Эксперимент с моделирующим компьютером - Юрий Егоров
— Гораздо опасней, чем Вы думаете, господин капитан, но дело не в этом. Я твердо решил драться и никуда не собираюсь уходить, разрешите остаться в расположении вашего батальона?!
Капитан изучающе некоторое время осматривал ротмистра, затем удовлетворенно согласился:
— Хорошо! Люди нам пригодятся, только слышали приказ командира полка? Как только позволит ситуация — сразу перейти в «штыковую». Знакома Вам и вашим людям этакая штуковина?
— Да уж до Устава ли будет нам всем через полчаса, господин капитан? — с издевкой парировал ротмистр.
— И то верно, — согласился командир батальона.— Николай Вадимович, — обратился он к одному из прапорщиков. — Сходите с разведчиками в оружейный погреб и обменяйте карабины на «трехлинейки» со штыками, ротмистру же выдайте саблю и запасной наган, ну и патроны всем, конечно.
Перевооружившись, разведчики занимали позицию на отведенном им участке траншеи, ротмистр Хлебов наблюдал в бинокль за линией горизонта. Он не заметил, как мимо него спешно прошли ротные, уходя к своим солдатам. И лишь когда почувствовал, что кто-то подошел к нему — обернулся.
— Почему наблюдаете за небом? — поинтересовался командир батальона. — Думаете, оттуда исходит основная опасность?
— Да, ожидается небывалой силы авиационный удар! Высшее войсковое командование обмануло всех нас, рассказывая сказки про «три аэроплана»! На самом деле будут не только фронтовые бомбовозы, но и пикировщики с истребителями, а что самое главное, очень много! Я сильно боюсь за солдат, они могут запаниковать и не выдержать! Нужно как то срочно подбодрить их.
— Спасибо Вам, господин ротмистр, я как-то об этом не подумал. Господин подпоручик, — обратился он к взводному. — Срочно передайте по траншее «При налете авиации всем солдатам ложиться на дно окопа и молиться Господу Богу. Никакой паники!»
Было слышно, как команда пошла в разные стороны по траншее, а два офицера при погонах с одним просветом до боли в глазах вглядывались в утреннее небо.
Какое-то время все было совершенно тихо, вдруг… где-то вдалеке послышался тяжелый, нарастающий и угнетающий психику гул. Он становился все сильней, и наконец в бинокль обоим офицерам хорошо стало видно: весь горизонт был усеян черными небесными «птицами», летящими к российской границе.
Ротмистр с жадностью и довольно хладнокровно разглядывал летящую авиационную армаду, насчитав уже больше ста самолетов. Капитан Ейский оторвал бинокль и, положив руку на локоть Хлебова, сдавленным голосом спросил:
— Что будем делать, господин ротмистр, — лицо капитана сильно побледнело.
Хлебов огляделся в разные стороны траншей. Солдаты лежали на дне, закрыв уши руками, было видно, что они приучены четко и быстро выполнять приказания командиров свыше:
— Думаю, главное сейчас — это Вам сохранить свою жизнь! Если солдаты сейчас останутся без командира, вот тогда начнется настоящая паника! Попрошу в укрытие, господин капитан.
Из окна командного пункта офицеры продолжали вести наблюдение за приближающимися немецкими самолетами:
— Почему они не бомбят нас, как Вы думаете? — спросил ротмистра капитан. — И что перед нами за противник, с кем мы имеем дело?
— Видите кресты на крыльях — это однозначно «Люфтваффе» — ВВС Германской империи, но обобщенно сами немцы называют свои Вооруженные Силы «Вермахт». Не бомбят же они нас потому, что нацелены на более дальние объекты, вероятно крупные наши города или заводы, а вот эти, — ротмистр указал пальцем на четверку, барражирующую через правое крыло. — Эти уже точно по наши души!
И действительно, не прошло и нескольких секунд, как оглушительный рев пикирующих Ю-87 заставил затрепетать кровь в закаленных офицерских жилах! Еще несколько мгновений... и уже разрыв упавших на позиции бомб разбудил не совсем еще очнувшуюся от сна природу...
«Stuka» вновь и вновь заходили на наши позиции, сбрасывая свой смертоносный груз, с нашей же стороны не было никакого ответа.
— А, черт бы побрал этих зенитчиков! — в сердцах выругался Хлебов. — Совсем, что ли, все штаны обложили?
Господин капитан, срочно свяжитесь со штабом полка, пусть доложат выше, что мы атакованы германской армией, попросите авиационное прикрытие, иначе всем нам здесь конец!
— Связист, срочно штаб полка, — скомандовал командир батальона.
— Беркут, я первый, нас атакует германская авиация, — кричал в трубку связист, так как от грохота рвавшихся бомб и рева пикирующих бомбардировщиков ничего не было слышно.
— Господин капитан, командир полка требует Вас, — передал трубку капитану связист.
Выслушав командира полка, капитан подошел к ротмистру:
— Подполковник уже доложил в штаб дивизии о нападении и попросил авиационной поддержки. Но вот дождемся мы ее или нет —это уже трудно сказать!
— Ну что ж, — глаза ротмистра горели от возбуждения. — На мне нет ответственности за батальон, по- этому сидеть здесь я просто не в состоянии, — с этими словами он выбежал из укрытия в траншею.
То, что творилось в полосе обороны батальона, да и всего полка, можно было назвать только одним определением: «Сущий ад»!
Стука кружились над позициями, по очереди заходя на них для пикирования, но это было еще не все! К ним присоединились несколько звеньев «Ме-109», которые заходили на позиции вслед за Юнкерсами, поливая окопы сплошным пулеметным огнем. Деморализация русской армии была полная. Надежду внушал лишь один фактор — никто не бежал. Солдаты продолжали лежать, не поднимая головы.
Хлебов подбежал к лежавшему своему разведчику и, встряхнув его, громко приказал:
— Симонов, очнись, срочно к зенитной установке вторым номером! Вставай быстрей, подноси патроны, иначе все погибнем!
Взявшись за пулеметную турель «Четверки», Хлебов поймал в перекрестие приближающийся бомбардировщик и открыл огонь.
…В кабине самолета сразу заметили русскую зенитку: две полосы от ударяющихся о бруствер пуль стали приближаться к Хлебову. Началась игра нервов: кто кого!? Но, видимо, сейчас фортуна оказалась на стороне русского офицера: длинная очередь одного из «Максимов» прошила двигатель немецкого самолета, и он, сначала вспыхнув, через несколько мгновений взорвался. «Стука» завалился на бок и упал невдалеке от бруствера.
Часть 21
Ликованию русских не было предела! Они плясали в окопе и обнимались, как дети, слезы текли из их забитой пылью и гарью глаз. Не весть откуда взялся капитан Ейский и крепко, по-мужски обняв ротмистра, кричал ему на ухо:
— Милый, дорогой, ты наш, оказывается?! Я-то думал, ты как они, не верил, казалось, ты только по штабам, а ты наш — русский,
