Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж
Подставить бы его как-нибудь… Но я сам тут без году неделя, никого не знаю. Кому можно доверять, кому нет? С другой стороны, и он же точно так же! Его здесь никто не знает и поверят во что угодно… Как же мне с ним разобраться-то?
Проще всего было бы украсть что-то и ему подбросить. Вот только проблема… Никогда не занимался настоящим воровством. Только у государства, а это не в счёт, совсем другой опыт… У людей красть опасно. Попадёшься без опыта и сам вылетишь с волчьим билетом вместо Алироева.
Еще неплохой был бы вариант настроить его же сотрудников против него, чтобы их руками убрать его из отдела. Но это надо опять же их хорошо знать. Чем живут, что хотят?.. И работают там все же люди интеллектуального труда, с такими сложно договориться. Жаль, что Алироев цехом не руководит. Тогда можно было бы работяг каких-нибудь пьющих подкупить, чтобы жалобу на него написали… Ящик водки проставить, и что угодно напишут. Но это, опять же, надо хорошо этих работяг знать, чтобы быть уверенным, что они не сдадут со всеми потрохами после первого же наезда на них… Нет, тоже не вариант…
А может, ему литературу антисоветскую подкинуть, и в КГБ стукануть, что он людей агитирует против советской власти⁈ Но чтобы подкинуть кому-то антисоветскую книгу, её надо где-то взять… Как бы в процессе поисков самому КГБ в руки не попасться…
Нет. Надо что-то ещё придумать, менее рискованное для себя. Спешка в таких делах опасна. Ваганович просиял, когда ему пришла в голову еще одна мысль. Надо Лосева к этому вопросу подключить, как только первые деньги с ним поделим. Мы с ним тогда уже не просто друзьями станем, а подельниками, и он тоже будет заинтересован в том, чтобы принципиальный человек не сидел на такой опасной для нас должности. Он же тут все и про всех знает, что-то точно посоветует…
* * *Румыния. Бухарест.
— Ну, что там наша звезда, когда работать собирается? — спросила Валерия Николаевна Андриянова, когда он подошёл к ней после объявления результатов второго дня конкурса.
— Земченко и на завтра ещё записался, — наконец решился сказать он ей.
— Как это? Галия, получается, что же, и завтра не придёт с книгами сидеть вместо меня? — потрясённо уставилась на него Белоусова.
— Ну, вот, время четвёртый час, а они только освободились, — развёл руками Андриянов. — Сначала всех выстроили, отобрали тридцать человек, заставили ходить туда-сюда…
Он уже не стал ей объяснять, что второй день подряд наблюдает за конкурсом и чем дальше, тем больше удивляется, насколько это непростое дело для всех. Те же манекенщицы столько часов на ногах проводят, пока жюри работает! Это тебе не за столом сидеть, кофе с пирожными уплетать…
— Чёрте что! — продолжала возмущаться она. — Сидишь тут, сидишь!.. Сил на магазины не остаётся, а она ещё в музей готова идти! Я, может, тоже в музей хочу!
Это у советской делегации вчера была самая обсуждаемая новость. Мол, все люди как люди, свободное время после первого дня конкурса захотели провести в магазинах, а Ивлева в музей попросилась… Её, естественно, не пустили, сказали, что если бы хоть человек десять захотело в музей, тогда ещё можно было бы подумать над её просьбой… Конечно, зачем ей по магазинам, если ей целый чемодан с подарками надарили, едва приехала!
Андриянов сегодня хотел выступить в роли её спасителя и тоже проголосовал за экскурсию в музей. Но даже с его авторитетом продавить эту идею оказалось невозможно. Все остальные решительно в музей идти не хотели. А сопровождающие делегацию офицеры под прикрытием не хотели разбиваться на две группы, в одной из которой будет всего два человека. Даже при всех связях Андриянова ссориться с сотрудниками КГБ по такому поводу точно не стоило, вот он и не стал.
Тут мимо них потянулся народ из зала. Кто-то со счастливыми лицами, кто-то с огорчёнными и разочарованными. Все уже устали и проходили мимо книг, не особо интересуясь. Вскоре показались и представители советской делегации.
— Галия! — недовольно окликнула Валерия Николаевна Ивлеву. — Ты собираешься, вообще, меня сменить когда-нибудь? Ни разу за два дня не подошла! Ты о чём думаешь, вообще⁈
Галия растерянно остановилась рядом с ними, красивая, с макияжем, причёской, на каблуках… Андриянов засмотрелся и не сразу нашёлся, что сказать, чтобы разрядить обстановку.
Господи, ну что эта грубая баба несёт? — только подумал он, и сделал несколько шагов в сторону от стола с книгами и Белоусовой, мол, я не с ней и знать её не знаю. Чтобы Галия точно поняла, что он к словам ее начальницы никакого отношения не имеет.
Зато не растерялась представитель Министерства бытового обслуживания Корчагина, глава их делегации.
— А причём здесь, вообще, вы? — остановилась она перед столом, уставившись на Белоусову, как факир на кобру. — Товарищ Ивлева сюда приехала в качестве модели работать, а не с вашими книгами стоять. Здесь она вам не подчинённая и не надо на неё свои обязанности перекладывать! Пойдём Галия, — повелительным тоном велела она той и увела её, по-дружески подталкивая в спину.
— Нет, вы это слышали⁈ — повернулась Белоусова к Антону.
— Ну, а что вы хотели? Мы и действительно, ни к ним, ни к их делегации никакого отношения не имеем, — достал он чемодан из-под стола, намекая, что пора бы им отправиться в гостиницу. — Формально Корчагина права.
— Это чёрте что! — сорвала злость Белоусова на первой попавшейся под руку книге, швырнув её в чемодан.
* * *— Ишь, стерва какая! — злилась по дороге Корчагина, которой Галия уже успела рассказать о том, кто виноват в том, что она так поздно начала оформляться. — Мало того, что спрятала наш запрос от всех, так ещё и работай за неё!
— Ой, а что же теперь делать-то, Элла Родионовна? — с беспокойством спросила Галия. — Я бы и помогла ей, чтобы не усложнять наши отношения. Но все же видят, я так занята, что не могу ей помогать…
— Вот ещё не хватало! Была бы она тебе хорошей, доброй коллегой, я ещё поняла бы.
— У неё муж в КГБ работает, она ему информацию на всех собирает, чтобы у него карьера двигалась… — решилась Галия на дальнейшую откровенность после того, как Корчагина ее защитила при всех.
— Только этого не хватало, — озадаченно взглянула на неё глава делегации, но, немного помолчав, добавила. — Хотя… Ну и что? Я бы такую дрянь уже давно проучила, скормив ей и её мужу какой-нибудь бред сивой кобылы! Чтобы над ними вся Лубянка со смеху валялась.
Галия удивлённо посмотрела на неё, совершенно не ожидая от добродушной женщины такого коварства. Но когда их взгляды встретились, они прыснули со смеху и долго хохотали в полный голос.
* * *Москва. Редакция газеты «Труд».
— Генрих Маркович, — перезвонил вскорости генерал Ветров из политуправления, — ну, прочёл я твою статью! Замечательная статья, печатай, не сомневайся! Я тебе её обратно, кстати, уже отправил. Очень трогательная, я в газетах, вообще, ничего подобного не читал!
— Вот и я засомневался, — признался главред.
— И напрасно! Ты думаешь, солдаты и офицеры на службе думают только о том, как им врага победить? Почти у каждого в нагрудном кармане, чтоб ты знал, письма из дома и фотографии любимых. И им очень важно знать, что дома ждут, и тобой гордятся… Понимаешь, не все могут так глаза в глаза друг другу это сказать, а иногда, бывает, очень надо это услышать… Иногда, это выжить помогает…
— Я понимаю, о чём ты говоришь… — сказал Ландер, прекрасно знавший о многочисленных миссиях советских военнослужащих в очень неспокойные районы земного шара.
— Это очень сильная статья. Бери эту девушку на заметку, пусть пишет! И про армию пусть пишет! А как статья эта выйдет, я её министру обороны покажу, мы только недавно обсуждали меры по усилению воспитательной работы с молодежью…
Генерал не стал уточнять, что они конкретно обсуждали с министром обороны, но главное, он дал «добро» на выход статьи в свет, сказав, что, если вдруг кто будет против, на него можно смело ссылаться. Так что Ландер со спокойной душой попрощался с ним.
