Живи в свое удовольствие! (СИ) - Тыналин Алим

— Ты знаешь, а мне здесь понравилось. Здесь так страшно и это бешено возбуждает. Я могла бы трахаться с тобой всю ночь напролет. Мне казалось, что из темноты кто-то подглядывает за нами. Кто-то с волосатой мордой громадной свиньи. Как думаешь, я совсем сошла с ума?

Да, после расслабления девочку потянуло на откровения. Но у меня вообще не было времени на болтовню. Раскидав костер и убедившись, что он скоро потухнет, я схватил ее за руку и побежал наверх из подземелья. Дорогу нам я освещал факелом, на каменном полу полно пыли, валялись осколки кирпичей из стен, слышался писк крыс, а иногда запоздалая серая тварь быстро металась по полу, пытаясь убежать от нас.

— Великие боги, как я могла трахаться с тобой в таком диком месте? — ахнула Валерия. — Наверное, я вообще дурканулась. Это ты заколдовал меня своим взглядом.

— А голоса в голове? Ты что, забыла? — спросил я на ходу, то и дело дёргая ее за руку, чтобы поторапливалась. — Это же они притащили тебя сюда.

— Ты спятил что ли, какие голоса? — спросила девушка, задыхаясь. — А мы можем бежать помедленнее, у меня болят ноги после твоих дурацких цепей.

Ты смотри, как ругается. Никогда не признается, что тоже было хорошо. Разве что потом, чуток позже. После нового секса. Ладно, не в этом сейчас проблема.

Интересно, почему она не помнит о голосах. У нее шизофрения, что ли? Кто вообще находился со мной все это время в подземелье? Это точно была Валерия иди одна из ее сущностей? Еще больше меня заботило, как бы в одну прекрасную ночь девушка не воткнула мне нож в грудь, когда я буду безмятежно спать рядом. От такой помешанной всего можно ожидать.

На лестнице нас уже ждали Родерик и Герений. С факела капало масло. Блики огня трепетали на их лицах.

— А что так рано? — спросил я, промчавшись мимо них и перепрыгивая через две, а то и три ступени сразу. — Сказали же, что поединок начнется на рассвете.

Валерия тут же закричала:

— Подожди, милый, я не могу идти так быстро.

А Родерик ответил:

— Так ведь уже ранний рассвет, император.

Ничего себе, оказывается, мы провели в подземелье всю ночь напролет! Вот что бывает, когда занят интересным и полезным делом, время летит, как на крыльях.

Когда я выбежал из подземелья наружу, то тут же убедился в правдивости слов своего телохранителя. Вокруг и в самом деле еще стояла темнота, но над городом уже занимался рассвет.

Вот проклятье, из-за сладкой малинки я пропустил подготовку к важнейшему поединку. Надо же было так опростоволоситься.

Перед входом в подземелье стояла колесница, запряженная двойкой лошадей. В колеснице уже стоял возница, в котором я узнал одного из своих солдат, бывшего беглого раба. Рядом стоял оседланный конь для Родерика.

— Кто выступил от нас? — спросил я, все еще надеясь услышать, что это Марикк или, на худой конец, Камахан. — Только не говори, что Залмоксис. Милая, ты поедешь со мной?

— Конечно же нет, я вся разваливаюсь на части, — пожаловалась девушка. — Я иду спать, а вечером жду тебя в своей постели.

Она потянулась для поцелуя, но я торопился и только успел чмокнуть ее в щечку. Затем взобрался в колесницу и она тронулась с места.

— Ах ты, мерзавец! — тут же взбесилась Валерия. — Тебе что, трудно меня поцеловать? Не подходи ко мне вечером, я тебе глаза выколю!

Возница поморщился, слушая ее крики, но колесница быстро набрала ход и мы уже умчались от девушки в утренний сонный город. Ее крики быстро затихли в сумраке.

Рядом, не отставая, мчался Родерик. Конь его хрипел и косил на нас взглядом. Копыта звонко били о мостовую.

Возница, чуть сгорбившись, правил колесницей. Это был высохший старик лет пятидесяти. Колеса скрипели по дороге, коляска колесницы немилосердно подпрыгивала на камнях.

— От нас выставлен Залмоксис, — крикнул Родерик. — Мы же договорились, что так и будет?!

Мы скакали мимо домов, многие из которых достигали в высоту трех и четырех этажей. Это были инсулы, многоэтажные дома. В плане архитектуры Римская империя во многом не уступала нашим городам двадцать первого века. Дома были сложены из разноцветного кирпича, дороги перед входом подметены и посыпаны песком.

— А меня позвать раньше не могли? — бессильно ругаясь, спросил я. Колесница сильно кренилась на поворотах. казалось, еще немного и опрокинется. Но нет, возница ловко управлял ею. Я не стал его задерживать, лучше поскорее добраться до места поединка.

Вскоре дома закончились и мы выехали к каналу Ламиссы. Дорога пошла к Адриановым воротам.

Справа от нас в узком длинном водоеме мерно текла темная рукотворная река. На поверхности плавали ветки и листья. По левую сторону от нас мелькали дома, инсулы и домусы — одиночные виллы. Редкие ранние прохожие шли навстречу.

Колесница бешено мчалась мимо них. Прохожие боязливо прижимались к стенам домов, боясь, как бы мы их не пришибли.

Впереди темнел мост через канал. Уже подъезжая, я увидел, что перед ним собралась толпа народу. Колесница скрипнула и остановилась в нескольких шагах от дяди.

Павел вышел вперед и ждал, уперев руки в бока. Он снисходительно улыбался.

Сзади стояли Цинна, лидеры партий, советники и просто придворные обитатели. На улице было холодно, они кутались в меховые плащи. Я тоже почувствовал, как у меня замерзли ноги.

Чуть поодаль теснились мои люди. Лакома, Донатина, центурионы и двое гигантов, Марикк и Камахан. Кучка слуг, среди которых я узнал Парсания.

— Ты опоздал, Ромул, — сказал дядя, когда я слез с колесницы и подошел к нему. — Где ты шлялся? Одежда изорванная, волосы и лицо грязные, ноги в пыли. Ты что, всю ночь строил акведук?

— Мы хотим заменить бойца, дядя, — сказал я и посмотрел на мост.

Ожидая сигнала к началу поединка, там уже стояли бойцы. Увидев моего хваленого гладиатора, я чуть не застонал от разочарования. Он уже стоял, но в обычной тунике до колен, подпоясанный обычной веревкой. Доспехов и шлема нет, в каждой руке по короткому римскому мечу.

Его противник напоминал каменную глыбу. Ростом и статью он походил на Марикка. Это был настоящий бронированный носорог, весь в сияющих доспехах. В одной руке щит, за которым легко укрылись бы трое таких, как я. В другой руке он держал длинный прямой меч.

Голова и лицо прикрыты шлемом из цельного куска железа, видны только отверстия для глаз и носа. Вы что, издеваетесь? Как мой старик будет драться против такого монстра?

— Поздно, малыш Моммулус, — дядя продолжал улыбаться. — Мы ждали только тебя, чтобы начать. У тебя отличный боец, чего ты боишься?

Вчера был такой серьезный. А сегодня смотри-ка, расслабился, веселится, предчувствует победу. Ещё и издевается, собака.

— Он плохо себя чувствует, — торопливо сказал я, но было уже поздно.

Дядя кивнул Цинне. Магистр оффиций сегодня облачился в торжественную алую мантию поверх золотистой туники. Тоже приготовился праздновать победу.

Он махнул сигнальщику. Тот стоял на ступеньках моста и ждал знака. Затем надул щеки и подул трубу. По каналу разнесся протяжный рев.

Не успел звук угаснуть, как боец дяди с рыком бросился вперед. От его шагов мост трясся. Казалось, сейчас развалится на части. Одно слово, носорог. И стоять на его пути я бы никому не рекомендовал.

Вот и Залмоксис не собирался стоять на месте и ждать, пока его растопчут. Места, чтобы проскользнуть мимо бешеного быка, было мало, но около перил щели остались. Там при желании мог бы пройти только ребенок, но Залмоксис тоже умудрился.

Пригнувшись и присев на одно колено, дакиец прошмыгнул мимо ног противника, только длинные волосы взметнулись в воздухе. Я, кстати, совсем не ожидал от него такой прыти и впервые начал сомневаться в нашем поражении.

Сначала враг его не заметил, и остановился, оглядываясь и разыскивая исчезнувшего старика.

— Сзади! — закричал дядя во весь голос. — Он сзади тебя! Поворачивайся скорее, тупой кусок дерьма!

Боец послушался его и обернулся, но теперь опоздал он. Дакиец перекувыркнулся на мосту, приземлился на колени, быстро вскочил и бросился к противнику, как раз, когда тот обернулся. Однако он еще успел ударить гиганта мечом по ноге и бешеный носорог взревел от ярости и боли.