Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г.

— Скажешь тоже, Хотен! — засмеялся Упырь. — Не понадобится! Меча одного хватит! Посмотрим, насколько ты крепок!

Я ограничился тем, что мрачно на него посмотрел.

— И впрямь молчун! — снова заржал противник.

Игнорируя его, я пошел к нужной куче земли, служившей отметкой дистанции. Запрещающее проливать кровь правило в нашем случае означало, что после первой же капли бой прекратится. Правда, лучше бы обойтись — несмотря на то, что поединок проверочный, официально объявленный и при свидетелях, могут прицепиться и за кровь спросить. Уверен, Упырь это понимает и станет гонять меня, обходясь без порезов. Он не особо умен, однако некоторые моменты впитываются с молоком матери, превращаясь в рефлексы.

— Готовы? Начали! — скомандовал судья, для верности рубанув перед собой рукой.

На мне к тому моменту уже висел Холодный Разум — наполовину морок, наполовину заклинание из арсенала целителей. Он хорош тем, что, помимо стимуляции мыслительных процессов, вдобавок немного ускоряет нервную систему. Грубо говоря, под его воздействием человек процентов на двадцать быстрее обрабатывает информацию, рациональнее соображает и немного точнее двигается. Замечательная штука. У Разума два недостатка, из-за которых его редко используют: он, во-первых, сильно бьёт по мозгам и при длительном использовании вызывает инсульт, а во-вторых, его долго накладывать.

Но у меня-то время на подготовку было.

Между нами — пятьдесят шагов, это порядка тридцати метров. Единственным площадным заклинанием в моём арсенале является Огненная Сфера, а она эффективна не более чем на двадцати пяти метрах в лучшем случае, поэтому иду вперед. Упырь довольно скалится, маня рукой. Сферу надо использовать ещё и потому, что она относится ко второй ступени мастерства, после её демонстрации назвать меня слабосилком не сможет никто. Дохожу до мысленно проведенной черты и, не останавливаясь, делаю затверженный жест кистями. Можно, конечно, обойтись без жестов, активировать заклятье волевым усилием, но до такого мне ещё ползти и ползти.

Впрочем, защититься противник успел. То ли понял, чем именно я собираюсь его приложить, то ли решил подстраховаться на всякий случай. За мгновение до того, как скрыться в огненной вспышке, он полыхнул голубой пленкой активированного щита.

Я перешел на легкий бег. Пока Упырь меня не видит, этим надо пользоваться.

Двадцать метров, пятнадцать… Противник проморгался, увидел меня и тут же был вынужден сначала укреплять защиту, после чего быстро прыгать в воздух. Первая Заморозка бессильно растеклась по щиту, вторая же, направленная в ноги, мгновенно проморозила землю на пару шагов вокруг. Вряд ли она причинила бы урон, но рефлексы не позволили оставаться на месте. Кроме того, мало ли? Вдруг я много силы в заклятье вложил.

Десять метров. Меч покидает ножны, губы шепчут давно затверженную мантру. Упырь, к сожалению, уже приземлился и уверенно стоял, подняв меч, так что подловить его на моменте неустойчивости не получится. Жаль.

Скачок.

Оставшееся расстояние я преодолел, едва ли не размазавшись по воздуху. Во всяком случае, так приём выглядел в исполнении деда. У меня, думаю, вышло похуже, и всё равно — резкий удар слева в бок пробил защиту, Упырь в последний момент успел поставить блок. Не слишком удачно, его снесло на пару шагов. Развивая успех, я нанес ещё несколько ударов, стремясь не позволить противнику восстановить равновесие и вместе с тем пытаясь поставить нас обоих в нужное положение.

Мне требовалось, чтобы Упырь оказался на сверхкороткой для мечевого боя дистанции. Удобной для меня — не для него. И он купился.

Подловив момент, гридень изловчился и перехватил инициативу. Вернее, он так думал. Есть приём, выгодный для более крупного, рослого бойца — лезвие словно прилипает к лезвию, отводит его вниз, а затем идёт толчок телом. При удаче меч вырывается из руки, а легкий боец ломает кости при падении. Ничего сложного, меня старшие родственники таким образом не раз подлавливали. Теперь пришел мой черед.

В тот момент, когда Упырь ещё только давил, стремясь увести клинки к земле, я просто выпустил оружие из рук. Поступок, с точки зрения воинов, безрассудный. Да он и был бы безрассудным в иной ситуации. В нормальном бою я бы на него не осмелился. Но сейчас, когда жизнь не стоит на кону и можно, вернее, нужно рисковать для победы, имеет смысл попробовать совершить нечто нестандартное. Например, остаться безоружным, заставляя противника потерять равновесие.

У меня имелись доли секунды, не более, и я ими воспользовался. Шагнул вперед, хватая левой рукой рубаху Упыря. Потянул вниз, воспользовавшись тем, что он «провалился» в удар и сейчас стоял неустойчиво. Правой, сжатой в кулак, снизу вверх, со всей силы, превратившись в распрямляющуюся пружину, врезал более высокому мужчине по челюсти.

Хорошо вошло. Ему аж голову запрокинуло.

Гридни — мужчины крепкие. Одного удара на эту тушу недостаточно, было очевидно, что надо добивать. По-прежнему придерживая Упыря за рукав левой рукой, тем самым не позволяя ему отойти, я быстро вытащил нож из ножен на поясе. Действовать надо было быстро, пара секунд, и противник оправится, разорвет дистанцию и тогда мне конец. Он сильнее, тяжелее, он уже давно не подросток. Поэтому сразу, не позволяя ему прийти в себя, я со всей дури влепил рукоятью ножа куда-то по лицу.

Не кастет, конечно. Но получилось даже лучше.

Удар отдался в плечо. Под рукоятью что-то хрустнуло, Упырь рухнул на землю. Секунду постояв, я присел рядом, положил пальцы на мускулистую шею. Не перестарался ли? Мертвец нам совсем не нужен. Облегченно выдохнул — под пальцами билась тонкая жилка. Живой.

Похоже, скула сломана, вон какая вмятина. Ну, ничего, целители исправят.

— Жив? — рядом присел встревоженный казначей, с двух сторон бежали люди.

Отвечать я не стал — всё равно сейчас сам убедится.

— Ай, молодца, Тиша! — дядя Милорад, подбежавший первым, на радостях отбил спину мощным хлопком. Я чуть на землю не упал от его поздравления. — Ну ты даёшь!

Нас окружила гомонящая толпа. Удивленная, веселая, встревоженная. Когда услышали, что Упырь жив, вокруг словно пробежала волна облегчения, шум стал ещё громче. Видеть кого бы то ни было убитым люди не желали. Страдальца безуспешно пытались привести в чувство, он бессмысленно мотал головой и не понимал, где находится, над с ним с сосредоточенным видом хлопотала целительница. Странно, вроде сотрясения быть не должно. Меня поздравляли, хлопали по плечам, орали здравицы прямо в уши… Расслабиться и отдаться всеобщему восхищению не удавалось — я несколько раз поймал внимательные, расчетливо-оценивающие взгляды.

Дед, деланно-неспешно подошедший одним из последних, довольно улыбался. Ещё бы! На настолько лестный для рода исход он не рассчитывал. Ни один вменяемый человек в схватке молодого, недавно опоясанного гридня с опытным бойцом на юнца не поставит. Слишком разные категории. Ладно бы Упырь был боярским сынком, опоясанный авторитета для и протаскиваемый по ступеням вверх за счет подношений — так ведь нет в сотне таких. Справный воин, слава по него добрая идет. Теперь, конечно, похуже будет, сегодняшний день ему не раз припомнят. Однако вряд ли насмешничать станут сильно, потому что бой был честным, а ошибиться может каждый.

— Порадовал, Тихомир! — Пересвет одобрительно обнял меня, отстранился и внимательно осмотрел. — Вот уже не ждал! Не сильно он тебя помял?

— Не особо. Я его — сильнее.

Вокруг одобрительно засмеялись. Воинская культура предполагает определенную долю хвастовства, декларации своих подвигов, так что скромников в воинской среде нет. Вот лгать не стоит, потому что ложь рано или поздно вычислят и припоминать будут не только лжецу, но и внукам его. Мне же действительно есть, чем побахвалиться, ведь я не просто победил, а умудрился даже не пострадать. Во всяком случае, внешне. Холодный Разум снял практически сразу, растянутые мышцы и сухожилия заболят к вечеру, синяки под одеждой не видны, переломов нет.