Два кольта и винчестер (СИ) - Баковец Михаил
— Спасибо.
Она без каких-либо условий уже подарила мне семнадцать патронов. Здесь боеприпасы и так считаются дороже золота (хотя, неправильно сравнивать этот металл, который здесь на пару порядков потерял в цене, став чуть ли не мусором), а уж унитарные патроны стоят ого-го! С другой стороны, насчет «без условий» я поспешил. Вон как легко отправила меня изображать приманку. Меня спасло только чудо и технологии двадцать первого века, оказавшиеся неприятным сюрпризом для искажённой твари.
— А ты везунчик, Горыныч, — сказала мне девушка, ожидая, пока я заряжу один из своих револьверов. — Топтун оказался матёрым и очень хитрым. Он просто не думал, что стенки в вагоне будут железными.
— Угу, везунчик, — тихо сказал я. — Такой везунчик, что попал в мир, который местные жители называют Адом.
— Но ты всё ещё жив, а твои друзья воняют так, что аж на улице дышать противно.
На это отвечать я ей не стал. Нужно время, чтобы я привык к новой обстановке и образу жизни. Последняя у меня теперь напрямую будет зависеть от моих навыков обращения с оружием. И если уж называть меня везунчиком, то только из-за того, что я сюда попал не как тепличный обыватель, а со знаниями отличного стрелка.
После того, как убедились, что в поезде и рядом с ним больше не осталось искажённых, мы с Кэлиской занялись сбором трофеев. В прошлый раз из-за болезненного состояния и шока я не обратил внимания на число товарищей. И только сейчас точно определил число жертв межмирового переноса: тринадцать, включая меня. Не нашёл Кирилла, но им вполне могло оказаться одно из растерзанных тел.
Нам с девушкой достались два семизарядных карабина Спенсера калибра.56−52, одна дульнозарядная капсульная винтовка с очень длинным стволом и калибром 13.2 миллиметра, ещё один «винчестер» как у меня и восемь револьверов аж пяти моделей. Также с разрешения своей спутницы я забрал себе все муляжи патронов и холостые заряды, подходившие к моему оружию. Пусть в одних не имелось пороха и капсюлей, а в других пуль, но гильзы-то были обычными, стандартными, как и в боевых патронах. Мне останется перезарядить их по всем правилам, и получу отличные боеприпасы к своим револьверам и «винчестеру».
Осмотрев оружие, Кэлиска пришла в восторг. Качество изготовления, подгонка деталей, материалы заметно превосходили те, к которым она привыкла. Обмолвилась, что если это оружие отдать для доработки каким-то мастерам с особым Даром, то после этого то станет в несколько раз лучше, опаснее для врагов и удобнее для владельца. Для меня эти слова прозвучали фантастикой, но я решил свои сомнения и недоверие держать внутри, чтобы не обидеть спутницу. Мне с ней ещё не один день путешествовать, пока не окажусь в безопасном месте.
После она показала мне, как потрошить искажённых. У всех тварей на затылке оказалось по небольшому наросту, образованному ороговелой кожей и разделённому на дольки.
— Вот из этого и делается живчик, который ты эликсиром называешь, — Кэлиска продемонстрировала мне небольшой ноздреватый комочек чего-то размером с ядрышко мелкого лесного ореха и похожего на кусочки рафинада. — Споран. Практически всегда одного размера, и почти везде он является самой ходовой монетой. Позже покажу, как его использовать. Но его можно есть и так, если нет под рукой алкоголя и воды. Только глотать нельзя — умрёшь. Держи, это твоя часть добычи, — она передала мне три «сахарка». — А это горох. Тебе он пока не требуется, сначала нужно, чтобы шаман раскрыл твой Дар, — вторым продемонстрированным трофеем из голов искажённых, оказался шарик, похожий на крупную горошину оранжево-жёлто-зелёного цвета. Таких в наросте на затылке у топтуна оказалось две штуки.
— Сколько можно купить и чего на споран? — поинтересовался я у неё, рассматривая на своей ладони добычу.
— Два-три патрона, таких как у тебя. Мерку пороха или фунт свинца, штук сто пистонов или две дюжины капсюлей. Еда дешевле. За два спорана ты получишь обед и ужин в салуне. Комната сто́ит везде по-разному, самая дешёвая на сутки обойдётся в четыре или пять, как сторгуешься.
— А оружие?
— Оружие дорогое. Найти его не всегда просто, а теряется или ломается часто. За две горошины я смогу найти чиненый «ремингтон», как у меня, — она коснулась кончиками пальцев рукоятки револьвера, торчащей из кобуры.
— Понятно. А горошина в споранах сколько?
— Тоже везде по-разному. Где-то дают восемь, а где-то и дюжину можно легко получить. Бывает, что спрос возрастает до пятнадцати.
— Понятно, — повторил я и следом добавил. — Понятно, что курс сильно плавающий. А тяжело добывать спораны и горошины?
— А сам как думаешь? Ты сегодня на вот столечко, — собеседница свела вместе указательный и большой пальцы, оставив между ними небольшой зазор, — разминулся с костлявой. Из дюжины команд за месяц в живых остаётся две или три. В каждой бывает от четырёх и больше человек.
— А почему ты одна?
— Так получилось, — холодно ответила она. И по её тону я понял, что наш разговор закончился.
Резко встав, Кэлиска закинула за спину «шарп», взяла в руки один из трофейных «боуи» и забралась в первый вагон, где занялась весьма странным занятием — стала варварски отдирать тесаком облицовку со стен. И так она поступила во всех вагонах.
Глава 3
Глава 3
Я во все глаза рассматривал оплот цивилизации в этом мире. Места, где люди основывали городки и посёлки, назывались стабами от — стабильный кластер. Это поселение носило название Риол-Сити. В нём постоянно жило около пятисот человек, а иногда, когда сравнительно недалеко отсюда перегружались несколько кластеров с поселками и станциями, их количество увеличивалось в трое-четверо. И дело было не в населении загрузившихся городков. Просто в Риол-Сити стекались охотники за добром, попадавшим в Улей на тех кластерах. Эти кластеры вычищались подчистую, порой разбирались даже дома и вывозились в фургонах, запряжённых быками. Такие наплывы гостей случались где-то раз в квартал.
В Риол-Сити были три улицы, две из которых шли параллельно друг другу, а третья их пересекала примерно по центру. Треть третьей улицы и одна из параллельных располагались на пологой части склона большого каменистого холма. С двух сторон городок закрывал глубокий и широкий ров с набитыми в его дно заточенными кольями, обожжёнными в костре для более долгой службы. Вдоль той стороны поселения, которая пришлась на склон, шла полоса из таких кольев, наклонённых в сторону вершины. За ними протянулись несколько рядов коричневой от ржавчины колючей проволоки. Сам холм мог похвастаться только низкой жидкой травой. Ни кустика, ни деревца на нём не росло. Такая «прополка», должно быть, связана с обороной: врагам просто негде укрыться на склоне. Думаю, что на обратном склоне и на вершине местные что-то придумали. Скорее всего, секрет с часовыми, так как мин в девятнадцатом веке ещё не придумали.
«Хотя, мины могло сюда занести, как занесло меня», — мелькнула в голове мысль.
Колючей проволокой в несколько рядов был обнесён весь городок. Учитывая его площадь, работёнка была та ещё. По периметру стояли вышки, на которых торчали караульные. Везде по двое. На двух вышках я увидел самые настоящие гатлинги. Третий предок пулемёта встретил меня на въезде в городок. Он стоял в окружении огромных корзин, заполненных мелкими камнями с землёй под навесом из досок. Там же нашлись трое бородатых мужчин в обязательных шляпах и с револьверами на ремнях. Девушку они молча проводили взглядами, а вот меня остановили окриком:
— Стой, парень! Откуда к нам?
Не успел я и рта открыть, замешкавшись с ответом, не зная, как кратко донести до охранников свою попаданческую суть, как слово взяла моя спутница.
— Буффало, это новичок. Три дня как в Улей попал.
— А-а, — протянул бородач, который ранее задал вопрос, — новичок. Ну, добро пожаловать в Ад, — и рассмеялся. Почти сразу же к нему присоседились два его товарища. — Зайди в салун к Ирокезу и пропусти пару стаканчиков, чтобы жизнь хоть сегодня заблистала. Ему скажешь, чтобы записал на счёт Буффало.
