Первопричина: Лагерь смерти - Артём Соболь
— Пустяки, — кое-как возвращая оружию боеспособность киваю. — Надо уходить.
Пустяки, совсем не пустяки. Пуля вошла в меня. Я её чувствую, она внутри, при вхождении деформировалась и превратила мои внутренности в кашу. К тому же, в пуле свинец. Что для меня не есть хорошо. Живот не только болит, его буквально замораживает. Но хоть крови нет. То есть есть, но она не хлещет, а вытекает из раны и расплывается по животу.
Снимаю с профессора наручники, помогаю встать и вместе с ним меняю позы солдат. В кармане одного, того кто подстрелил меня, находим фотографию девушки, письмо и перекладываем всё это в карман другого. Пусть думают что это ссора. После бреду за Ломакиным к тоннелям. Здесь оставаться опасно. До дома же… Ещё добраться надо.
Глава 19
Три часа спустя. Убежище. Влад.
Кое-как, но добрались. Теперь лежу в лаборатории, отхожу и смотрю разноцветные глюки. Свинец в организме — настоящее зло. Нет, действует он не так как криптонит на супермена. Я не слабну, не корчусь от боли, свинец для меня — сильнейшее успокоительное. От одной пули, в которой свинца смешное количество, эффект просто невероятный. Полное расслабление, апатия и нежелание двигаться. В добавок идут галлюцинации. Яркие, даже для меня фантастические и наполненные реалистичными ощущениями.
И это будет продолжаться, наверное, долго. Вырезать из меня пулю не получилось, рана на удивление быстро срослась. Вскрыть же меня не удалось Профессор вколов мне какую-то дрянь, попытался. Однако разрезать смог только кожу и тончайшую прослойку жира под ней. Мышцы не поддались, скальпель их не брал, а потом вообще начал растворяться.
Посчитав что это единственный выход, профессор просто принёс мне кристаллы и собрав по дому все мои заначки приказал есть. Что я сразу же и сделал, но глюки не прошли, а самочувствие хоть и улучшилось, причём значительно, от вялости и расслабленности я не избавился. Однако…
Интересно, а как на меня подействует уран? Это ведь из него получается свинец. Что будет если я надыбаю кусочек грамм на сто и перекушу? Засвечусь зелёным? Или эта радиоактивная пакость убьёт меня? Главное, чтобы не как виагра. А то… Что-то я отвлёкся…
Я жив. Да, пулей в живот меня не остановить, что хоть какой-то плюс. Я всё-таки тёмный дух и убить меня не так просто. Но не невозможно и несмотря на металлизированные волокна мышц и более чем крепкую кожу я вполне пробиваем. Плюс свинец действует на меня не самым лучшим образом. Так что присутствие этого элемента в моём организме, считаю нежелательным. Потому что одна пуля выводит меня из строя, а если будет очередь?
Надо соорудить себе доспехи. Потом… Найду танк, раскурочу, соберу себе что-нибудь этакое. Такое чтобы немцы при виде меня пяткой крестились. Или…
Поспать бы, да не получается. Глючит сильно. То смешно, то страшно становится. И ностальгия, по прошлой жизни. Дворцы, замки, маги, красавицы жёны, дети… Предательство, моя собственная глупость, самоуверенность. Нет, такого больше не повторится. Если я здесь, и как я понимаю я здесь с какой-то целью, то я буду действовать. Потому что у меня есть возможности. Я… Сверхполучеловек? Или… Так… У меня есть команда. Ну да… У меня есть семья! Точно… Ага… Интересно что они сейчас делают? Да и хватит уже лежать!
Откидываю одеяло, на всякий случай проверив живот на предмет повреждений глубоко вздыхаю, сажусь и тут… Голова кружится, тело не слушается. Накатывают слабость и сонливость, всё вокруг вызывая тошноту вращается.
Закрыв глаза ложусь, жду пока всё успокоится. Как только комната прекращает вращение, укрываюсь одеялом и понимаю что вставать пока рано. Вместо этого, пытаюсь слушать и снова обламываюсь. Сил нет, услышать Серафину не получается. Наверное и ей меня тоже.
Ладно, это пройдёт. Хотя… Они наверное переживают. Тогда почему не приходят? Мне тут скучно.
Тоже время. Кухня.
— А я говорю нет, — мотает головой Осип. — Ранен он, хворает лежит, а вы шуметь будете. Не пущу. Да и Михал, пока его нет просил не пущать вас.
— Но пап! — восклицает Маришка, топает ножкой и надувает губы.
— Ты мне губы тут не дуй, — хмурится Осип. — Не подействует. За стол сядь и жди. Придёт Михал, осмотрит Кольку, разрешит — пойдёте поговорите.
— Интересно, где это он так долго шарится? — ехидно улыбаясь спрашивает Фаина.
— Цыц, — бьёт по столу Белка.
— Да что я…
— Михал, слишком вумный, — улыбается Осип. — Такие люди, они странные. Я иногда подозреваю что он енто, того… Головой ударялся. Больной в общем. Но нет, он профессор. У него даже вырезка из газеты со своей фотографией имеется. Вы ждите. Да мне и самому сына увидеть хочется. Но нельзя.
Видя бессмысленность уговоров, девушки рассаживаются за столом. Осип, сидящий на стуле у двери хмыкает, усмехается и… И довольно быстро начинает засыпать. Открывает другой глаз, встаёт и с озабоченным видом выходит.
— О, Ломакин очнулся. Вон как побежал. Если разрешит, мы с Белкой идём первыми, — заключает Маришка.
— Хорошо, — кивает Серафина и смотрит на Спичкиных. — А вы?
— Ещё чего? — сложив руки на груди ворчит Фаина. — Буду я шарится по лабораториям. Да я…
— Она стесняется, — улыбается Рая. — Она у нас скромница, просто прячется за маской оторвы. Это после того как мама умерла. Она хорошая, просто для вида вредничает. Тогда я после вас пойду. Хочу выразить благодарность нашему спасителю.
— Ну а я последняя, — судорожно вздыхает Преображенская. — Ждём. А пока ждём, пойду в ванную.
И они ждут. Молча сидят и смотрят на дверь. Смотрят так, что явившийся Ломакин видя их взгляды икает. Однако быстро собирается и даёт каждой по две минуты на посещение.
В это время, не предчувствующий беды Влад, стараясь не шевелиться лежит и смотрит в потолок. После ещё одного укола, ему легче, глюки отступили, но движения вызывают более сильное головокружения. И как раз в этот момент, к нему врываются две девушки.
— У нас две минуты, — закрывая дверь задыхается Белка. — Что стоишь, начинай. Не успеем.
— Не надо, — натягивая на себя одеяло стонет сообразивший что к чему Влад. — Ну, пожалуйста.
— Надо, Владик, надо,
