Огнем, мечом, крестом (СИ) - Романов Герман Иванович

— Пожалуй, тут ты прав, брате, — после долгого размышления отозвался Владимир Мстиславович. И обвел вокруг себя рукой:

— Все это следует сохранить в тайне, не нужно пока. Тут как палка — одним концом ударишь ты, но другим потом ударят тебя. Нет, сейчас такой страх не нужен, а вот через двадцать лет нам потребуется, дабы нашествие монголов отразить, чтобы обратно в степи ушли…

— А стоит ли? Может быть лучше вместе с ними на европейские страны пойти и там все города в пепелища превратить?

Лембиту говорил тихо, хотя подслушать их не могли — по еще крепкому льду перешли на пустынный остров, где у него и был устроен небольшой «полигон». И произнеся слова, понимал, какую они могут вызвать реакцию. Потому постарался донести простую мысль:

— Зачем своей грудью защищать тех, кто ударит тебя в спину? А так наши враги понесут чудовищные потери, им не меньше полувека придется в себя приходить, заново отстраиваться. И в развитии будут остановлены — ведь «прогресс» не всегда к лучшему, как я здесь понял.

Шипов посмотрел на князей, он уже успел им растолковать значение многих слов, для других непонятных, а им достаточно просто знать. И столь же негромко произнес, обведя братьев взглядом:

— К тому же у меня вопрос один имеется — устоят ли наши южные княжества, если по ним пусть не стотысячная, а вполовину меньшая орда пройдется? Сможем мы вывести в поле достаточно войск — ведь для этого требуется объединить все русские земли. По силам ли это нам троим?

Ответ братьям не требовался — они сражались на Калке и прекрасно понимали, что полуторного перевеса едва хватило для успешного сражения, но отнюдь не для убедительной победы. Но тесть все же ответил с самым мрачным видом, на лице собрались морщины.

— Нам нечего противопоставить — степные города, и там, где редколесье, неизбежно потерпим поражение в битве, если выведем войска в поле. Оборонять города бессмысленно — сожгут, а люди вымотаются, туша пожары. Рязанскую, черниговскую и северскую землю потеряем сразу, про южные княжество и «клобуков» и говорить не приходится — сам ведь сказал, что все там выжгут. Если только в леса не уйдем, и твоими «танками» все речки не перегородим по льду. Засеки рубить на всех дорогах, дружинами крепкими усилить, все ополчение созвать. И то большую часть владимирских и смоленских земель захватят, больно там полей много. Но лучшую и большую часть земель потеряем, а люди, те, кто живые останутся, в лесах токмо спасутся, на север уходить будут, в безлюдье.

— Не по силам нам объединить Русь, брате. Как князей уговорить сможем, если у «Удатного» два собственных зятя на него волками хищными поглядывают, и дочерей против него настроили. Недаром говорят, что дочь отрезанный ломоть, до которого не дотянешься.

Владимир Псковский помрачнел, засопел — и замолчал. Сам ведь с такой ситуацией столкнулся, когда дочь за брата епископа замуж выдал. Но заговорил дальше, приглушенно:

— Биться нельзя — все пожгут, и не биться тоже — не поймут.

— Почему же не поймут, еще как поймут, — усмехнулся Лембиту. — Из Рязани епископ сбежал, сказав фразу — «не красен бег, но здоров». Земли мои в углу, за лесами и болотами, зимой и летом трудно проходимые для любой конницы. Если всей полоцкой землей овладеем, то отсидеться можно, как и новгородцам. А там только силу ратную копить и на юг потихоньку выдвигаться. Так стоит ли двести лет таким бесплодным занятием заниматься. Не лучше ли десятину монголам отдать, и вместе с ними походом к «последнему» морю немногие дружины отправить, чтобы полюбовались пожарищами да с богатой добычей вернулись? А вопрос стоит именно так — или мы их пожжем вместе с монголами, либо монголы нас вначале пожгут? Выбор нужно делать сейчас и исподволь готовится к неизбежному. Как в мое время говорили бабам — если насилие неизбежно, то лучше лечь и раздвинуть ноги, постараться при этом получить удовольствие.

Князья ухмыльнулись невеселой шутке, ухватились ладонями за бороды. Невеселая вырисовывалась картинка, действительно, лучше не знать, что предначертано свыше. Особенно в такой гиблой ситуации, которая сложится во время татаро-монгольского нашествия. Ведь за несколько лет целенаправленными походами будет покорена большая часть русских княжеств, за исключением тех, куда в любое время года дорог нет, по рекам продвигаются, через леса и болота. Понятно, что в тоже Полесье или на Новгород степная конница в больших силах не пройдет, а с малыми можно и справится.

— Ты не крути, брате, вижу, что какую-то пакость замыслил, — Владимир впился в него взглядом, но Шипов не смутился, даже ухмыльнулся. «Мстиславичи» оба встрепенулись, вопросительно уставились.

— Орду на запад нужно пропустить, дань дать, какую потребуют, а воинскую силу в леса отвести, дав в войско Батыя тех, кого не жалко. Но свои рати мы с вами должны приберечь. И пусть орда европейские страны на ноль перемножит, те ведь не покорятся, драться будут до конца и друг дружке крови много выцедят. А когда поймем, что так оно и есть, то меж Полесьем и Карпатами рати свои выведем, и обратно их не пропустим. Зачем нам такое воинство у себя под боком, пусть угров режут и вместо них в благодатных краях поселяются. А тех, кто в степях по Волге и Днепру останется, набегами зимой измотать, палка ведь о двух концах, как вы заметили. А летом можно степь жечь — пожарища до неба будут. Врагов жалеть нельзя — их надо уничтожать всеми для нас доступными способами, раз мирно с нами не пожелали жить. К этому времени мы успеем подготовиться, если нынче начнем, озадачимся, и к делу сообща приступим.

— Вот это другой разговор, а то я подумал, что слишком осторожный у меня зять, — теперь ухмыльнулся и «Удатный», заметно повеселев. — Пропустить, и не выпустить — это как раз по-нашему! За двадцать лет много чего сделать можно — даже по сотне арбалетов то две тысячи будет. Да еще эти твои штуки «громовые» можно изготовить, мыслю, с них даже греческие корабли топить можно, доску ведь легко пробивать смогут.

— Так оно и есть — орудия на суда и ставили, и борта проламывали, те и тонули, и горели, — ответил Шипов, но тут же решительно «остудил» изрядно повеселевших князей:

— Но чтобы все это сделать в достатке много чего нужно. Людей подготовить и обучить, чтобы письменность знали и счет, а для того азбуки написать, арабские цифры использовать. Кузницы нужны, водяные мельницы, пилы, инструмент всяческий. Тут список дел выйдет в стопку пергаментную… Да его и не запасешься — бумагу нужно делать. А если ремесла развивать и торговлю, то единая шкала измерений нужна, чтобы пуд от пуда, а сажень от сажени не отличалась. Тут невпроворот дел…

— Вот этим ты и займешься, брате, раз знаешь что нужно. А мы поможем — род у нас большой, всем занятие найдется — сам определять будешь. Школа нужна — будет тебе школа и не одна — попов у нас хватает. Мастеровые надобны — то наймем, но лучше сам готовь — вон как у тебя ловко получается. Раз «книжник», то занимайся тем, что лучше умеешь, а мы рати водить будем, на кого потребуется — только укажи. Неужто сообща не справимся за двадцать лет-то, если дружно навалимся⁈

Леонид надолго задумался, прикинул, сколько и всего предстоит сделать, и заметно приуныл. Но собрался духом, и кивнул, произнеся:

— Главное начать, а там посмотрим…

Вот так и гибли древнерусские города во время Батыева нашествия — тушение постоянных пожаров и бесконечные приступы изматывали жителей и воинов, от усталости и недосыпания они просто лишались сил. Потому даже «стольные» города с многочисленным населением брались за несколько дней. А вот менее значимые твердыни могли продержаться дольше — монголам часто не до них было. Но итог был вполне ожидаем и закономерен…

ПОСЛЕСЛОВИЕ Глава 35

Дышать было тяжело, да что там — Лембиту чувствовал, что задыхается, и силы уходят, как вода в сухой песок пустыни, горячий и жаркий. А руки слабые настолько, что не в силах ими пошевелить. Даже пальцы окаменели, застыли замороженными крабовыми палочками. И краешком мозга, еще отчаянно живущим в его бренном теле, он понимал, что пришла его смерть — все же на восьмой десяток лет возраст перевалил, намного пережил друзей и жену, которую старше на двадцать лет, хотя она по местным меркам долго пожила. Вот только времена такие, что медицина на зачаточном уровне, и для ее развития он сделал все, что мог, по крайней мере, к гигиене приучил, хоть зубы чистят и понимают, для чего это нужно.