Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1 (СИ) - Хренов Алексей
Как в лучших комедиях, здоровенной балкой врезало по трехметровой стремянке, на которую успел взгромоздиться Лёха. И нелепо взмахнув руками Лёха отправился в высокий, но не далёкий и кратковременный полет. Встреча с землей не только начисто отключило его сознание от здешнего мира, но и расчистила дорогу «зеленым человечкам», что позволило им заместить сознание одного дурацкого индивидуума на не сильно лучшую его копию из будущего.
Потом Лёху, словно мешок с картошкой, оттащили на другой конец поля. Там стоял небольшой грузовичок — явно раритетный экземпляр. Полуторка — снова выплыло знание из глубины мозга. Его буквально внесли в кузов и устроили на полу на куске брезента, сунув под голову какой-то подозрительного вида мешок.
Очень захотелось пить, и Лёха начал ворочать непослушным языком, стараясь вымолвить такие важные слова:
— Пи… — начал тянуть он невыносимо длинное слово.
Полуторка дернулась, и всех участников движения здорово тряхнуло.
Клац! Щелкнули Лёхины челюсти, больно прикусив язык.
— … Зда! — само собой вылетело изо рта окончание фразы.
— Ах ты хам! Наглый, самодовольный… — прямо перед ним нарисовалось какое-то знакомое женское лицо, которое следовало бы назвать симпатичным, если бы не перекосившая его злоба.
Хлоп! Вдруг ему в лицо прилетела пощёчина, отправляя нашего героя в очередной бессознательный полёт.
Перед Лёхиными глазами опять нарисовался туннель, почему-то в этот раз розового цвета и окружён сине-бело-красной светомузыкой.
«Я так с этими психованными бабами до динозавров доперемещаюсь!» — с испугом подумал Лёха, судорожно пытаясь отгрести от туннеля руками и ногами…
Глава 3
Медсестра лучший друг человека
— И что ты? — аж задохнулась от интриги вторая женщина.
— А что я! Чувствую, трындец котёнку пришёл! Брык на спинку и лапки задрала! Я и «мяу» то сказать не успела!
— А он?
— А что он! Чуть не порвал, как огромный абизьян!…
23 марта 1936. Медсанчасть, город Севастополь.
Вдруг заиграла мелодия и включилась песня «Миллион алых роз» в исполнении профессора Лебединского, туннель замигал лампочками в такт песне и поперек входа зажглась яркая жёлтая надпись на синем фоне: «Вход закрыт! Дрова не завезли! Котлы на профилактике! Черти на переучивании!»
И Лёху выплюнуло обратно в кузов трясущейся и стонущей всеми сочленениями на каждом ухабе полуторки.
* * *Первым делом осмотрев кузов, Лёха не увидел женского присутствия и облегчённо выдохнул.
Он пару раз отключался от тряски, проваливаясь в чёрные пустоты, и вновь приходил в себя от очередного резкого толчка.
Наконец, когда поездка, казалось, длилась уже вечность, грузовичок остановился перед двухэтажным домом с колоннами. Дом выглядел внушительно, даже красиво, как старинная усадьба, но Лёха не успел толком рассмотреть детали — в суете его случайно уронили на землю при попытки вытащить из кузова. По телу прокатилась электрическая волна и мысли стали на удивление ясными.
Наконец слегка помятое тело занесли внутрь дома и передали в руки невысокой светлой девушке в линялом белом халате.
— Так, посмотрим, кто тут у нас, — важно сказала она, надув полные губы и спрятав один глаз за зеркальцем с дыркой, прямо, как доктор из старых советских фильмов. Лёху посадили на стул, ощупали со всех сторон, как овощ на рынке, и принялись проверять его состояние. Пульс медсестра измеряла, зажав его руку пальцами и считая по секундомеру.
Стараясь поучаствовать в этом сюре, Лёха в какой то момент стал считать с ней хором.
— Больной, не мешайте доктору,- строго сказала медсестра.
Потом Лёхе намотали на руку ленту доисторического аппарата, накачивая чёрную грушу и стравливая воздух, померяли давление. Всё происходящее казалось Лёхе абсурдом, будто он попал в больницу времён прошлого века.
После всех этих процедур в комнату вошёл прыщавый сержант с тремя треугольниками в петлицах. В руках у него был маленький резиновый молоточек, которым он начал водить перед носом Лёхи, заставляя его следить за движениями.
— Сюда смотри, — приказал сержант. Лёха послушно следил за молоточком, чувствуя, как его мозг напрягается от этой бессмысленной задачи.
А потом, без предупреждения, сержант резко треснул его этим молоточком прямо ему под коленку.
— Бл@! — искренне выдохнул Лёха, нога непроизвольно дёрнулась вверх и инстинктивно брыкнула экзекутора в промежность. Отомстить обидчику удалось только частично, средства размножения сержанта не пострадали, но опорную ногу медработника Лёха выбил картинно. В связи с этим сержант с воем завалился на бок, разбросав свои тонометры и молотки.
— Товарищ лейтенант! Что вы делаете! Это диагностика работы нервных окончаний! — закричала блондинистая медсестра.
— Ага! То-то я и смотрю, что у товарища сержанта окончания явно не в порядке, — Лёха постарался сказать с наивным лицом. — Нервы шалят у него! Вот видите, как он кричит.
Грудастая блондинка, давясь смехом, подняла упавший молоточек и стала им водить перед Лёхиным лицом.
— Аааа, — сказал Лёха и старательно высунул язык.
— Это лишнее, — зарумянилась очаровательная медработница, слегка нагнувших к нему.
Вырез халатика слегка приоткрылся, вызвав живейший интерес,
— А у вас явное сотрясение мозга, — вырез вернулся на место, — Вот вернётся товарищ военврач второго ранга и осмотрит вас на предмет диагноза. А пока я прописываю вам постельный режим до завтра.
Глядя на медработницу, Лёха ощутил прилив интереса в своей нижней и, как он считал, лучшей половине тела.
— Интересно, могло ли быть что-то у этого тела с девицей, — подумал Лёха.
Нырнув в воспоминания тела, Лёха с удовольствием увидел, как предыдущий владелец этого тела задирает чью-то тёмную юбку и, обхватив руками объёмную белую попу, совершает сначала пихательные, а потом и развратно-поступательные движения. Действие происходило в каком-то слабо освещённом помещении, комсомолка лежала крупной грудью на столе и упиралась руками в стену. Лицо комсомолки воспоминания не сохранили. От таких картинок нижняя часть Лёхи принялась наливаться кровью и пытаться выскочить из шаровар.
— Почти как меня тогда растянули и чуть не отпердолили прямо на столе, — не кстати подумал Лёха. Прилив крови мгновенно прошёл, яйца сжались, и всякое желание сошло на нет.
— Нафиг, нафиг, — украдкой перекрестился Лёха, направляясь за девушкой в палату.
24 марта 1936. Медсанчасть, город Севастополь.
Вчера, попав в палату, Лёха попробовал проявить интерес к обладательнице шикарного выреза в халате, и в качестве ответных чувств получил болезненный укол в зад нежными женскими руками — как лошадь лягнула, подумал он, — отвернулся к стене, и тут его захлестнула волна воспоминаний полученного тела. Минут через тридцать Лёха освоился с системой управления воспоминаниями, если можно так выразиться. В нормальном режиме воспоминания о предыдущей жизни особенно не лезли в его голову. Иногда, правда, они проявлялись как яркие картинки под конкретную ситуацию. Если хотелось что-то вспомнить или понять специально, нужно было отключиться от окружающей действительности и буквально нырнуть в интересующий период или событие.
Что-то вспоминалось легко, как, например, обучение в Качинской авиашколе по призыву партии — комсомолец, на самолёт. Зато какие-то моменты были покрыты мраком. Было вообще не понятно, есть ли такое воспоминание в сознании этого тела.
Промучившись в поиске ответов на самые актуальные вопросы типа «кто я» и «где я», Лёха не заметил, как уснул.
* * *Проснувшись от необходимости облегчить мочевой пузырь, Лёха постарался аккуратно сползти со скрипучей кровати с панцирной сеткой. Часа в два ночи он осторожно вылез из-под одеяла, надел тапочки без задников «ни шагу назад» и отправился в туалет, прихрамывая на раненное медсестрой полужопие.
