90-е: Шоу должно продолжаться 14 (СИ) - Фишер Саша
— О, это же Вован! — раздался из квадратной беседки голос Василия. — Вован, давайте к нам!
Мы с Евой переглянулись, синхронно вздохнули, но к Василию, заседающему в обществе нашего Шемяки и питерского Геннадия все-так присоединились.
— Так, погодь, сейчас стакан тебе сообразим! — Василий зашевелился, вытягивая откуда-то из-под себя вафельное кухонное полотенце. — Тут Гошан с нами сидел, но уже спать ушел. Сейчас я его стакан протру… Да ты не бойся, он не заразный, у него справка есть…
— Доброго утречка, — усмехнулся я, присаживаясь на свободный край лавочки. Странно, но с ног я все еще не валился. Да и вообще нормально так себя чувствовал. Будто этот приторный кофе на речной воде натурально был волшебным зельем, действие которого все еще не закончилось.
— Ха, еще какого доброго! — Василий щедро набулькал в четыре стакана коньяк. Вопросительно посмотрел на Еву. — Сударыня, а вы как? Не побрезгуете?
— А давайте! — решительно кивнула Ева. — Только если я после одного глотка превращусь в тыкву, то мое беспомощное тело придется до кровати нести…
— Ничего, я справлюсь, — усмехнулся я.
— Ну что, вздрогнули? — Василий прицельно стукнул своим стаканом об мой. Коньяк из граненых стаканов за дощатым столом, изрезанным памятными надписями, типа «Коля+Света» и «Здесь были Мишаня, Костян и Вован». Гармония, мать ее.
Я в этот раз даже не стал прикидываться, а честно отпил крепкий напиток. Зажмурился, чувствуя, как он обжигает пищевод и растекается по телу теплыми ручейками.
— Так, Вован, давай краба! — Василий привстал и протянул мне руку. — Я сначала думал, что эти ваша фанфанерии непонятные — это какая-то блажь. Вот по чеснаку, не лез просто потому что, а какая разница? Билеты уж проданы, что вы тут нафантазируете — пофиг как бы уже. Но когда этот вы там костер этот подожгли, даже меня пробрало. Вовчик, не поверишь, слезу пустил! Сто лет такого не было, а тут вдруг… Короче, признаю себя ослом, был неправ и все такое. Ты краба-то давай, что сидишь, как столб?
Я засмеялся, тоже поднялся со скамейки и пожал его руку. Василий на этом не остановился, обнял меня за плечо и похлопал по спине.
— Ты своего парня береги, он у тебя натуральный гений, — сказал Василий поверх моего плеча, обращаясь к Еве.
— А я знаю, — смеющимся голосом отозвалась Ева.
Василий вернулся на свое место и потянулся под стол за новой бутылкой. Шемяка помалкивал, и глянув на его лицо, я понял, почему. Он просто спал уже на ходу. Веки подрагивали, периодически падая. Потом он вздрагивал, снова открывал глаза, сидел, покачиваясь.
— Ну так что, в следующем году будем повторять? — азартно подавшись вперед спросил Василий, замерев с открытой бутылкой над стаканами.
* * *— Мусорный эверест! — изрек Бельфегор, встав рядом с кучей в героическую позу.
— Ой, вот только давайте без восхождений обойдемся! — поморщилась Кристина, с тоской разглядывая свои ногти.
— Кристина, да ты могла уже уехать с девчонками, — сказал я, вытряхивая в кучу еще порцию мусора из картонной коробки. Которая уже тоже стала мусором и готовилась в любой момент развалиться.
— Нет! — отрезала она. — Я должна сама убедиться, что здесь все убрали!
— Одобряю, — усмехнулся я.
— Только не смейся, я правда серьезно, — сказала Кристина. — Мне так тошнотно смотреть, какой срач после себя туристы оставляют, что я…
— А я и не смеюсь, — честно ответил я. — Реально понимаю, чем ты. Самого коробит, поэтому я и здесь.
Вообще-то Иван Михайлович клятвенно заверял, что они тут сами с мужиками все приведут в порядок. И не то, чтобы я ему не доверял… Хотя фигли? Конечно, не доверял! Кроме того, я проснулся совершенно «деревянным», и мне хотелось размяться. Вот и решил совместить полезное с полезным и проконтролировать, чтобы после нашего феста весь срач благополучно будет вывезен на свалку. По краней мере тот, который мы торжественно не сожжем. Так что Кристину я хорошо понимал, срач реально бесит. Собственно, здесь в девяностых срач — это был то, с чем я прямо категорически не мог смириться. А его было чертовски много. Так что я вписывался в наведение порядка так часто, как только мог.
Из «ангелочков» остались Бельфегор, Кирюха и неожиданно вот Кристина. Остальные уехали с инструментами в город. Еву я тоже отправил с ними, у нее вообще послезавтра очередная сессия в ее академии начинается, так что неплохо бы прийти в себя и успеть отдохнуть.
— Все, кажется, это последние, — Кирюха бросил в кучу коробку с пустыми бутылками. — А все бычки мы все равно собрать не сможем, тут неделю можно возиться…
— Операция «Охота на бычков»! — Бельфегор приставил пальцы ко лбу, изображая рога. — О, нет! Надо не так. Операция «Минотавр»!
— Знаете, у меня сейчас такое ощущение, что прошлая ночь мне приснилась, — задумчиво проговорила Кристина, опускаясь на траву. Вот как ей это удается, все-таки? Ее кукольная красота в лесу будто вообще никак не пострадала. Судя по тоскливому взгляду, которуй она время от времени бросала на ногти, сама она в этом уверена не была. Но по сравнению со всеми остальными она выглядела прямо-таки ослепительно. И волосы аккуратно причесаны, и одежда практически чистая, и на коже никаких следов бурно проведенных выходных… А ведь я ее видел ночью на концерте! Она и отплясывала вместе с панками, и размахивала «козой», сидя на плечах у Астарота, и орала вместе со всеми… Ну, то есть, не прилежно соблюдала режим и отправилась в кровать в десять вечера. Хотя, какую, к черту, кровать? Она спала вместе с «ангелочками» в палаточном лагере. И вот смотрите-ка… У меня, например, была и кровать с нормальным постельным бельем, и зеркало, и даже какая-никакая душевая. Но я без содрогания даже думать не могу о том, в какую мочалку превратилась за эти дни моя роскошная грива. Уже предвкушаю, как потрачу два часа, раздирая спутанные волосы…
— Вот скажите мне, вчера же был шаман с бубном? — спросила Кристина. — И еще там девушка такая была вся в феничках, которая на дудке какой-то подыгрывала?
— Это Киря из Перми, — отозвался Кирюха. — Мой тезка. Мы же еще в Питере познакомились, ты что, не помнишь?
— Неа, — покачала головой Кристина. — Я когда спать ушла, мне во сне тоже наш фестиваль снился, а сейчас я даже не знаю, что реально было, а что нет… Вот, например, когда солнце взошло, мне снилось, что на сцене пели семеро парней на разные голоса…
— Эй, это не приснилось! — возмутился Бельфегор. — Мы и правда пели! Так прикольно, мы очень вовремя выскочили, а потом солнце в глаза… Как раз, когда мы пели «Луч солнца золотого», прикинь…
— Наверное, я сквозь сон слышала, — сказала Кристина. — Во сне тебя на сцене не было, зато был почему-то Мик Джаггер…
— Нет, ну Мика Джаггера на «Рок-озере» точно не было… — покачал головой Кирюха.
— Ничего, какие наши годы! — оптимистично сказал Бельфегор. — Глядишь, на пятое или шестое «Рок-озеро» ему придется разрешения просить, чтобы приехать…
Мы хором засмеялись.
На поляну въехал старенький побитый жизнью зилок с четырьмя деревенскими парнями в кузове. Иван Михайлович остановил одра советского автопрома рядом с нашим мусорным эверестом, выскочил из кабины и подошел ко мне.
— Ну что, Володя, вот это все увозим, и все на этом? — спросил он, стаскивая с головы белую кепку.
— Ага, все, — я еще раз огляделся и протянул Ивану Михайловичу руку. Тот ее суетливо так пожал. — Спасибо за кофе. Реально магическое зелье оказалось. До сих пор работает.
— Это пока молодой, — вздохнул он. — Молодость сама как магическое зелье.
На лице на секундочку появилось грустное выражение, но лишь мимолетно. Буквально почти сразу же он сорвался с места и двинул к своим подопечным.
— Ну куда ты комкаешь, аккуратно расстели! Руки-крюки, етить твою мать…
«Да уж, молодость…» — с усмешкой подумал я. Посмотрел на свою приткнувшуюся рядом с сосной «четверку». Потом на свои руки, покрытые разномастными пятнами, царапинами, ссадинами и мелкими ожогами. «Влажных салфеток ох как не хватает!» — подумал я, но выдал себе мысленного леща и потопал к реке мыть руки.
