Господин следователь. Книга седьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич
Хотел сказать — мол, я тебя и такую люблю, юную, но здесь тетушка и горняшки, а при них о любви рассуждать неудобно.
— Нужно, чтобы ученицы не видели во мне барышню, а знали, что я учительница! Кто знает, может, придется подменять коллегу в восьмом классе?
— А мне в восьмой класс нельзя? — невинно осведомился я. — Я бы у такой учительницы с удовольствием поучился. И все домашние задания выполнял на отлично.
Тетушка засмеялась, ее поддержала прислуга, а Леночка, шутейно замахнувшись на жениха, побежала переодеваться.
Горничные ушли по своим делам, Анна Николаевна осталась. Посмотрев — слышит ли племянница из своей комнаты, тетя посмотрела на меня.
— Иван, у меня к тебе деликатный вопрос… — замялась тетушка, переходя на ты.
— И что за вопрос? — слегка насторожился я.
Тетушка снова помялась, но, наконец, решилась:
— Иван… Как ты считаешь, нужно ли возвращать карточный долг?
— Карточный долг? — с изумлением переспросил я, потом кивнул: — Обязательно.
Неужели Анна Николаевна с кем-то в карты играла?
— Странно, — удивленно посмотрела на меня Анна Николаевна. — А мы-то думали, что ты, как юрист, посчитаешь, что это делать не нужно.
— Анна Николаевна, вы помните, как я играю в карты? — поинтересовался я.
Тетушка усмехнулась. У нас бывали случаи, когда мы втроем — Леночка, тетушка и я, игрывали в «подкидного». Думаете, кто чаще всего проигрывал? Вот-вот…
А я продолжил:
— Если уж у человека хватило дурости сесть за стол и играть на деньги, то должно хватить ума и расплачиваться. Разумеется, с точки зрения права вы не обязаны возвращать карточный долг, в суд на вас никто не подаст, но существует такая вещь, как репутация…
— Согласна, — вздохнула Анна Николаевна.
Я посмотрел на тетушку и спросил:
— Сколько проиграл Николай?
— Иван… — укоризненно проговорила Анна Николаевна, но потом поджала губы и ответила: — Две тысячи рублей.
Отчего я решил, что в карты проиграл младший брат Леночки? Так здесь и думать не нужно. Если бы Николай проучился в корпусе месяц там, год, подумал бы, что парень не осилил тягот и лишений… Но он, насколько помню, три года осилил.
А просадил в карты две штуки⁈ Не хило! Даже не знаю, как бы это соотнести с суммами моего времени. В общем — младший братец Леночки проиграл в карты двухэтажный дом на каменном фундаменте или квартиру в Москве. Не знаю, возможно, что кто-то посчитает, что я неправ, но долги возвращать нужно. Никого не волнует, что тебя заманили, что ты не знал… Проиграл — возвращай.
Кто знает, не ударит ли это позднее и по моей репутации?
— Сколько нужно?
— Уже нисколько, — грустно ответила Анна Николаевна. — Георгий отдал все свои сбережения, которые хотел потратить на свадьбу Леночки. Но приданое не тронуто.
— То есть, Лена пошла на службу, потому что с деньгами туго? — спросил я.
— Иван, что значит туго? — хмыкнула тетушка. — Мы не нищенствуем, просто так сложились обстоятельства… Георгий, разумеется, ради свадьбы дочери влез бы в долги, но…
И тут появилась Леночка, переодевшаяся в домашнее платье. Похоже, что она слышала наш разговор. Вон, уже слезы текут.
— Тетя, зачем⁈ — едва ли не прокричала моя любимая девушка. — Зачем Ване знать про всю эту грязь?
— Что значит, зачем? — строго ответила тетя. — Если ты собираешься выходить за Ивана замуж, он должен знать во нашей семье и хорошее, и плохое. Я сразу вам говорила, что нужно все рассказать жениху.
Я сделал большие глаза, кивая тетушке на дверь — дескать, оставьте нас одних. И она, к некому моему изумлению, так и сделала.
Усадив плачущую барышню рядом, обнял ее.
— Лена, а почему ты считаешь, что я не должен знать?
Лена, уткнувшись мне в плечо, продолжала плакать.
— Лен…
— Боялась, — сквозь слезы ответила она.
— Чего боялась? — не понял я.
— Боялась, что ты от меня откажешься…
— В смысле, откажусь? С чего вдруг?
Леночка набралась храбрости и сказала:
— Я боялась, что ты перестанешь меня любить и передумаешь брать замуж. Зачем нужна жена, брат у которой картежник?
Погладив барышню по спине, спросил:
— А если бы я сам оказался в такой ситуации? Допустим, у меня есть брат, который бы проиграл в карты огромную сумму? Ну, применительно к моей семье — не две тысячи, а тысяч так… пятьдесят.
— Конечно нет, глупый, — вскинулась Леночка. — Я бы даже и от тебя не отказалась, если бы ты в карты мое приданое проиграл.
— Вот видишь, — грустно улыбнулся я. — Получается, что ты обо мне так плохо думала?
— Ваня, почему я о тебе плохо думала? — обиделась Леночка. — Наоборот, ты такой хороший, а я…?
Нет, зря я считал, что тараканы в голове имелись у моей прежней Ленки, а эта барышня вполне нормальная. Да у моей нынешней невесты тараканы еще нажористее.
— Лена, можно я тебя выругаю?
— А… — растерялась Леночка, потом грустно разрешила. — Выругай…
— Дурочка ты у меня, но я тебя очень люблю.
Леночка не обиделась, а засмеялась и прижалась ко мне. Похоже, плакать перестала. А я спросил:
— Сколько лет твоему братцу?
— Тринадцать.
— Всего лишь тринадцать. Рано его считать закоренелым картежником. Так, глупость совершил. Скорее всего, попался на удочку какого-нибудь шулера-прощелыги, а там его попросту развели…
— Развели? — не поняла моя «училка».
— Ну, втянули в игру, дали немного выиграть, дальше он проиграл — потом, скорее всего, еще разок выиграл, но уже сумму покрупнее. А дальше парнишка вошел в азарт, а потом и сам не заметил, как проиграл столько денег.
Хотел добавить, что брат — малолетний придурок, но не стал. Все-таки, родственник. Надеюсь, он не станет таким, каким был Вадик, братец той моей Ленки, остающимся маменькиным сынком до тридцати лет?
— Точно, — кивнула Лена. — Николенька рассказал, что так все оно и было. Его на Пасху в город отпустили, пошел вместе со своим другом, зашли в гости к кому-то — кажется, родственник одного из кадетов… А как ты догадался?
— Лена, так это старая схема. Все мошенники так действуют, — усмехнулся я. — Азарт — великая сила. Я сам иной раз боюсь. Увлекусь, а остановится не смогу.
— Но ты же не играешь в карты? — удивилась Лена.
— Вот потому-то я в карты и не играю, что боюсь. И карточных игр, кроме, как в дурака, не знаю… Думаю — научусь играть, а вдруг понравится?
Леночка недоверчиво покрутила прекрасной головкой, а я принялся за допрос:
— А вот теперь расскажи — что стояло за твоим желанием пойти на службу?
— Ваня, и это тоже, и случай с Николенькой… Батюшка переживает — как бы жених дочку не бросил — позор! И денег на свадьбу — в долги влезать или весь лес продавать? А тут меня к директору вызвали, должность предложили. Я и решила, что сам Господь направляет. Отложим свадьбу, а потом я все Ванечке расскажу и путь он решает — заслуживаю ли я его!
— Нет, точно ты у меня дурочка, — снова вздохнул я. — Красивая, конечно, еще и умная… Эх, Ленка-Ленка. Да вопрос не к тебе, а ко мне. Заслуживаю ли я тебя?
В который раз убеждаюсь в том, что верно говорят умные люди, когда уверяют, что любимый человек не тот, с которым есть о чем поговорить, а тот, с которым можно молчать.
Так вот и с Леночкой. С ней можно просто сидеть и молчать.
Еще подумалось, что этот случай может развить у Леночкина братца чувство вины. Да, урок он получит, а будет ли прок? Здесь ведь и так может быть, и этак. Сыграл один раз, проиграл, так и решит, что долг за него родители всегда отдадут. А нет, начнет переживать за свой поступок. И карьера военного моряка полетела под откос. Может, не стоило Георгию Николаевичу забирать сына из Морского корпуса? Но он отец, ему виднее.
А единственный ли случай карточного проигрыша у Николая? Мне отчего-то вспомнилась первая встреча со статским советником Бравлиным, который, заметив царапины от бритвы на моей щеке, довольно-таки желчно спрашивал — мол, верно, не выспался его будущий зять, а не спал — так в карты играл. Если господин тесть опасался, что и зять у него картежник? Будем считать, что это лишь совпадение. Случайность. Все-таки, я оптимист.
