Теперь я не Адвокат 2 - Михаил Воронцов
А когда тебя бьют ногой по рёбрам, колдовать очень сложно. Щербатый этот тезис подтвердил, застонав и упав теперь уже на бок. Но не отключился и теперь. Из внутреннего кармана его пиджака я вытащил портмоне с документами.
— Барон Николай Сысоев. Даже так. Надо будет навести о тебе справки. А теперь, господин барон, готовься к купанию. Я тебя за язык не тянул.
Лучшая моя часть говорила мне, что делать этого не надо. Но сегодня слушать её я не собирался. Схватив господина барона за шиворот, я окунул его головой в ближайший унитаз. Сысоеву это очень не понравилось, он попытался лягнуть меня ногой, но этим совершил очередную ошибку — разъярившись, я ударил голову его о край унитаза. Глаза аристократа закатились, он потерял сознание и обмяк.
Я осмотрелся. Двое из ублюдков валялись в отключке, третий ещё соображал, но встать не пытался, зная, к чему это может привести. Я пошарил по его карманам — оружия не было.
— Зачем вам это было нужно, объясни? — спросил я его. Он не ответил.
Вслед за паспортом, я посмотрел остальные документы барона, и обнаружил среди них обнаружил повестку к следователю, причем в качестве подозреваемого. Статья — нанесение тяжких телесных повреждений.
Да уж. Аристократ наш, оказывается, ещё тот. Кто-то, наверное, оказался в похожей на мою ситуации, но сделать ничего не смог. Избили его сильно. Тяжкие телесные повреждения — это, например, если удалили повреждённую от удара селезенку. Даже сломанная челюсть квалифицируется как «повреждения средней тяжести».
По логике законов Империи, если у тебя на улице отняли дешёвый телефон, это более тяжелое преступление, чем если бы сломали челюсть, хотя таких телефонов на среднюю зарплату ты купишь штук пять, а кости будут восстанавливаться несколько месяцев.
— Ах ты, выродок, — ласково сказал я Сысоеву и выбросил его документы в унитаз.
Быстрым шагом я вернулся в зал. Снежана сидела на стуле так же, как в тот момент, когда я уходил. Лицо — бледное, дальше некуда. Что ж ты у меня такая несмелая, подумал я.
— Пойдём. Быстро. — скомандовал я, сунул первому попавшемуся официанту сумму, явно превышающую стоимость ужина, и мы со Снежаной поспешили к выходу и на улице запрыгнули в первое попавшееся такси.
— Всё хорошо, — сказал я ей, сжав ее руку.
Она грустно кивнула.
…Когда мы поднялись в квартиру, я первым делом позвонил Вадиму, хотя на улице уже стояла ночь. Ничего, проснётся. Нужна его консультация. Снежана стояла, отказавшись уйти.
Вадим не спал. Голос у него был бодрый, хотя и немного задыхающийся.
— Привет, не разбудил? — произнёс я для вежливости.
— Какое там… разбудил… — отозвался Вадим. — Зачем спать… если можно придумать… что-то гораздо более приятное… Да, Аня?
Аня ничего не сказала.
— Она… не может ответить… она… занята… важным делом! — сообщил Вадим.
Мы со Снежаной, несмотря на опасность ситуации — мне всерьёз угрожало уголовное дело — чуть не покатились со смеху.
— Как твоя спина?
— Пре…красно! Просто… замечательно! Я на ней… сейчас лежу! Извини… на видео не поставлю… Аня против! Несов… несов… несовременная она какая-то!
В трубке послышалось отдаленное «угу» — Аня сейчас могла произнести только это.
— Позволь мне отвлечь тебя на секунду. Ты знаешь барона Сысоева?
— Эту тварь! Конечно, знаю!
Аня, наверное, взяла паузу или начала делать что-то другое, потому Вадим наконец-то начал говорить по-человечески. Спасибо тебе, Анечка.
— Почему тварь?
— Потому что конченый выродок. От общения с ним отказалась уже вся родня. Ведёт себя, как гопник. Занимается боксом, избивает людей по малейшему поводу. Хам и ублюдок. Друзья у него такие же. Сысоева уже есть судимость, а сейчас будет ещё одна — кого-то побил в кабаке. С ним разговаривает только его крёстный, он человек очень влиятельный, поэтому Колю и не закрыли до суда. Но если и он от него откажется, то все, поедет Сысоев на Колыму лес валить.
— А что у тебя с ним? — Вадим наконец-то догадался, что я спрашиваю не просто так.
— Пришлось окунуть его головой в унитаз в ресторане.
— Правильно сделал! Так ему и надо!
— Теперь опасаюсь проблем с законом. Головы я и ему, и тем, кто с ним был, поотшибал. И рука у него сломалась.
— Вообще не волнуйся! Никакое заявление в полицию он писать не пойдет! Если обнаружится, что он попал в какую-то передрягу, его закроют! А я ещё позвоню его крестному. Это будет последней каплей для него. Наверняка теперь скажет, чтоб Сысоев забыл его номер телефона. Все будет хорошо! Как у меня сейчас! А! А! — внезапно застонал он от удовольствия и отключился.
Я перевёл дух.
— Если Вадим сказал, что всё нормально, значит, так оно и есть, — успокоил я Снежану. — Он в таких вещах разбирается.
Девушка грустно обняла меня.
— Зачем ты все это устроил. Я иду по улице, и каждый второй в мыслях раздевает. Ничего тут не поделаешь.
— Извини, по-другому не умею.
— Спасибо… — на глазах Снежаны показались слезы, и она ушла в ванную.
А мне, тем временем, надо было собираться, чтобы съездить на квартиру лаборанта, а перед этим забрать домушника Максима Крюкова с притона. Хотя собираться — громко сказано. Всего лишь сменить костюм на джинсы и лёгкую куртку.
Снежана переоделась в халат и вышла из ванны.
— Опять уходишь, — вздохнула она.
— Иначе никак, — пожал плечами я. — Деваться некуда. Потом расскажу, когда всё закончится. Не волнуйся, скоро приеду.
Пьян сейчас Максим или нет — вот в чём вопрос, думал я, садясь в машину. Раньше слово держал, но всё течёт, всё изменяется… Без него будет тяжко. Второго такого специалиста по вскрытию замков я быстро не найду.
Опасения развеялись, когда я только подъехал к дому. Стоит наш орел, даже не пошатываясь! Одет в темное, за плечами — небольшой рюкзак.
— Привет, — махнул я ему рукой, и он обрадованно поспешил к автомобилю. — Неужто трезвый?
— Я же обещал! — гордо поднял подбородок Максим.
— Красавец! — похвалил я его. — В сумке, надеюсь, инструменты?
— Они самые!
— Вот и отлично. Вперёд, на подвиги. Учти, в квартире ничего брать нельзя. Мы едем просто посмотреть. Денег я тебе и так
