Егерь: заповедник (СИ) - Рудин Алекс

— Думаю, в воскресенье, — улыбаюсь я.

— Здорово! — радуется Катя. — В воскресенье в клубе будет кино. Сходим?

— Обязательно. А что за фильм?

— Какая-то итальянская комедия. Говорят, очень веселая. Там играет Челентано!

Катя виновато смотрит на меня.

— А то мне скоро уезжать. Учеба начинается.

— Поедем в Ленинград вместе, — предлагаю я. — Я возьму выходной. Погуляем по набережным, съедим мороженое.

— И пышки! — радуется Катя.

Она вскакивает с табурета и хлопает в ладоши.

— Андрюша, я тебя люблю!

— Я тоже тебя люблю, — улыбаюсь я.

— Красиво сейчас на озере? — спрашивает Катя.

Я на минуту задумываюсь, а потом киваю. Лесные озера всегда привлекают особенной неуловимой красотой.

— Жаль, что я не могу поехать с тобой, — вздыхает Катя.

— Ничего, — улыбаюсь я. — Если хочешь, я сделаю для тебя пару фотографий.

— Очень хочу! Я возьму их с собой в Ленинград.

Я проверяю, есть ли пленка в моей старенькой «Смене» и убираю фотоаппарат в рюкзак.

И тут во дворе заливаются лаем собаки.

— Кто-то пришел, — говорю я Кате и выхожу на крыльцо, чтобы встретить гостя.

Катя выходит вместе со мной.

Возле калитки стоит Алексей Дмитриевич Воронцов — директор нашей сельской школы. Высокий и нескладный, с профессорской бородкой на узком лице, он похож на Дон Кихота.

Алексей Дмитриевич преподает математику и географию. А еще он страстный любитель астрономии и умудрился заразить своей любовью к звездам даже школьников.

Я машу Воронцову рукой.

— Доброе утро, Алексей Дмитриевич! Вы к нам? Проходите, мы как раз завтракаем!

— Доброе утро! — вежливо кивает Воронцов. — Я только на минутку.

— Проходите, — улыбается Катя. — Мы пьем чай с зелеными блинами.

— С зелеными? — удивляется Алексей Дмитриевич, входя во двор. — Поразительно!. А я пришел, чтобы пригласить вас на интереснейшую лекцию. Вы знаете, что в конце августа в нашем северном полушарии можно наблюдать самые красивые метеоритные потоки?

— Помню, — улыбаюсь я. — Кажется, они называются Персеиды?

— И не только, — подхватывает Алексей Дмитриевич. — Я звонил в Ленинград, и мне твердо обещали, что на выходных будет хорошая, солнечная погода. А значит, и ясные ночи!

Он многозначительно поднимает к небу длинный палец и становится похож на древнего жреца.

— Я собираюсь устроить для своих учеников экскурсию по ночному небу. И приглашаю вас тоже.

Учитель говорит с таким энтузиазмом, что я невольно улыбаюсь.

— Спасибо за приглашение, Алексей Дмитриевич! Уверен, что у вас получится замечательная экскурсия. К сожалению, я не смогу — работа. Открывается охотничий сезон, и я должен быть на базе.

Лицо Воронцова огорченно вытягивается.

— А вы, Катя? — с надеждой спрашивает он.

— Я с удовольствием приду, — обещает Катя.

— Вот и чудесно! — сияет от удовольствия Воронцов.

— Идемте пить чай, — снова приглашаю я его. — Я хотя бы послушаю об этих замечательных метеоритах.

— Да-да! — кивает Воронцов.

И тут собаки снова лают — к калитке подходит председатель сельсовета.

— Федор Игнатьевич, вы тоже к нам? — удивляюсь я.

— Нет, — отвечает председатель и грозно сдвигает лохматые брови. — Я вот к нему!

Он поворачивается к Воронцову.

— Что же это ты делаешь, Алексей Дмитриевич? Я всех школьников собираю на картошку — урожай же пропадает! А ты их какой-то экскурсией сбиваешь!

Воронцов гордо выпрямляется и становится на голову выше Федора Игнатьевича.

— Не какой-то, а научной! Метеориты — это интереснейшее астрономическое явление. К тому же, наблюдается оно очень редко. И мои ученики просто не могут это пропустить.

— Так ведь они всю ночь спать не будут! — возражает председатель. — И какие из них утром будут работники? Нет уж, Алексей Дмитриевич! Вот уберем картошку, а потом уже устраивай свои экскурсии!

— Небесные светила не могут ждать, пока пройдут земные заботы. К тому же, ясные ночи будут только на выходных. Я звонил в Ленинград и узнавал прогноз погоды.

— Так в том-то и дело! — подхватывает Федор Игнатьевич. — С понедельника снова дожди зарядят. Сгниет ведь картошка! Кровь из носу, а надо ее убрать!

Учитель и председатель в воинственных позах замирают друг напротив друга.

— Людям нужны звезды! — провозглашает Алексей Дмитриевич.

И снова воздевает палец к небу.

— А картошка? — возражает председатель. — Картошка людям не нужна?

— Все нужно — и звезды, и картошка, — улыбаюсь я. — Не ссорьтесь. Идемте пить чай и договариваться.

* * *

За чашкой крепкого чая всегда легче искать решение.

— Поможем, Федор Игнатьевич, — обещает Воронцов, аккуратно беря длинными пальцами блин. — Я всех школьников соберу и сам на картошку выйду. А экскурсия будет в награду.

— Это другое дело, — подхватывает Федор Игнатьевич. — Это другой разговор! А можно еще чайку? А то мне сейчас в райцентр ехать, вернусь только к вечеру.

— Конечно, Федор Игнатьевич.

Катя заботливо наливает в его чашку крепкую заварку и разбавляет ее кипятком.

— Спасибо, Катюша! — кивает председатель.

— Может быть, предложить охотникам помочь совхозу? — спрашивает Катя.

— А это мысль! — загорается Федор Игнатьевич. — Хотя… люди из Ленинграда едут, отдыхать. Захотят ли они в поле копаться?

— Я поговорю с ними, — предлагаю я.

— Поговори, Андрей Иванович! Дело-то важное! Можно сказать — государственное.

Я отношу в свою машину рюкзак и ружье. Мимоходом провожу пальцем по влажному брезентовому тенту кузова.

Неказистый, но очень проходимый «ЛуАЗ» мне выделило охотничье общество после того, как я согласился остаться в Черемуховке на постоянную работу и взять себе сразу два участка. На колесах куда проще организовывать работу.

Я открываю вольер и свищу собакам:

— Серко, Бойкий, на выход!

Псы весело выскакивают на волю, едва не сбив меня с ног и носятся по двору, радуясь свободе. Я даю им немного побегать, а потом распахиваю дверцу «ЛуАЗа».

— Сюда!

Собаки дружно запрыгивают в машину и укладываются, высунув длинные языки. Они тоже рады предстоящей охоте.

Я прощаюсь с Воронцовым и Федором Игнатьевичем. Они вместе отправляются в сельсовет. Я с улыбкой смотрю им вслед.

Невысокий, коренастый председатель и нескладный, худой учитель. Федор Игнатьевич шагает неторопливо и основательно — он все делет так. А Воронцов двигается порывисто, размахивает руками и что-то рассказывает председателю.

Ну, в самом деле — Дон Кихот и Санчо Панса!

— Подвезти тебя в медпункт? — спрашиваю я Катю.

— Не надо, Андрюша, — улыбается она. — Я так добегу.

Катя кладет мне руки на плечи, приподнимается на цыпочки и целует.

— До встречи в воскресенье!

— До встречи!

* * *

Через час я въезжаю на территорию базы и удивленно хмурюсь.

Рядом с баней горит костер. Над огнем на неумело вырезанных рогатках висит закопченный чайник, над которым поднимается пар. Такой же черный котелок стоит в стороне.

Возле костра сидят вчерашние туристы. Их рюкзаки свалены под навесом, где я обычно ставлю машину.

Я глушу двигатель, вылезаю из машины. Псы выпрыгивают следом за мной и сразу бегут вдоль берега к костру — знакомиться с новыми людьми.

Туристы вскакивают — здоровенные лайки легко могут напугать человека, который не разбирается в собаках. Одна из девушек испуганно вскрикивает.

— Ко мне! — зову я псов.

Серко слушается сразу. А Бойкий сует любопытный нос в котелок.

— Уйди! — кричит на него белобрысый парень.

Я добавляю в голос металла.

— Бойкий, ко мне!

Я собирался отпустить собак побегать — летом им нечасто выпадает такая возможность. Но теперь ничего не получится. Покачав головой, я застегиваю на псах ошейники и на поводках веду их в дом. Снимаю замок, открываю дверь и впускаю собак внутрь.