Мои неотразимые гадюки. Книга 2 (СИ) - Сергеева Александра Александровна
Они вошли в распахнутую дверь всё теми же невидимками. Осторожно расселись на диване у стены, наблюдая за вторым этапом самоубийства великого Эспе-Грассина. Первый ему не удался. Как не старался – объяснял Гнеру Дон – на саблю жертва манипулятора упасть не смогла. Не получилось у него вскрыть себе вены и выброситься в окно. Гоб пытался помочь – согласно кивнул Гнер. Получил в челюсть, едва сунулся с благородными намерениями – синяк уже зреет. Приказ манипулятора дождаться встречи с императором живым и здоровым работал с беспощадностью урагана.
Казалось, с отчаяния Грассин бы горло себе перегрыз, будь оно физически возможно. И теперь он сдался уговорам сына, который желал собственноручно избавить отца от позора, раз иначе никак. Гоб уже завязал ему глаза и связал руки за спиной – оставалось проделать то же с ногами. От удара этими самыми ногами молодой арм увернулся. А его обмороченный папаша с глухим рыком откатился в сторону и вмиг оказался на ногах. Прыжок к стойке для копий и прочей острой дребедени – его руки одновременно получили свободу и оружие. Великий арм сорвал с глаз повязку – по его запястьям текла кровь.
Гоб выхватил из ножен сабли. Прыгнул на отца, прикрыв левым клинком грудь, а правый отведя назад. Прилетевшее навстречу копье левый клинок отбил в сторону. Правый попытался ужалить противника с явно безумным лицом. Грассин отпрыгнул. Его копьё, описав дугу, чуть не вспороло Гобу грудь – тот откинулся назад, пропуская его над собой. Потом и копьё, и сабли закрутились с неправдоподобной скоростью. Дон разглядел лишь конец короткой стычки. Грассин увернулся от промахнувшегося по шее клинка и сшиб невысокий резной столик. А Гоб выскользнул из-под длинного наконечника, что рубанул по нему, как топор.
Времени у этих двоих не оставалось. И потому они не могли позволить себе передышку. Вторая стычка вспыхнула тотчас. Гоб сплоховал, и копьё обрушилось на правую саблю, прибив её к земле. Тело парня потянуло за ней. А копьё взмыло и опустилось на его спину. Но Гоба этот удар не достал – он как-то вытек из-под него, и левым клинком отбил древко в сторону. А правым попытался дотянуться до отца – нарвался на удар ногой в бедро.
– Хватит! – рявкнул Дон, которому всё это осточертело
И только-только отпрянувшие друг от друга поединщики замерли двумя выключенными заводными игрушками.
– Ты чего? – не понял Гнер, оценив две статуи с искажёнными лицами.
– Заткнись! – шикнул манипулятор на любителя посмотреть, как люди режут друг дружку. – Не хочу, чтобы он сына убил. Мне плевать: кто из них сильней, кто слабей? А вот кто, в конце концов, сдохнет…
– Гоб, – уверенно оценил Гнер. – Чувствует себя отцеубийцей. Это мешает. А Грассин невменяем.
– Вот пусть император их и разнимает, – процедил Дон. – Сейчас они с твоим отцом доползут сюда. И я дам этим драчунам волю.
Он ещё чуть-чуть побухтел – накипело. Потом незаметно провалился в размышления. Гнер пхнул его в бок, когда за дверью послышались шаги. Но слегка не рассчитал силы – у Дона чуть рёбра в трусы не просыпались. Зато гости Грассина вдосталь налюбовались, как два вооружённых столба ожили и заморгали друг на друга. Их боевой пыл, будто корова языком слизнула. А император не преминул продемонстрировать свою осведомленность о происходящем:
– Дон, моя благодарность. Теперь я, пожалуй, и сам справлюсь! – громогласно провозгласил он, отчего-то возведя очи к потолку. – Итак, Гобнут, у тебя так-таки ничего не вышло. Полагаю, ты старался. Вон, даже сына не пожалел, – кивнул император на отступившего в сторону Гоба.
Парень сник, упорно пялясь в пол. Неловко спрятал за спину руку с рассечённым рукавом куртки. А кистью попытался удержать в горсти стекающую в неё кровь – на пол пролился тягучий ручеёк. К тому, что произошло дальше, Дон не приготовился – ломал голову над более важной проблемой: как бы так незаметно смыться? Диван под ним качнулся. Он вскинул глаза и отшатнулся: перед лицом взметнулась громадная лапища. Смысл происходящего вокруг вообще не всосал. Только показалось, будто в окна чем-то дунуло со страшной силой, отчего всех, кроме него, разметало.
Дацерик Аэгл отлипал от двери, в которую ткнулся боком, громыхнув ею об стену. Император злорадно щерился, поднимаясь с карачек. Грассин разгибался в какой-то странной угловатой скукоженной позе. А Гнер откинулся на спинку дивана. Один Гоб застыл статуей неверия собственным глазам. Потом Дону продемонстрировали сразу три ножа. Первый вытащил из двери – прямо на уровне своих глаз – поднявший император. Второй поднял с пола под ногами Гнер. Третий выдрал из правого плеча Грассин. Гоб очухался и бросился к нему, но отец отшвырнул сына, как бы отрезая себя от его дальнейшей судьбы.
– Взять, – задумчиво произнёс император, отступая в сторону.
И кабинет заполонили громадные мужские тела, двигающиеся с характерной грацией армов. Где они были, когда убивали их императора – злорадно подумал Дон, но осёкся. Этот повелитель порченных амбалов ничуть не расстроился таким небрежением в отношении своей особы. Ну да, он же и сам великий воин – негоже ему быть хоть чуточку ущербней своих головорезов.
– Итак, – веско бросил этот позёр и опустился в кресло, как только за последним отправленным обратно в коридор армом закрылась дверь.
В соседнем кресле расположился правитель Эспе-Аэгл. Он вертел в руках нож сына, замызганный кровью Грассина.
– Я жду, – изобразил чуть ли не смирение Аркат, рассеянно обозревая кабинет.
Гнер соизволил подняться и шагнуть к командиру. На ходу выудил из-за пазухи приснопамятные свитки, стибренные у Баета, и передал императору. Тот немедля погрузился в чтение, передавая прочитанное старику Аэглу. Морды у обоих были бесстрастней кресел под задницами.
– Я не понял, – всё-таки прозрел Дон. – В меня что, метнули нож? Ты его отбил?
– Лопух, – по-своему ласково припечатал его Гнер, снова падая рядом на диван.
– Как вы мне надоели! – вырвалось у Дона из самых глубин души.
Он всё ещё не мог осознать, что вот только-только, что несколько минут назад мог умереть. На этот раз навсегда. Девчонки остались бы одни. Совсем одни – дед не в счёт. Никто, кроме Дона, не сумеет их защитить по-настоящему. Да и вообще! Он как-то ещё не нажился. Что за херня?! Не успеет вырасти, как его норовят убить! То поезд, то какой-то психованный мутант…
– Ну, мы, вроде, не так часто видимся, – заметил Аркат. – И за подол тебя никто не хватает. Шляешься, где хочешь. А ты у нас, между прочим, под запретом.
– Мозги у вас под запретом! – невольно выпалил Дон. – Уже невтерпёж с вами расстаться. Зудит до одури.
– Значит, твои намерения неизменны, – хладнокровно констатировал император. – Вы покидаете нас всей компанией. Кстати, а где Фуф? Где эта кудрявая бестолочь? Его отец забросал меня жалобами. Требует вернуть домой силой.
– А меня ещё не требуют? – осведомился Гнер, избегая смотреть на отца.
– А ты, что у нас, пуп земли? – искренно удивился император. – Мне удалось убедить Дацерика, что твой младший брат гораздо более выгодный кандидат на роль наследника. Он, конечно, ещё зелёный. Но и Дацерик не завтра помрёт. Не завтра? – уточнил он у старика.
Тот не поддержал веселье монарха: демонстративно перечитывал писульки по третьему разу.
– То есть, я свободен? – уточнил в свою очередь Гнер.
– От чего?
– Хочу подать в отставку.
– И чем займёшься, – насторожился Аркат, подаваясь вперёд.
Проняло зазнайку – удовлетворённо съехидничал Дон. А то извыделывался, как клоун, не дождавшийся аплодисментов.
– Отправлюсь путешествовать.
Император пронзил манипулятора таким взглядом, что описаться можно. Его расслабленное тело махом напружинилось. А добродушная улыбка симпатичного мужчины перетекла в неприятный оскал. Даже позабыл о мозгодробительных талантах гада. Хотелось ему сказать!.. Но Дон решил не обострять. Пусть сами жуют свою кашу. Ему дела нет, кто из них насытится, кто подавится. Не стоит нарываться на исполнение их детской мечты: сжечь гада. А в том, что им, в конечном счёте, это удастся, он нисколько не сомневался – насмотрелся за эти дни.
