Эволюционер из трущоб. Том 9 - Антон Панарин
— Кстати, пока тебя не было, я на разведку ходил.
— Один?
— Нет, конечно, — ответил Гаврилов. — Я же тебе рассказывал, что скоро прибудут мои коллеги. Так вот, теперь группа «Три Топора» насчитывает десять человек, включая меня.
— Группа алкашей. Просто замечательно, — хмыкнул я.
— Да вы достали, — вздохнул капитан. — Нормальное название. Я же не виноват, что портвейн такой есть.
— Не виноват. Но, выбирая название, вдохновлялся именно портвейном, — издевательским тоном сказал я.
— Отвали, — улыбаясь, отмахнулся капитан. — Короче. Осмотрели мы Кунгур. Новых разломов и аномалий там сейчас нет. Нашли два десятка тварей и пустили их в расход. Вот образцы крови, — он протянул мне две бумажки, изучив которые, я был разочарован. Тварями оказались обычные вервольфы.
— Молодцы, отлично потрудились.
— Да погоди ты. Дослушай сначала.
— Да-да-да. Дослушаю. Но сначала скажи вот что. Раз ты моей матери сделал предложение, то получается, я твой официальный «неофициальный сын». А раз так, то выходит, что я наследник рода Гавриловых?
— Э-э-э… — замялся капитан и, почесав бороду, кивнул. — Выходит, что так.
— Шик. Теперь я глава трёх родов! — заявил я, погрозив небесам кулаком. — Главное — не останавливаться на достигнутом.
Услышав это, Гаврилов прыснул со смеху.
— Амбиции у тебя, конечно… Ладно. Давай к делу. Пока мы исследовали Кунгур, нашли пару складов с продовольствием, а также полицейский участок. На удивление, там полно оружия. Во время эвакуации кто-то пытался вскрыть арсенал, но, судя по следам крови, мородёра сожрали твари. Но это не всё. Уходя из города, заметил, что на противоположной стороне реки кто-то наблюдал за нами в бинокль. Полагаю, это люди, открывшие огонь по Ивану.
— Понятно. Ну, что я могу сказать? План остаётся без изменений. Переселяемся. Просто займём центральную часть Кунгура, а лёд взорвём. Так по воде к нам будет не подобраться. Если и захотят напасть, то пусть идут через узкий перешеек. Там мы их всех и положим.
— Гладко на бумаге, да забыли про овраги, — хмыкнул Гаврилов.
— Чтобы рифма была, нужно говорить «оврагЕ», но тогда смысл ломается. Одним словом, хрень, а не стих, — заключил я.
— Ха! Ценитель поэзии нашелся.
— Ещё какой! Хочешь, хокку про тебя сочиню?
— Чего? — протянул Гав.
— Стих такой. Японский. Слушай.
Я прочистил горло и неторопливо начал декламировать:
Седой капитан
Утопает в тревоге.
Властелин каши велик.
— Ну, как тебе? — едва сдерживая смех, спросил я.
— Хрень какая-то. Какой ещё властелин каши?
— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся я. — Ладно. Пошли готовиться к вылазке.
Гав отправился собирать разведывательную группу, а я пошел к маме. По пути не мог сдержать улыбку. Приятно оказаться дома. А ещё меня повеселил разговор с Гавом. Пока я гостил у Титова, наткнулся на занимательную книгу «Хокку небесной лазури». Сборник японской поэзии. Весьма занятная вещь, скажу я вам. Японцы умудряются в три строки уместить целую вселенную. К примеру:
Тишина кругом.
Проникают в сердце скал
Голоса цикад.
Этот стих написал некий Басё. Не знаю, кто он, и жив ли вовсе. Но что-то в этом есть. Коротенький стишок без привычной для нас рифмы, но есть в нём какая-то глубина. Объёмность. Прочитал — и в голове тут же родилась картинка. Ляпота!
Размышления мои завершились, едва я поднялся на второй этаж. Мама распахнула дверь своей комнаты и выбежала мне навстречу. Так тепло стало на душе! Нежные объятия, поцелуи, поглаживания по голове.
— Мишенька, наконец-то ты вернулся. Всё хорошо? Как командировка прошла? Я видела в окно, там столько народа, ужас… — без остановки щебетала мама, осматривая меня с головы до ног.
— Всё хорошо, мам, — ответил я, улыбнувшись. — Я тебя люблю, — сказал я то, что было на душе. То, о чём я никогда не говорил в прошлой жизни.
Казалось бы, эти слова столь естественны, но почему-то их очень сложно сказать. А если не скажешь их родителям, то будешь об этом жалеть до конца своих дней. Жизнь скоротечна, и близкие, увы, не вечны. Хочется верить, что переродившись, мы встретимся вновь, но существует ли оно, перерождение?
Да, мне повезло раскрыть тайну Мироздания. Этим я заслужил второй шанс. А получили ли такой же шанс миллиарды жителе Дреморы? Увы, у меня на этот вопрос нет ответа. Поэтому я хочу жить без сожалений. Ну вот… Услышав мои слова, мама разрыдалась и крепко прижала меня к себе.
— Я тоже тебя люблю. Сыночек мой родной. Мишенька.
Эх, что-то в глаз попало. И в груди защемило. Зараза. Сильнейший маг Дреморы. Михаэль Испепелитель. Владыка хаоса, Покоритель драконов, глава Пламенного ордена, Сеятель смерти, расклеился от слов какой-то женщины. Какой-то близкой, родной женщины.
— Мам, ты как? — спросил я, едва сдерживая подступивший к горлу комок. — Как сестрёнка?
— Ой, Мишуль. Всё хорошо. Мне кажется, она даже толкаться начала. Пока не сильно, но уже что-то есть, — защебетала мама и положила мою руку на свой живот. — Поздоровайся с сестрёнкой.
— Привет, — улыбаясь, проговорил я и почувствовал лёгкий энергетический импульс.
Это был не толчок в физическом понимании, на таком сроке беременности я бы ничего не ощутил. Но сестрёнка явно меня услышала и отозвалась, послав едва различимый импульс. Готов спорить, она родится с магическим даром. Интересно, какой она будет?
Полчаса мы болтали с мамой в коридоре. Улыбались, смеялись, но пришла пора переселяться. По лестнице поднялся Барбоскин и, вытянувшись по струнке, доложил:
— Михаил Константинович. Бойцы готовы. Можем выступать.
— Замечательно. Тогда не будем терять времени, — кивнул я и пошел следом за старшим лейтенантом.
— Михаил Константинович, вооружить пять сотен человек не удалось. Оружия хватило лишь на две сотни бойцов. Но Измаил Вениаминович Шульман согласился продать нам в кредит любое вооружение по сходной цене.
— Даже не сомневался в том, что Шульман решит на нас нажиться, — вздохнул я. — На первое время две сотни стволов нам хватит. Когда переселимся в Кунгур, будем посмотреть. Возможно, на месте найдём, чем вооружить оставшихся.
Две сотни шестнадцатилетних мальчишек стояли на морозе. Щёки раскрасневшиеся, в разгрузочных жилетах, с автоматами
