Другие Звезды (СИ) - Сергеев Артем Федорович
Темп наших занятий увеличился скачкообразно, у нас появились новые преподаватели, новые предметы, нас заставляли спешить, а ещё Дима так и сидел с нами безвылазно, потому что основной упор всё же оставили на освоении собственных новых возможностей.
Нам нужно было одолеть то, что воткнула в наши тела Анастасия, а это было трудно, до опускания рук трудно, до апатии и до протеста. Вот, казалось бы, только что освоил новый горизонт, с трудом привык к нему, научился пользоваться и уже не понимаешь, что тут можно улучшить, как сразу же за этим идёт новая вводная, и ты лезешь на новый уровень, не соображая, зачем это нужно и для чего.
Теория без практики мертва, но мы налегали именно на теорию, задач под новые возможности у нас ещё не было, а самое плохое, что я пока даже не представлял себе, что это за задачи такие могут быть.
Дни слились в один, я уже не замечал между ними разницы, я держался только на самодисциплине и на постоянном напоминании самому себе, что есть такое слово — надо, а потому не капризничал и не выделывался, не строил из себя трудного ученика, я просто стиснул зубы и выполнял то, что мне предписывали. Олегу приходилось труднее, но со стороны этого было не видно. Ему мешало университетское образование, ему хотелось понять, что к чему, ему претило вот такое обезьянье натаскивание, вся эта дрессировка вместо вдумчивой учёбы, но и он держал себя в руках, и даже как бы не лучше, чем я.
Дима же утешал нас тем, что ничего из того, что мы сейчас зубрим, нами забыто не будет, нейрокомп об этом позаботится, в этом времени с его помощью решили проблему утрачиваемых знаний. Эта новость меня взбодрила, да и Олега тоже, но мы могли бы и сами догадаться.
Меня и раньше удивляла моя новая память, исчезла забывчивость, исчезла какая-то дымка времени, которая в той жизни покрывала все мои знания день за днём, причём чем дальше, тем больше, теперь я помнил всё чётко и ясно, а аргументы типа забыл на занятиях уже не принимались.
Из самого полезного, но неочевидного — я научился быстрочтению, это когда слова прыгают через глаза с бумаги или экрана прямо в мозг, минуя гортань, где они раньше всегда непроизвольно озвучивались и проговаривались, это у всех так. Перескочить этот барьер было невероятно трудно, но зато, когда я сумел его преодолеть, у меня как будто крылья выросли.
Я вспомнил о тех людях моего времени, которые могли это делать и невольно погордился собой — Горький мог, Ленин мог, а теперь и я могу — один взгляд на экран или бумагу и готово. Скорость усвоения новой информации возросла кратно, и дела пошли много веселее.
Пока это привело лишь к тому, что темп занятий взвинтили ещё больше, я шалел от собственной работоспособности, но развития не было, развитие могла дать лишь практика, лишь применение знаний в деле, а вот этого пока и не было. Я ощущал себя блоком хранения информации, который забивали данными, которому рассказывали неведомые ранее, подозрительные и нелогичные вещи, но которому ни разу ещё не показывали, для чего всё это делается и не давали ощутить свои силы.
Но непонятнее всего, страннее и противоречивее всего заходила мне история культуры этого, то есть уже моего, мира. Сначала-то я подошёл к этому делу с большим энтузиазмом и небольшой, самонадеянной опаской, но и она была всего лишь от сомнения, что поразит меня культура будущего своей мощью и красотой, что не буду я к ней готов, до того там всё будет прекрасно. Поэтому я основательно подготовился, сперва самостоятельно прочитал про послевоенный период, полюбовался на блестящие костюмы пятидесятых и перепрыгнул сразу на шестидесятые, а чего тянуть-то, пятьсот лет сами себя не переслушают, надо же с чего-то начинать. Выбора у меня особо не было, во всех статьях и прочих материалах пели дифирамбы группе «Битлз», а потому приниматься за приобщение к прекрасному я решил именно с них.
Уселся поудобнее, установил нейрокомпу максимальные настройки качества звука, мало ли что, а смотреть по этой же причине решил на экране, на глаза мне не очень-то нравилось, привык я к экранам. Посмотрев на длинный список песен, предоставил дело случаю и, крутанув этот список, наугад ткнул туда пальцем.
В ушах негромко зашипело, нейрокомп заменял собой наушники, там было что-то такое, основанное на костной проводимости звука, экран погас и началось. Я поёжился от предвкушения и даже поздравил сам себя, мол, ура, сейчас приобщусь к великой культуре будущего, но вместо этого…
Сначала на экране появился и тут же уехал вверх красный бархатный занавес с золотыми кистями, а потом из-под него нарисовались четыре волосатейших парня в костюмах, напоминающих одновременно и гусарские мундиры, и бухарские халаты, а уж цвет их был до того ярким, что любой клоун бы обзавидовался.
Я напрягся, решив не обращать внимание на внешний вид, и прислушался к легендарной группе. А там харизматичный парень, я всегда признаю талант там, где он есть, затянул хеллоу-гудбай много раз подряд под довольно-таки занудные аккорды. И ещё, я до этого самокритично считал, что не знаю английского языка, но после этой песни понял, что надо быть смелее, потому что все слова мне были понятны и разобрал я их без напряга, а на второй раз я мог бы спеть эту песню вместе с ним дуэтом. И единственное, что хоть немного примирило меня с реальностью, так это были девушки, выпрыгнувшие танцевать уже в самом конце, особенно мне понравились их соломенные юбки. А что до всего остального — так это были те самые настоящие обманутые ожидания, причём во всём своём великолепии.
Наверное, выражение моего лица было довольно красноречивым, раз Дима заинтересовался и даже подошёл, заглянув в мой экран.
— Да что ж ты делаешь-то! — выругался он, выключив музыку, — ну нельзя же так! Ты же сейчас будешь делать выводы из-за неудачной песни, из-за собственной тупости! Тут понимать надо, тут надо быть в теме эпохи, тут подготовиться надо! Они и в самом деле великие, а ты дурак! Причём тоже великий!
— Да ну тебя к чёртовой матери, — я потянулся к голове, чтобы снять наушники и шваркнуть их об стол, но наушников не было, а потому жест не получился, — вместе с такой великой музыкой! Похавал, блин, культурки!
— Элвиса Пресли послушай, — засмеялся из-за своего стола всё понявший Олег, — вот он нормально исполняет! И не лазил бы ты там, где не надо, а то хуже будет. Я вон залез сразу в восьмидесятые, мне слово понравилось — металлисты, посмотрел — так до сих пор трясёт. Ох и рожи там, Саня, ох и рожи! Так что тут действительно подготовиться надо бы.
Я лишь молча покрутил головой, но запомнил совет своего стрелка и слова Димы, по здравому размышлению рассудив, что они были правы, а я нет, и с той поры зарёкся лазить по музыкальным сборникам и приобщаться к культуре самостоятельно, ну его к чёрту. Накачал себе песен своей эпохи, решив не спешить, да и начал их слушать, особенно по вечерам, когда можно было отдохнуть и отвлечься. Ну и Элвиса Пресли по совету Олега посмотрел, не удержался, и вот этот парень мне очень понравился, тем более что он бил своей мощнейшей харизмой как бык овцу не только любого гусара из разноцветной четвёрки, но и вообще всех, кого я только видел в своей жизни на сцене, потому что Элвис был и правда молодец, Элвис был красавчик.
* * *— Здравствуйте, мальчики, — в конце ещё одного длинного дня, когда я снова то ли полусидел, то ли полулежал на деревянном пляжном кресле под открытым вечерним небом да разглядывал галактику над головой, это зрелище мне никогда не надоедало и уже, наверное, никогда не надоест, а Олег колдовал у кухонного аппарата, чтобы потом присоединиться ко мне и Диме с горячим чаем и новыми видами пирожных, во двор нашего жилого модуля неожиданно вышла Анастасия.
Она появилась из парка, со стороны стоянки, и мне не нужно было даже поворачивать голову, чтобы увидеть её, но я тут же встал со своего места и изобразил что-то похожее на затейливый поклон, а затем очень почтительно поздоровался.
