Геннадий Башунов - Продавцы мечтаний

- Точно не знаю, - пожала плечами Силия. - Неделя, полторы. Да и какая разница? Если нам решили устроить ловушку, мы всё равно в неё попадём - мы окажемся в столице последними.

Что ж, мы оба мыслим в одном направлении.

Когда карета остановилась, я почуял неладное. В последнее время я во всём его чуял.

Но на этот раз не ошибся.

Молча выхватив из кобуры под фраком пистолет, я сделал Силии жест пригнуться и осторожно выглянул из окна.

Нет, это не были люди других Продавцов. И даже не разбойники. Наверное, это можно было назвать бегством.

В месте, где мы остановились, основную дорогу пересекала другая, проложенная уже после войны. Две жалкие вытертые в траве колеи. И по ним шли люди, десятки, сотни людей.

Они выглядели жалко и пугающе одновременно. Оборванные женщины и мужчины, дети, в основном подростки, малышей не было видно. Так же, как и стариков. Не увидел я и вездесущих собак, хотя живо представлял этих тощих облезлых шавок, снующих туда-сюда и бессмысленно лающих. Людей сопровождали лишь тощие коровы, быки и чудовищно затасканные и грязные лошади были запряжены в телеги. Там, где не хватило животной тягловой силы, её заменили люди. Бородатые, грязные мужики, едва тянущие свою ношу. Преждевременно постаревшие от работы женщины и слишком молчаливые подростки тупо шагали рядом.

Телеги до отказа были завалены домашним скарбом и съестными припасами. Впрочем, припасов могло бы быть и больше. Но ни стариков, ни детей на телегах я не видел. Даже беременных баб, хотя здесь их должно быть навалом - местные женщины рожают практически ежегодно. Единственными ездоками оказалась дюжина мужиков, вооружённых арбалетами или, в лучшем случае, допотопными винтовками. Видимо, среди беженцев были лишь те, кто мог шагать самостоятельно.

Вопросы о стариках, маленьких детях и беременных женщинах отпали сами собой. Мне стало дурно. От мысли о том, что сделали с теми, кто не смог продолжать путь ещё хуже.

Зачем пропадать дармовому мясу? А припасов у них и без того немного…

Два наших охранника, ехавших вместе с кучером, поначалу напряглись, но теперь спокойно переговаривались, кидая презрительные взгляды на беженцев.

- А вон та ничего, - расслышал я. - Тощая только… Но, ручаюсь, за пару банок тушёнки на всё пойдёт.

Кучер и второй охранник рассмеялись.

- Да её тебе за пару банок насовсем отдадут, - хмыкнул кучер.

- На кой хрен мне такая тощая? Кормить её ещё. Нет, дома меня жена ждёт, а так перепихнуться…

- Думаю, можно обойтись и без этого, - холодно произнёс я. Мне хотелось пристрелить всех троих.

Слуги мигом напряглись. Женатый охранник что-то промямлил, но я так и не понял - что. Видимо, при начальстве (не хотелось мне после рабства называть себя "хозяином") он оказался не таким уж и бойким.

- Что здесь происходит? - спросил я.

- Беженцы, - пояснил кучер.

- Я вижу, что не божьи коровки. Откуда?

- С востока, - продолжал играть в кэпа кучер. - Там эпидемия. Болезнь какая-то. - Да он издевается. - Поголовно народ мрёт. Говорят, что это из-за людоедства. Мол, съели заражённого трупа, и понеслась. А в тех краях молодых жрут, не разбираясь, от чего они умерли. Да и старичьё тоже. Но сейчас, говорят, приходится терпеть, чтобы самому не заболеть. Вот видите, господин, даже собак пожрали.

- А коров с лошадьми оставили, - хмыкнул я.

Кучер презрительно хмыкнул в ответ, будто он знал какую-то прописную истину, а я нет. Что, конечно же, говорило о моём невысоком уровне интеллекта. Я взбесился ещё больше.

- На лошадях пахать надо, - сказал наконец извозчик. - А без молока и телячьего приплоду как жить? Если их сожрать, то всё, хана совсем.

- Ясно… - медленно проговорил я. Злость немного спала, я понял, что действительно сморозил глупость. - Они не нападут?

- Вряд ли, - на сей раз отвечал менее разговорчивый охранник. - Побоятся последствий. Да и понимают, что с их дерьмом против автоматов особо не попрёшь.

- И всё-таки не подъезжайте ближе. Когда можно будет ехать, я скажу.

А беженцы всё тянулись со своей черепашьей скоростью. Я подумал о том, что тот рабовладельческий караван, вероятно, шагал с той же скоростью ползущего ребёнка. Но как тяжело держать даже этот темп, когда ты устал и голоден. Я нервно подумал о том, что если беженцы решат ещё и остановиться здесь на привал, то лучше будет самим сматываться.

Но этого, к счастью, не произошло. Протянулись мимо последние телеги, загруженные орущей домашней птицей, прошло последнее стадо коров, за которыми тянулись козы и овцы, проволокли ноги охранники, замыкающие мрачную процессию. Мне показалось, что они переговариваются и смотрят на нас. Но напасть так и не решили.

- Трогай, - сказал я, когда арьергард беженцев оказался в нескольких сотнях шагов от основной дороги.

А сам забрался в карету. Ощущения были гадостными.

Усевшись, я обнаружил, что Силия тоже выходила из кареты. У неё было подавленное выражение лица. У меня, наверное, тоже.

- Несчастные люди, - прошептала девушка. - Я обязательно помогу им, когда окажусь на троне.

Я горько усмехнулся.

- Нет. Они и есть те, кто останется за стенами твоего кукольного домика.

Глава седьмая

Конечным населённым пунктом нашего путешествия был тот самый городок, в котором я когда-то был с командой Капитана. Мне казалось, что это было не просто очень давно или в другой жизни. Это… это была другая эпоха. Где все ещё оставались живы, а мои руки не пятнала кровь. В ту эпоху я верил в лучшее. Сейчас же…

С другой стороны, для местных жителей практически ничего не изменилось. Прошёл всего лишь один год, вряд ли его можно было назвать хорошим в нынешних условиях, но и ничего слишком плохого не произошло: не разразилась последняя для человечества война, из космоса не свалился метеорит. Люди продолжали жить, и лишь личные трагедии людей превратились для них в смену эпох. У кого-то убили друзей, кто-то потерял семью. Кого-то съели. Друзья или соседи. А может, и собственные дети.

Впрочем, последнее случалось всё реже - мясные прилавки с человечиной опустели, а говядина и свинина взлетели в цене до небес. Вшивая крыса стоила на рынке чуть дешевле, чем живая курица раньше. А дело в том, что эпидемия, бушующая на северо-западной оконечности материка, по слухам была вызвана каннибализмом. Не знаю, правда ли это, но то, что людей - пусть и временно - перестали забивать на мясо, меня радовало. Быть может, после этого что-то сдвинется в голове этих людей… Или, если слухи правда, эпидемия - акт возмездия, высшая справедливость. Будто сама природа взбунтовалась против людей. И они это заслужили.

Опустела бойня. Тощими голыми скелетами пронзали небо виселицы - теперь даже от преступников справлялись другим способом. С южной окраины города поднимался столб дыма. Жгли одежду из человеческой кожи, кресла, картины. Жгли консервы, разрубая банки пополам, чтобы не прикасаться к опасному мясу. Жгли трупы. И не только местных жителей. Беженцы, потоком устремившиеся из охваченных эпидемией районов, искали убежища в городах. Но их встречали ограды из колючей проволоки и рой пуль. Не было смысла умолять. Не было возможности подкупить жандармов. Возможно, именно благодаря этому в этом городе эпидемия ещё не вспыхнула, хотя по дороге мы уже миновали два опустевших города, где остались только бродячие собаки и кошки.

Я устало наблюдал из окна гостиницы за тем, как местные "шерифы" избивают двух детей, решивших пробраться в город. Судя по виду, дети были деревенскими, и один из них очень нехорошо кашлял. Злости я не чувствовал. Каждый хочет выжить. Сейчас не время для жалости. Быть может, мальчишка всего лишь гриппует. Если же нет…

Надеюсь, его труп тоже сожгут.

Когда один из представителей власти достал револьвер, я отвернулся от окна. Два сухих хлопка, разнёсшихся по округе заставили меня вздрогнуть. Вот и ещё для кого-то завершилась целая эпоха.

Силия сидела за столом, тупо глядя в тарелку с тушёной свининой. Она сидела так уже с четверть часа, и даже выстрелы не заставили её изменить позы. Пахло блюдо аппетитно, но Продавец мечтаний даже не притронулась к нему. После того нашего разговора Силия вообще мало ела. Глава десятого клана ушла в себя. И я ей не мешал, надеясь, что в это время в её Отражении что-то меняется, назревает новый, лучший план.

Хотя, скорее всего, девчонка просто поняла, что благоденствие для хороших людей не значит благоденствие для всего мира. И всё равно я был готов поддержать её. Потому что она поняла это. Пусть даже ничего не сможет сделать. У неё будет шанс исправиться. Если выживет, конечно.

Я уселся напротив девушки и принялся набивать рот. Вряд ли что-то сможет лишить меня аппетита в последнее время. И вряд ли я когда-нить ещё отведаю такой деликатес как тушёная с морковью и репой свинина.