Время выбора 2 - Владимир Георгиевич Босин
Возле здания штаба толпились гусары. Мы раздвинули их, и я быстро поднялся на крыльцо.
Это называется, «нас не ждали». Плотный усач Юнгман активно жестикулировал и доказывал свои подчинённым прописные истины. Как предавать свой долг. Старшие офицеры в званиях от ротмистра до майора пока пребывают в задумчивости. Мне неясно, какие доводы приводил им изменник, но его нужно срочно нейтрализовать. Здесь же пасётся и мой Жак.
— Всем доброго утра. А что тут за шум, а драки нет? — я нёс пургу, пытаясь дезориентировать бунтарей. Я же не знаю, кто ещё присоединился к подполковнику.
Когда моя охрана полностью оказалась внутри помещения я отдал быстрый приказ, указав на Юнгмана, — этого изменника разоружить, связать и в подвал. Потом расспросим его. Кто ещё поддерживает заговор против государя?
— Так, вроде говорят, что царь то помер.
— Кто сказал, выйди вперёд. Этого тоже до выяснения в подвал.
Вроде мой напор убедил военных, что лучше придерживаться законной власти.
— Ну, Яков. Принимай командованием полком. От имени нашего государя назначаю тебя командующим и присваиваю чин подполковника.
Ну вот, почти стал полковником мой будущий родственник. Не было счастья, да беда помогла.
— Яков, всех кто поддерживал бунтовщика задержать и отдать моим людям. Через два часа выступаем, приступать к исполнению.
Жак лихо подкрутил усы и сделал шаг вперед. Здесь не менее двадцати человек, весь офицерский состав полка. Больше половины иноземцы. Они держатся чуть наособицу от наших. В принципе им до одного места, кому присягать, лишь бы зарплату вовремя платили. Причины стремления военных специалистов перебраться к нам в Россию весьма прозаические.
Это и переизбыток этой воинской прослойки в Европе, неплохие условия службы, быстрая карьера и стабильная оплата. Царская казна старалась не задерживать им выплаты. Ну и свою роль играл тот факт, что в России не было такой религиозной нетерпимости как среди католиков и протестантов. Никакого принуждения к смене веры. Наоборот, как грибы росли кирхи и костёлы. Никто не запрещал молиться по любым обычаям. После военных кампаний в Польше большую часть иностранцев увольняли, но часть оставалась. Другие же возвращались с семьями и товарищами, принимая русское подданство и становясь со временем настоящими патриотами.
Но выступили мы только следующим утром. Пока гусары готовились к маршу, мне пришлось много писать, рассылая гонцов в Казань, Новгород, Тверь, Псков, Астрахань и другие города. Там я предлагал воеводам и царским наместника сохранять спокойствие и не поддаваться на предложения клики Матвеева.
Вот будет сюрприз, если данные, изложенные в послании Ртищева не подтвердятся полностью. Но откуда тогда попытка Юнгмана склонить офицеров к измене?
Если и в самом деле государь скончался на добрых 13 лет раньше отмеренного ему в прошлой реальности срока, то не будет его брака на Наталье Нарышкиной, родственнице Матвеева. Не родится Пётр и история России окончательно пойдёт по иному пути. И пока не ясно, куда этот новый путь приведёт. И что делать мне грешному в этом случае? Ведь если Алёша пропал и не найдётся, то кроме младенца Фёдора только я могу претендовать на царской трон. То есть у меня есть выбор, изгнать Матвеева с кликой и сесть самому на престол или поддержать партию Фёдора и стать регентом при нём. Многое зависит от фактов. Ежели государь умер по естественным причинам — это одно дело. А вот если его убили, то не обойтись без резни и отчаянного сопротивления проигравшей стороны. И надеюсь, это будем не мы. А на моей стороне не так и мало здравомыслящих бояр и дворянства. А также служивых и простых обывателей. И выиграет тот, кто будет оперативнее. На чью сторону станет армия с воеводами. В Думе тоже придётся пободаться, но я знаю, на кого могу положиться, а кого и под шумок надо бы прирезать. Ведь когда лес рубят щепки летят и бывает прилетает крепко и по делу.
А пока рано утром я приласкал расстроенную Анну, прижал к себе и вытер слёзки. Мария держалась молодцом и обнадёжила, что будет присматривать за супругой. Сёстры растерянны, Татьяна открыта обнимается со своим то ли французом, то ли испанцем. А моя голова уже там, в Москве. Я уже нет принадлежу себе, за мной Россия. И теперь только от меня зависит, куда покатится этот тяжёлый, плохо управляемый состав. Где сделает остановку и когда сменят паровоз. Но знаю точно одно, возврата к прежнему комфортному образу жизни у меня больше не будет. Не удастся отсидеться за спиной брата, играя роль умеренного сторонника западных ценностей. Теперь я по любому выхожу из тени. Мне это не нравится, но похоже выхода нет. Просто отстраниться от ответственности, значить предать всех своих близких. Так что буду делать возможное, а там как бог даст.
Август 2024 года.
