Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов
Вот впереди и ниже на километр проявились различимые четыре серых самолёта с тремя винтами. Ведущий «Ньюпор» резко добавил газу и ушёл в крутое пикирование, отрываясь от Лёхи.
"Ну и смысл?" — подумал он. Истребителей не видно, чем меньше скорость, тем больше времени для прицельной стрельбы, деваться бомберам некуда и мы и так в лоб им заходим. Он даже слегка прибрал газ и опустил свой истребитель в пологое пикирование.
Ветер с яростным свистом пел подкосах, небольшой самолетик буквально ходил ходуном от напряжения, набирая скорость и заставляя Лёху с усилием держать управление.
Метров за пятьсот до бомбардировщиков он выровнял траекторию, заходя точно в лоб ведущему, выждал, пока тот не увеличится ещё чуть-чуть, станет явно различим и нажал на гашетку пулеметов, открыв огонь. Пулеметы затряслись как припадочные вываливая боезапас в одну длинную очередь. Лёха потянул ручку на себя стараясь совместить трассер с тушкой стремительно летящего навстречу бомбардировщика. Трассер стеганул по самолету от пилотской кабины и прошёл вдоль бомбардировщика до самого хвоста бомбера.
Лёха изо всех сил тянул ручку управления на себя, заставляя самолёт стремительно набирать высоту и опрокидываться на спину. В этот момент он дал левую педаль, крутанув полубочку и завершив боевой разворот, опустил нос выискивая проскользнувшие мимо бомберы, стараясь не потерять драгоценную скорость. Он заметил две машины внизу и впереди, а третья заканчивала разворот вправо и ложилась на обратный курс. За ней тянулся отчётливый белёсый след, как знак того, что похоже Лёха куда то всё таки попал. Покрутив головой по сторонам он увидел четвертый бомбардировщик слева внизу тоже развернувшийся и уже ложащийся на обратный курс.
Два из четырёх бомбардировщиков, сбросив груз, отказались от дальнейшего нападения, что Лёха счёл огромной удачей. Однако вопрос, что делать дальше, возник незамедлительно. Идея повернуть в сторону аэродрома показалась здравой, учитывая, что патронов, скорее всего, уже осталось совсем не много. Но Лёха не мог просто так уйти — самолёты врага манили впереди, и он слегка опустил нос своего «Ньюпора», разменивая высоту на скорость и стараясь догнать удаляющиеся машины. Была еще слабая надежда ещё раз поймать их на выходе из разворота на обратный курс.
«Если представится шанс», - подумал Лёха.
Самолет Павла он увидел слева и сильно ниже, почти у самой земли, он также пытался догонять ушедшие в сторону порта бомбардировщики. За счет потери высоты Лёхин самолет шёл сильно быстрее.
Лёха взял еще чуть левее, надеясь срезать угол и поймать бомберы на развороте.
«Скорее всего топлива у Юнкерсов не сказать, что бы прямо как много, справа и слева на выходе из бухты невысокие холмы, и чисто инстинктивно хочется разворачиваться на обратный курс влево в море», – думал Лёха.
Так гонка продолжалась еще несколько минут. Стал виден порт Картахены и стоящие в нем на погрузке суда. Наземное ПВО проснулось и навстречу бомбардировщикам стали изредка возникать чёрные шапки разрывов. За это время Лёха сумел приблизится метров до четырехсот.
«Наверное, всё-таки гружёные бомберы идут медленнее, чем мой старикашка», — неожиданно ласково подумал Лёха про свой самолёт, — Да и я подразогнал этот раритет, — представлялось Лёхе.
Глянув влево вниз, он увидел, что Павел уже прилично отстал. Справа вдалеке с его аэродрома взлетела пара истребителей и потянулась к порту. Было видно, что они безнадёжно опаздывают.
Коротко нажав на гашетку он проследил за полетом пуль, в принципе пусть и с большим упреждением и завышением, но стрелять было можно, хотя и абсолютно не точно. Лёха скорректировал направление и стал стрелять короткими очередями с большими паузами в надежде, если не зацепить, то испугать и заставить сбросить бомбы и развернуться. До порта оставалось совсем не много.
Лёха опять подкоректировал направление. На четвертой – пятой очереди пулеметы металлическим звуком клацнули и замолкли. «Вот и прилетели», - подумал Лёха.
Бомбардировщики вывали весь свой груз одним заходом чуть не доходя до арсенала, слегка под вспухли и пошли заметно быстрее и прямо к удивлению Лёхи. Леха аж проскрипел зубами с досады. «Куда ж они так прут, там же только Африка впереди!» — думал Лёха, и вспомнив карту, решил, — «на Оран или на Мелилью пошли не иначе. В принципе разумно, туда километров двести. Значит надо ждать их визита и на обратном пути.»
Цель уходила невредимая и он ничего не мог сделать на этом старом тихоходном аппарате.
*****
Ему вспомнились мемуары советских летчиков из-под Сталинграда, где они охотились на Юнкерсы, называя их «сидящими индюшками» за их тихоходность и неповоротливость, а тут он их просто не мог догнать!
— Козлы немецкие, — громко крикнул Лёха и зло сплюнул, и встречный ветер радостно размазал ему всё это по морде.
Глава 19. Кто ходит в гости по утрам ... Тарам-парам.. Парам-Тарам...
Испанец, дежуривший по аэродрому, посмотрел на солнце, пытаясь понять, сколько времени, и лениво помахал красным флагом заходящему на посадку самолёту.
«Шесть утра! Эти итальяшки совсем обнаглели, — лениво думал не выспавшийся дежурный, — Нет, они, конечно, пригнали технику и сами помогают, но гады закадрили всех местных баб и выпили всё вино! Ещё и летают, черти, во сколько хотят! Как-то только он высоко идёт, хреновые из них лётчики, всё таки», — отразилась в сонном мозгу странность ситуации.
15 сентября 1936, аэродром Лос-Альказарес
Закатив свой аппарат на стоянку, Лёха с трудом вылез и отстегнул лямки парашюта с скинул на руки подбежавшему технику. Оказалось, что за эти полчаса авиационной войны Лёха вспотел насквозь, вымотался до невозможности, руки дрожали, ноги отказывались вертикально поддерживать тело и он опустился на грязноватую траву аэродрома.
Подошедший Павел улегся рядом.
— Ну, мы им дали! — радостно высказался он, хотя, по Лёхиному мнению, за такую операцию впору было бы расследование устраивать, порт-то попал под бомбёжку.
— Хура, авиадорос русос! — подхватил техник рядом.
— Говорят, что даже один макаронник задымил. Так что можем считать себя героями. Как сам, цел?
— А это итальяшки были? — совершенно искренне удивился Лёха, — Я думал, Юнкерсы.
