Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита
— А где матушка? — тем временем спросил Устинов у Лены. — Думал, она здесь будет.
— Голова у неё болит, давление, — девушка вздохнула. — Тут почти всё продано, остались только калачики, печь их вот стали. Шаньги ещё есть, с творогом, хотите?
— Это кто все пирожки скупил? — возмутился Василий Иваныч. — С ливером же были! Целый тазик, я видел вчера!
— Братва зареченская, походу, — Якут закурил и показал на «Шевроле». — Жрут твои пирожки, Васька. Всё сожрали. Ух, злыдни…
— Но мама просила вам оставить немного, — сказал Лена и улыбнулась, — на всякий случай.
— Мне? — старый опер тоже расплылся в улыбке. — Это всё мне?
Из глубин клетчатой сумки извлекли свёрток из полотенца, но внутри было всего два пирожка. Артур у себя в машине со своими буграми действительно сожрали всё. Он как раз открыл окошко, поздороваться и позубоскалить с нами.
— Протокол тебе сейчас выпишем, гражданин Долмаян, — заявил Якут. — Объел родную милицию.
— Это называется «свободная конкуренция», — Артур заржал, а сидящий впереди Крокодилыч захохотал ещё громче. — Рынок! Кто успел, тот и съел. В большой семье… Ладно, погнали мы, а то ещё напишете, что нецензурно выражался. Мамке привет, — он махнул рукой близнецам. — И мимо бараков и пустыря пусть не ходит, там кого сейчас только нет. Всякая шваль блатная завелась.
— Вообще, — подтвердил Игорь. — Говорю же, что…
— Бывайте.
Окно закрылось, движок джипа взревел, и машина укатила. Вскоре проехала «Тойота» из сопровождения Артура. Многовато у него охраны.
— … у барака, там, где помойка, докопался один до сестры, — невозмутимо продолжал близнец. — Уже пройти невозможно, чтобы никто не полез. Вот специально вечером туда заявлюсь, найду, кто это был, и ноги ему из жопы вырву.
— А кто докапывался? — поинтересовался я.
— Да спортсмен какой-то, — сказала Лена и подняла глаза ко лбу, вспоминая. — Молодой. Одет-то прилично, ну… как бандит, то есть. Ну, кожанка, — начала объяснять она, — под ней мастерка с полосками, шарф шёлковый, штаны спортивные, ботинки кожаные, кепка на лысую голову. А я опоздала вчера, по темноте домой шла, и он вырулил из барака, мол, не хочу ли хорошо провести время?
— Позвонить надо было домой, я бы встретил, — пробурчал её брат. — И этому бы по лысине настучал.
— А я побежала сразу, — заявила девушка. — А то знаю я их. У меня тогда подруга зашла, её там… ну, сами понимаете.
Устинов тем временем думал, как разделить два пирожка на троих. Потом придумал решение, которое его устраивает — съел в пару укусов один, а нам протянул второй. Якут неодобрительно поцокал языком, но Василий Иваныч не замечал осуждающего взгляда.
— Ну, приметы ты запомнила, — сказал я. — Увижу гада — сам ему по лысой башке настучу. И ты, Игорь, поаккуратнее, с братвы это кто-то, судя по описаниям.
— А кто ещё-то? — с жаром спросил парень. — Зареченский он, сто пудов, это они по этому пустырю и мимо бараков со вчерашнего дня газуют, ездят, целыми конвоями. Я даже у Артура сейчас это спросил, тот глаза свои чёрные вытаращил, базарит, типа — всем своим строго велел до нас не докапываться, и что не его это человек.
— Понятно.
Я собрался было уходить, но червячок сомнений в голове начал извиваться намного упрямее. Сейчас решается многое, я и так барахтаюсь на грани жизни и смерти, как и все те, кто выжил благодаря моему вмешательству.
И будто они сами теперь вмешиваются, явно или косвенно, специально или случайно. Надо отмечать себе каждый такой случай.
Я понимал, про какие бараки они говорят. Там когда-то давно ограбили тётю Машу, и вообще район хреновый, мы там часто ошивались по работе. Селились там бывшие урки, продавали синьку и дурь, контингент соответствующий, и после захода солнц в тех местах даже братве опасно ходить.
И чего это богато одетый спортсмен-браток там забыл, в районе, где живут только «синие»? Не скрывался ли он там?
— Странное дело, — сказал я операм. — В городе СОБР, ОМОН, посты усиленные, ГАИ на выездах из города дежурит, Сафронов в федеральном розыске. А братва, — я показал на следы на снегу от джипа Артура, — ездит, на пустыре и у бараков в том числе, где у нас особый контроль. И явно с пушками. Ищут кого-то? Пустырь тот и бараки — места «синих».
— И правда, — Якут оторвал половинку пирожка и протянул мне. Внутри была капуста, а не ливер. — Обычно братва тише воды, ниже травы в такие дни сидит, а я ещё утром заметил, что они наглые сегодня больно. Рискуют сильно.
— И искать они кого попало не будут, — добавил Устинов. — Кого-то важного, значит, раз на риск идут.
— Сафронова, — произнёс я, и мы все повернулись к предвыборному плакату над дорогой.
Плакат уже порядком обтрепало ветром, но лицо Сафронова на нём угадывалось. Вряд ли он сам докапывался до проходящих мимо девушек, да и он ведь не особо молодой, но вот его помощники, из тех, кто остался рядом с ним, могли и докопаться до проходящей мимо девушки. Потому что природа зовёт, но связываться с местными проститутками — опасно для здоровья, а заказывать более дорогих секс-работниц — опасно, те сразу начнут рассказывать, что были в стрёмном районе, и одним только этим привлекут внимание. Ну а найти кого-то на улице — братва стала наглая, слишком часто им всякое сходит с рук. Вот и лезут.
Предаваться плотским утехам и сам Сафронов любит, но он-то явно умный и понимает, что лучше перетерпеть и не отсвечивать. А вот его охрана — вряд ли, Сафронов выбирает себе послушных, а не умных. Умных он от себя гонит.
Ну а у Артура тоже есть уши в милиции, и если мы услышали признание киллеров и остальных, то и он должен быть в курсе. И для него найти Сафронова — очень важно, чтобы дать ему ответку за тот случай за стрельбой по своему дому, поэтому Долмаян рискует и отсвечивает в городе, где по тревоге поднята милиция и пригнали СОБР.
И у Артура больше связей в криминальном мире, чтобы знать, где может находиться его враг. Вот чего он ищет в этом опасном районе.
Казалось бы, пусть они разбираются между собой сами. Но нам, ментам, не с руки, чтобы бандиты сами решали такие вопросы. Вернее, чтобы решали такие вопросы не под нашим контролем.
— Надо искать и брать, — сказал я. — Вы со мной?
— Смеёшься, опер? — спросил Якут. — Конечно.
— Ленка, — Устинов посмотрел на девушку. — Объясни нам, пожалуйста, что это за барак. Решили мы эту падлу сами наказать, объяснить, что не туда полез.
— Ой, да ладно, ничего страшного, — она аж напугалась. — А то вдруг…
— Говори, — сказал её брат. — Раз им надо, значит — надо.
Глава 19
Мы можем собрать всех в помощь, и наших, и РУОП, и даже СОБР, пока он в городе. Мы же не знаем, сколько человек у Сафронова, вооружены они или нет, да и где точно окопались — пока непонятно, те бараки — двухэтажные, в каждом должно быть квартиры четыре минимум.
Но есть один неприятный нюанс: чем больше народа узнает о предстоящей операции, тем больше вероятности, что Сафронова предупредят, и он свалит в закат. А может быть и такой вариант — он нагло останется на месте и позволит себя взять.
Знакомства у него есть, раз он так успешно скрывается, а даже если задержим, постараются отмазать. Вот, к примеру, даже тот замгубернатора, портрет которого из газеты я показал Устинову, может вмешаться и обрушить вал звонков на наше руководство. А руководители наши те ещё перестраховщики.
В итоге, Сафронов отмажется и будет себе спокойно гулять на воле дальше. Хотя, будь он так уверен в этом, он бы не шкерился в бараках. как крыса, значит, чувствует что не всё так гладко.
В итоге, сообщил я только отцу, чтобы подъезжал с самыми надёжными людьми. Попробуем взять его сами, без «маски-шоу».
Бараки эти старые, деревянные, их построили вскоре после войны, как временные жилища, но дома доживут и до нулевых. Улица раньше называлась Монетной, потом её переименовали в Блюхера, но в городе её всё равно называли по своему — Лагерной.
