Эксперимент с моделирующим компьютером - Юрий Егоров
Немецкую авиационную группу, видимо, повергла в смятение такая быстрая гибель пикирующего бомбардировщика, и они, отлетев далеко от позиций русских, барражировали, перегруппировываясь для новой атаки.
В русских окопах радость от первой удачи прошла, все с тревогой ожидали следующего налета, но неожиданно из-за леса показалось звено из трех российских «Харрикейнов», которые смело бросились в схватку с немецкими самолетами. Силы, конечно, были слишком неравными, и вскоре один русский самолет загорелся, но остальные два успели сбить «Мессер», который упал в соседний лес. Почувствовав на себе, таким образом, рус- скую отвагу да порядком израсходовав боезапас, немцы решили убраться восвояси, что вновь привело русское воинство в неописуемый восторг: солдаты кричали, свистели и фуражками провожали два российских истребителя, которые, качнув над позициями крыльями, ушли на свой аэродром.
Хлебов тоже не сразу успокоился от происшедшего, пока не почувствовал, что кто-то тащит его за рукав. Капитан Ейский подвел ротмистра к брустверу и показал в направлении поля за речкой. Взглянув в бинокль, ротмистр тихо присвистнул:
— Ни хрена себе! Вот оно, еще только начинается?! Один, два, три, четыре... восемнадцать. Восемнадцать танков и мотопехота на бронетранспортерах.
— Что предпримем, капитан?
Командир батальона тоже наблюдал за наступающим противником в бинокль:
— Да, многовато для нас! — он повернул голову и оглядел расположенные сзади артиллерийские позиции: прислуга уже приводила в порядок оставшиеся целыми после бомбежки орудия. — Михеев, — свяжись с командиром батареи, пусть работает, как мы с ним раньше договаривались, — приказал он сидящему рядом связисту.
— Неужели думали о танках, капитан? — поинтересовался с удивлением Хлебов.
— Знаете, ротмистр, вы сейчас находитесь в лучшей части Российской Белой армии! Вот увидите, сегодня к вечеру немцы прорвут фронт и слева и справа от нас, а мы будем стоять! Я лично уйду со своим батальоном только тогда, когда поступит приказ от командующего армией генерал-лейтенанта Салтыкова-Брянского. А насчет танков мы разговаривали и много, сейчас вы в этом убедитесь, — в это время связист подал командиру батальона трубку. — Командир батареи на связи, Ваше благородие.
— Подпоручик, как договаривались, мы пропускаем танки через себя, а ты бей по гусеницам, а там уж разберемся, — с этими словами Ейский передал трубку связисту и вновь поднес бинокль к глазам.
Оптика приблизила противника: пехота старалась держаться за танками, опасаясь ружейного огня русских, но все же было можно разглядеть немецких солдат в касках со «Шмайсерами» через плечо. Закатанные по локоть рукава рубашек, каменные лица — во всем в этом было что-то зловещее и безысходное.
— Передать по траншее «Огонь не открывать», пропускать через себя танки, как учили, затем с пехотой в штыковую, — зычно прозвучала команда Ейского.
Опять у ротмистра все внутри ходило ходуном! Он видел, как солдаты примкнули штыки и замерли в окопе, ожидая сигнала к атаке, наша артиллерия тоже молчала. Что интересно, не стреляли и немцы. Они настолько были уверены в своей легкой победе, что просто хотели пройти русские укрепления вслед за своими танками. Вновь шла игра нервов!
Смяв проволочные заграждения, несколько немецких танков подорвались на минных полях, остальные перли прямо на русские траншеи. Наконец прозвучали первые выстрелы: снаряды разорвались на бруствере. Стало очевидным, что немцам было неизвестно место расположения нашей батареи — сказались меры по ее сильной маскировке.
— Что, ротмистр, ложимся на дно окопа, пусть себе едут на наших артиллеристов, — спокойно, без малейшего проблеска паники скомандовал командир батальона. Вслед за офицерами солдаты дружно проделали то же.
Лежа на земле, Хлебов слышал, как что-то огромное и темное, оглушительно ревя, накрыло окоп и начало сверху месить землю, танк пытался раздавить упавших на дно окопа людей: «Ну все, сейчас конец, всех раздавит к чертовой матери, — мысли неслись в голове Хлебова с необычайной быстротой. Вспомнилось детство, юность, учеба в кадетском корпусе, родители... армия. — Стоп, — сказал он сам себе. — Ты же солдат, немец пришел на твою землю, кто же будет драться с ним, если не ты?» — с этой мыслью он овладел собой и стал выбираться из завала.
Картина, которая открылась перед ним, была одновременно и жуткая, но и завораживающая! Танки вышли прямиком на русскую батарею, и та практически в упор расстреливала их, причем наводчики действовали весьма умело: с десяток машин замерли, потеряв гусеницы.
— Прапорщик, сигнал к атаке! — жестко приказал командир батальона. — Покажем вражьему племени, на что способно Георгиевское оружие, — желтая ракета высоко взвилась в голубое небо.
Последовав за капитаном, Хлебов обнажил саблю и вынул из кобуры наган, затем взобрался вслед за ним на бруствер.
— Братцы, не отдадим немчине землю отцов и дедов наших! Не щадя живота своего, в атаку, вперееееед! — разлился над траншеей голос капитана Ейского. Ротмистр, следующий рядом с командиром батальона, видел, как дружно поднялись солдаты, увлекаемые командирами рот и взводов, зловеще горели в отблесках утреннего солнца штыки, сверкали сабли офицеров.
Немецкая пехота пришла в некоторое замешательство, видя перед собой русские пешие цепи: отдельные немецкие солдаты пытались косить русских из автоматов, но было уже поздно — все смешалось в кровавой рукопашной!
Перед Хлебовым неожиданно возник огромный германец с автоматом. Подавшись немного вправо, ротмистр выстрелил в него из нагана, попав прямо в голову — немец упал, заливаясь кровью. Видя, что другой немец навалился на русского солдата и стал душить его, ротмистр подскочил и наотмашь ударил верзилу саблей, разрубив до пояса.
...Везде виднелась жуткая картина заколотых и зарубленных немецких солдат и офицеров. Отбиваясь от очередного вражины, ротмистр видел, как капитан Ейский, подавшись влево, изловчился и отрубил немецкому обер-лейтенанту голову: тело упало, а из обрубка шеи фонтаном хлестала кровь! Впрочем, и русские несли значительные потери: попав под очереди немецких автоматчиков, солдаты падали на землю, и их добивали подоспевшие германские пехотинцы. Через час после начала русской штыковой контратаки поле боя было похоже на огромное кровавое месиво, где валялись трупы, части человеческого тела, ползали и стонали раненые. Не выдержав накала схватки, немцы начали отступать, попутно добивая раненых. Русские не стали преследовать их и отошли в свою траншею.
...Обходя позиции после боя, капитан Ейский с болью в душе понимал, что так долго обороняться не будет возможности:
— Первый бой, а треть личного состава и половина артиллерии утеряны!? Как же быть дальше, как воевать? Абсолютно очевидно, без резервов здесь не обойтись, — организовав доставку раненых в полевой лазарет,
