Вероятность выживания - Вячеслав Ануфриев
— А с гуррами-то что было? — Спросил я, больше для приличия, и так понятно было, что после такого не уцелеть.
— А от гурров ничегошеньки не осталось, только яма большая и круглая на поле, ещё деревья все в округе полегли. Я потом узнал, это не простой огнеборец был, а правая рука главы Цитадели. Только вот, хоть и силён был, не спасла его магия, сгинул в Кровавом Котле вместе с помощницами, вместе с большей частью нашего войска, почти двести тысяч там полегло, не говоря уже про стотысячное вражеское войско. До сих пор, как вспомню тот день, так вздрогну, — собеседник поёжился и приложился к фляжке.
— Так ты был там? Расскажи, как всё было на самом деле, слухи об этом сильно разнятся, — мне и вправду это было интересно, я уже слышал несколько версий, в том числе от человека, якобы участвовавшего в допросе пленных. Как выяснилось, почти всем непосредственным свидетелям заткнули рты, либо деньгами, либо острым железом. Но в таверне после бесплатной выпивки у многих развязываются языки.
— Ну как, был… Не совсем, наш отряд в тылу был, по заданию командования, в тот день мы должны были соединиться с основным войском и участвовать в генеральном сражении, только вот задержались в дороге. Если бы не эта задержка, тоже полегли бы всем отрядом, а так только последствия увидели. Ты только особо не распространяйся о том, что расскажу, нас просили держать языки за зубами, чтобы население не нервировать лишний раз, — Тревор, собираясь с мыслями, ещё раз промочил горло и замолчал, словно не очень хотел говорить об этом. Я молчал, не пытаясь его поторопить, моему собеседнику нужно было выговориться.
— Мы уже шли через перевал в долину, вдруг чувствуем, порыв ветра в лицо ударил, и запахло так, будто трупы неделю на жаре пролежали. Такой запашок сильный, хоть вешайся. Но идти-то надо, носы закрыли и вперёд. А потом, из-за поворота фигура на нас выходит, еле ковыляет, форма вроде наша. Ближе подошли, а это труп на нас двигается. То есть, не труп, конечно, только и живым он не выглядел. Плоть заживо гниёт и кусками отваливается, и запах тот же самый. Видимо, эти черномордые какое-то особо изощрённое проклятье на него наложили. Руки к нам тянет и хрипит, то ли "спасите", то ли "добейте", непонятное что-то хрипит, а потом падает. Санлис, он тогда уже командиром отряда нашего был, башку ему клинком отчекрыжил на всякий случай, проворчал что-то про магов, которые вечно создают ему проблемы, и мы дальше двинули. А потом оказалось, спешить не к кому, в долине только трупы. — Старый солдат сделал паузу, словно заново переживая те события. Я сопоставил вышесказанное с уже собранными сведениями, и выводы мне очень сильно не понравились. Очень сильно. Говорить о них собеседнику я, конечно, не собирался.
— И рядовые солдаты полегли, и маги, и целительницы, ничего не спасло, ни магия, ни амулеты, ни целительство, — печально продолжил Тревор. — Мы уже позже узнали, эти чернозадые какую-то магическую отраву применили против нас, только не рассчитали чего-то, сами тоже там все полегли. Сбежать смогли только те, кто далеко от центра был. А маг этот, Велес который, где-то на передовой ошивался с командой своей, шансов выжить никаких. Девок жалко, красивые девки были! — Тревор снова глотнул из фляжки, задумчиво глядя в безоблачное небо.
— Жениться тебе надо, Тревор. Найди себе какую-нибудь красивую девку, да детей заведи. — Я говорил совершенно искренне, не было у меня негатива к собеседнику, несмотря на то, что это был дядин помощник и телохранитель.
— Да какая дура за меня пойдёт? Денег у меня нет, ценностей нет, хторова война сожрала всех, кто был мне дорог, и всё, что у меня было. Если бы не Санлис, я… — Тревор замолк и вновь приложился к фляжке. Хоть он и не договорил, я догадался, что речь шла о самоубийстве. — Я спас ему жизнь на войне, а он спас мою уже после. Жаль, что он тебе не нравится, он славный малый.
— Ага, видимо где-то очень глубоко. А ему ты обо мне то же самое говоришь? — Я видел, что собеседник совершенно искренне пытается нас помирить, рассказывать ему о том, какая скотина мой дядя, было пустым занятием. Тревор не поверит в то, что его армейский дружок использует наивного приятеля в темную, пока в открытую не столкнётся с предательством.
— Ну да. Также и говорю. А он смеётся и говорит, чтобы я к тебе не привязывался. "Видимо, чтобы ты сильно не горевал, если со мной что-нибудь случится" — мелькнула в моей голове мысль. Собеседник стрельнул в мою сторону глазами, словно почувствовал мои раздумья.
— Ты славный малый, Дин, не знаю, почему тебя тут большинство считает то ли придурком, то ли психом, ты разумнее многих, кого я встречал. Не стоит закрываться от людей, будь проще, и окружающие к тебе потянутся. Давай сегодня без тренировок, лады? Если ты испытание в цитадели пройдёшь, тебе оно и не надо будет, железками махать. — Тревор потряс фляжкой, судя по звуку плеснувшегося содержимого, там ещё оставалось на донышке. — Кстати, давно тебя хотел спросить, вот ты физподготовкой очень старательно занимаешься, на упражнения с мечами очень внимательно смотришь, а как дело до самостоятельного повторения доходит, ты даже не стараешься. Зачем тебе оно надо было?
— Надо, Тревор, уж поверь, я без причины ничего не делаю. — Я не стал говорить, что стена между мной и другими обитателями дома Болдоров — дело моих рук. Просто так проще скрывать то, что никогда не должно стать достоянием общественности. — Кстати, ты же завтра едешь в "Перекрёсток"?
Перекрёстком в нашем селении называли крупную таверну, лежащую на перекрестье торговых путей в паре десятков километров западнее нашего Озёрного. Мне довелось там побывать прошлой осенью, место людное и шумное, можно встретить кого-угодно.
— Ну да, еду, в этой таверне лучшее копчёное мясо в округе, такого даже в Дагере нет, а у нас как раз запасы к концу подошли, а ты откуда знаешь? — Тревор подозрительно прищурился.
— Неважно откуда, важно, что мне
