Рожденные в СССР. Часть вторая. Обретение (СИ) - Коруд Ал

Холмогорцев неспешно оглядел зал. Недавно открытое и постепенно становившееся модным кафе даже по меркам человека из будущего смотрелось весьма неплохо. Светлый с большим количеством воздуха зал, огромные панорамные окна, несколько уровней для посадок, удобные и на вид современные столики и стулья, эстрада в специально сконструированной для нее нише. Сейчас там готовились к работе музыканты, все как на подбор молодые и задорные ребята. Так, глядишь, через некоторое время сюда станет сложно попасть. Придется заранее занимать очередь или использовать «связи». Ну так и в Москве двадцать первого века было полно клубов, куда со стороны входа не было. В этом плане столица ни на капельку не изменилась.

Понятно, что к энтузиазму руководства заведения должны были приложиться «блат» в тресте, возможности не совсем стандартного снабжения и тщательный подбор персонала. Обо всем этом им уже успел вкратце рассказать Бадаев. Судя по некоторым позициям в меню, ушлый снабженец потому сюда и был вхож. Во всяком случае их компания прошла в кафешку безо всяческой заминки, да и официант нарисовался практически моментально. В реалиях советской жизни это много обозначало.

Значительной части попаданцев, заставшим Союз еще детьми, оказалось внове узнать, что ранжирование в обществе семидесятых далеко не всегда было связано с толщиной кошелька. Связи и личные знакомства значили намного больше. От обилия всевозможных горизонтальных взаимоотношений буквально мельтешило в глазах. Но никуда от этого не деться. Общество всегда само регулировало некоторые аспекты, не охваченные тяжелой дланью власти.

Постепенно зал кафешки наполнялся людьми, пришло много молодежи, ведь у студентов были каникулы. Глаза Степана то и дело выхватывали среди посетителей обладательниц длинных стройных ножек. В моде царило мини! С ума сойти, сколько в семидесятых в Москве было модных и ослепительно красивых девушек. Или так на него алкоголь действует? Главное — не забыть, что ты уже женат. И женат на очень красивой и умной женщине. Так что ни-ни! Даже не думай! Но боже, какие красавицы только что прошли мимо. В их заведении все такие явные спортсменки? Фигуры просто на зависть! У этих точно нет никакого целлюлита!

— Вот я вам так прямо и заявлю — грядут большие перемены!

— Мы и без тебя видим, — не унимался в алкогольном запале Бадаев. — Андропов со своей камарильей куда-то запропастился и ни слова. Суслова с Громыко давно на официальных сборищах видели? По «Голосам» чёрт-те что творится.

— Слушаешь? — вскинул пьяно голову Власов. Никому из них не требовалось дополнительных объяснений, что такое «Голос Америки» и «Радио Свобода».

— Куда без этого — «Не читайте за завтраком советских газет». Все надо вычитывать между строк. Тьфу!

— Ты прав, Гоша. Местная идеологическая машина поистине безобразна, замшела и потребляет слишком много топлива. Понятно почему они постоянно проигрывают Западу. Ноль креатива и энергии! Как будто не было двадцатых годов с их блестящим искусством!

— Ну а ты, значит, типа на нашей стороне?

— Знаешь, да! Черт побери, мне даже интересно ввязаться в подобную драчку. Деньги что — дрянь! Были они у меня и немалые. И что — счастье принесли, удовлетворение? Главное в нашей действительности — это дело, ради которого не жалко потратить еще одну жизнь! Зря смеешься, Гоша, этот строй не так плох при всех его совковых недостатках. Ты много тут встретил по-настоящему несчастливых людей?

— Да как-то… — Гога замялся, — да я не против, но быт просто ужоснах.

— Все решаемо. Теорию конвергенции, кстати, пока никто не отменял.

Степан поднял удивленные глаза. Что-то в последнее время он стал частенько слышать это модное словечко. Работа среди творческой научной интеллигенции позволяла быть в курсе новейших общественных веяний. Он ради неформальных разговоров даже начал покуривать. То есть не курить регулярно, а иногда пропускать сигаретку-другую. Надежда была очень этим недовольна.

— Хочешь сказать?

— Ничего конкретно говорить не буду, сам понимаешь, — Анатолий вальяжно усмехнулся и наполнил рюмки по новой. — Только, братцы, верно одно — впереди большие перемены во всем и вся, — он сделал акцент на слове большие. — Наверху, ох какое идет шевеление!

— Твоя премия связана с этим?

— Возможно, хотя я сейчас тружусь на внешнем фронте, — коньяк развязал язык журналиста, да и здесь были свои, вряд ли тут же побегут в органы. Мерзликин в этом плане больше опасался местных сослуживцев. Люди из будущего получили отличнейшую прививку от стукачества. «Не верь, не бойся, не проси!» — Но вот что я могу сказать открыто вам, братцы. Готовится новая Конституция, комиссия уже создана, научные институты подключены, на съезде объявят публично.

— Так это… — Степан пытался вспомнить обрывки из познания прошлой жизни. — В тот раз объявили о построении общества Развитого социализма, новая, так сказать, веха в жизни советского государства. Сейчас что удумают? Первая стадия капиталистического коммунизма?

— Все бы тебе ёрничать, Степа. Точно не знаю, но стоит вопрос некоторого расширения понятий общественного строя. Пока думают, как это дело перед народом обставить. Так что и в экономике послабления будут. Кооперативы, частники, но — под мудрым руководством партии.

— Её роль закрепят в Конституции?

— Учли, получается, коммуняки китайский опыт, — криво улыбнулся Гоша.

Холмогорцев ехидно оглянулся на товарища:

— Уже предвкушаешь?

— А то! Это сколько возможностей откроется!

Анатолий хлопнул Бадаева по плечу:

— Зря торопишься. Там, — он показал пальцем наверх, — тоже не дураки сидят. Хрен вам, а не новый капитализм! Отпустят чуток вожжи, чтобы шестеренки наново смазать. Потом опять раскулачат. В девяностые прошло, потому всем на социализм было уже по хрен. Здесь же никто от него отказываться не собирается. Просто строить будут иную ступень.

— Толик прав, никто просто так сейчас власть не отдаст. Ошибки перестройки, вернее, прямое предательство интересов страны сейчас уже не прокатит. Старики без гарантий место не уступят, а у них здесь ох какая силища и влияние. Тем более что они уже знают, кого стоит к ногтю прижать. Здорово не завидую Ходорковским, Гайдарам и прочим Собчакам в этом мире.

— Может, и к лучшему, — Дмитрий снова очнулся, друзья уже знали о странном свойстве Власова быстро хмелеть и через некоторое время «возвращаться». — Больно уж иначе поганые следующие двадцать лет получатся. Лучше уж с Советами, чем с теми падлами, которые о нас ноги вытирали. Да и Афгана здесь точно не случится.

Все за столом замолчали. Одно то, что не произойдет нескольких кровавых войн, буквально высушивших народную душу, перевешивали кучу иных аргументов. В эти годы в советских школах учились парни, которым в другой истории было суждено лечь от душманских пуль, а на улицах в скором времени начнут гулять беременные мамочки будущих солдат, погибших в кровавой и никому не нужной кавказской бойне. Кто в здравом уме не захочет предотвратить их никому не нужные смерти. Заигралась страна в свое время в имперские гонки, забыв о собственном народе.

— Есть и еще одно обстоятельство, — Мерзликин оглядел притихшую компанию, — есть мнение, что кроме партийных и комсомольских организаций к управлению страной надо больше привлекать различные общественные организации. Делать это вполне официально через выборы в Советы.

— Чтобы разбавить охреневших от безнаказанности партфункционеров? Что же, умно! — Гоша, обычно не любивший «политический» треп, оживился.

— Не без этого. Но вот что я вам скажу, парни, — Анатолий наклонился вперед. — Слышали о создании Общества защиты прав переселенцев?

«Временными переселенцами» в Союзе стыдливо называли попаданцев из будущего. Шила, да еще такого огромного в мешке было не утаить. По стране ходили слухи, один причудливей другого, но официально власти пока помалкивали, ограничиваясь инструкциями на местах.

— Хочешь сказать, — быстрее всех сообразил бывший фарцовщик Бадаев, — что в выборах в местные органы власти смогут участвовать наши представители?