. Но давать целеуказание ливийцам, чьи прицелы видят совсем недалеко, можем. Это будет очередное испытание в боевой обстановке. Но такое решения без товарищей я принять не могу. Поэтому, пока только предложение.
Старшие офицеры со мной согласились. И, конечно, каждый из этих сильных характером людей переживал неизбежные события по-своему.
Ребров отошёл от карты и закурил.
— У нас одна молодёжь. По сути, самые опытные боевые лётчики находятся в этой комнате, — произнёс Вольфрамович.
— Они готовы, командир. Мы же их сами отбирали, — ответил ему Апакидзе.
Гелий Вольфрамович кивнул и затушил сигарету.
— Давно хотел бросить. Только с нашими орлятами разве получится, — начал он ворчать.
Удивляюсь моему училищному командиру эскадрильи! Никогда себе не изменяет. В любой момент жизни — сложный или лёгкий — он вечно недоволен.
Закончив разговор, я направился к двери.
— Сергей, а ты не забыл про приглашение? — спросил у меня Граблин.
— Запамятовал, Дмитрий Саныч.
Офицеры одновременно зацокали языками.
— Ну сразу видно, что сухопутный, — иронично заметил Апакидзе.
— Напрочь! — добавил Ребров.
— Да в чём дело⁈ — развёл я руками.
— Как можно забыть про традиционные посиделки в кают-компании. Ещё и в свой день рождения, — посмеялся Граблин.
Совсем из головы вылетело. 1 марта — очередной день рождения Сергея Родина. В столь бурном водовороте событий про такие праздники забыть проще простого. Я ещё во время чтения письма от Веры обратил внимание, что она меня там в нескольких абзацах поздравляла с наступающими именинами. И передачек мне столько отправили не просто так.
Пришлось мне ускорить шаг и отправиться к капитану третьего ранга из БЧ-5, который в нашей кают-компании являлся заведующим столом. Я обозначил ему количество провизии, что есть у меня. Он определил фронт работы вестовым и дал указание на сервировку столов.
— Со старпомом сам разберусь. Командира пригласим чуть позже, — объяснил мне заведующий столом.
— Командующий эскадрой тоже на борту, — добавил я.
«Кап-три» задумчиво почесал затылок. В помещении офицерской кают-компании, которая являлась и столовой, места на всех может не хватить. Итак, в нашем кругу обычно не больше 50–60 человек.
— Пригласим. Старпом разберётся.
После переноски всех присланных мне продуктов, я вернулся в каюту и начал готовить одежду. В кают-компанию в кроссовках или шлёпках идти нельзя. Лётный комбинезон тоже не является приличной одеждой. В своём гардеробе я отыскал белую рубашку и прямые тёмные брюки.
Мои коллеги были готовы к выходу ещё раньше. Через несколько минут мы уже заняли свои места за одним из двух больших столов кают-компании.
Дождавшись командира корабля и вице-адмирала Седова, прибывших в установленной форме, все приступили к ужину. От кремовых рубашек рябило в глазах. Мы в своей гражданской одежде выделялись из общей массы.
Сидевший рядом со мной Морозов кивнул в сторону другого стола. Там Бурченко активно пытался получить объяснение, на каком основании в кают-компанию пустили Ветрова.
— На основании того, что он не исключён из кают-компании. Павел Александрович — действующий офицер и обязан тут присутствовать, — пояснил старпом.
— Тогда вот что. Товарищ вице-адмирал… — обратился Андрей Викторович к Седову.
— Валентин Егорович. Вы первый раз в нашем кругу? Здесь нет званий. Это всё остаётся там, — пояснил Седов.
Бурченко смирился с тем, что в этом помещении его юрисдикция не работает.
— Внимание! Слово предоставляется командующему 5й оперативной эскадрой, — объявил командир корабля.
Седов поднялся на ноги и взял со стола небольшую рюмку.
— Знаю, что у вас сухой закон, но сегодня мы не просто так собрались в кают-компании. Сергей Сергеевич, — обратился он ко мне, и я встал, выпрямившись в струнку.
Вице-адмирал прокашлялся и сурово посмотрел на меня. И не поймёшь, то ли он доволен, то ли такое у него выражение лица постоянно.
— В истории нашего флота этот человек навсегда занял место палубного лётчика, первым совершившего посадку на авианесущий крейсер «Леонид Брежнев». Но и на этом он не остановился. Скоро на стене этой кают-компании появится ещё одно фото Сергея Сергеевича. Ему осталось выполнить лишь две посадки, дабы преодолеть заветный рубеж в 100 касаний палубы.
Раздались аплодисменты, я слегка смутился от предстоящего достижения. Как только вице-адмирал смог посчитать⁈ Я сам-то не знаю точного количества своих посадок.
— Да, Сергей Сергеевич уже не служит, но он офицер. Влюблённый в небо, свою профессию и преданный своей Советской Родине. Предлагаю выпить за нашего боевого товарища и друга, верного сына Отечества — Сергея Родина. Ура!
И все в кают-компании подхватили этот порыв вице-адмирала. Седов подошёл ко мне и крепко пожал руку.
— Мы долго думали… ладно, не очень долго, — махнул рукой командир корабля.
— Точнее, совсем не думали, что вам подарить, — подхватил мысль старпом.
Из-за стола встал Апакидзе и Ребров с большим свёртком в руках.
— Но подарить тебе что-то нужно, — улыбнулся Тимур Автандилович, раскрывая свёрток.
— Я Сергея Сергеевича знаю давно. Он при мне и самолёт в поле сажал, и первый раз в жизни на запасной аэродром уходил, и кабина у него разгерметизировалась на четвёртом курсе, и…
— А приключений на задницу у вас было немало, я смотрю, — улыбнулся Седов.
— Не специально их нахожу, — посмеялся я.
— Так вот, вспомнилось мне, что вы задолжали Родине комбинезон лётный. В училище мы, конечно, на тормозах дело спустили. Нельзя было орденоносца наказывать за порчу имущества. И вот сегодня, мы тебе дарим лётный комбинезон. Новый, красивый и уникальный.
Ребров вытащил из свёртка цельный лётный комбинезон тёмно-синего цвета. Качество у него было явно не советских фабрик. Он мне больше напоминал то обмундирование, которое шьют американцам. Подойдя ближе, я поблагодарил за подарок старших товарищей.
Взяв в руки аккуратно сложенный комбинезон, оценил материал изготовления. Это плотная на ощупь однотонная гладкокрашеная синтетическая ткань. Специальное переплетение нитей знакомо каждому человеку, разбирающемуся в экипировке. У меня в руках не что иное, как «номэкс». Ткань, которую применяют все те, кто не хочет сгореть в кабине — от пилотов до астронавтов.
— Благодарю. Это очень редкая вещь.
— Редкая⁈ Это в моём возрасте супружеский долг — редкая вещь, а это прям… дефицит дефицитов. Не спрашивай, скольких коллег пришлось напрячь товарищу Андрею Викторовичу, — посмотрел Ребров в сторону Бурченко.
Я повернулся к нему, и он картинно поднял рюмку, выпивая её залпом.
— Там ещё и нашивка специальная, — сказал Тимур, и я развернул комбинезон.
На левой стороне груди был нашит прямоугольник с надписью «Майор Черноморского флота Сергей Родин».
— Вот вы меня повысили! Я вообще-то старлей, — посмеялись мы с Апакидзе.
— Это моя идея. Вы же первым сели на палубу. Почти как Юрий Алексеевич в своё время в космос первым слетал. Он тоже был старлеем, а вернулся майором. Считайте, что вы пошли по его стопам, — сказал Граблин, сидевший по правую руку от вице-адмирала Седова.
Обсуждение подарка через пару минут закончилось, как и ужин. Вестовые подали чай, а командующий эскадрой вновь взял слово.
— Теперь к делу. В кают-компании не только можно хорошо провести время, но и решить важные задачи. А точнее, мне нужно знать ответ на вопрос — готова ли авиагруппа, Гелий Вольфрамович, выполнить не самое лёгкое задание?
— Так точно. Все лётчики и техсостав в полной готовности, Валентин Егорович.
— А что скажет, Дмитрий Александрович? — спросил Седов у Граблина.
— Подтверждаю. Готовы.
Вице-адмирал обвёл всех суровым взглядом и посмотрел на Бурченко.
