Бомж (СИ) - Путилов Роман Феликсович
Мне стало интересно, почему пешком наверх пошел Плотников, если самым младшим у них является Руслан Конев? Тут либо они Руслану до конца не доверяют, считая, что встретившись со мной на лестнице один на один, Руслан меня отпустит, либо Руслан в этой шайке достиг того уровня авторитета, чтобы подниматься наверх в лифте.
Парни открывали дверь Наташиными ключами медленно и осторожно, стараясь не шуметь, в квартиру входили, как в боевиках, прикрывая друг друга, но это было мне уже не интересно — настала пора кинотворчества, великий режиссёр Громов начал творить.
Войдя в комнату, я включил обе камеры на запись и, осторожно поднявшись по стремянке, припал глазом к видоискателю одной из них.
Изображение конечно было не ахти, но все действующие лица были вполне узнаваемы, вся площадь комнаты попадала в объективы японской техники, а действия «актеров» были понятны. Войдя в комнату, Плотников попытался открыть дверь во вторую комнату, но тут его ждала засада — как комнату, так и кладовую я предварительно запер на свежеустановленные замки. Парни замки, безусловно вскроют или сломают, это для них не преграда, но все это будет потом, уже в присутствии понятых, а самое интересное будет творится сейчас, в обстановке, когда все свои. Для лучшего обзора мне пришлось вчера, в течении пары часов в одиночку, переставлять всю мебель, зато сейчас все самое интересное видно, как на ладони.
Пока Дима Плотников дергал запертые двери, здоровяк Руслан, крякнув, приподнял диван, а опер Варенников, откинув в сторону уголок ковра, щедрой рукой рассыпал на пол десяток блестящих квадратиков из фольги, и я даже догадываюсь, что там находится. Еще одну горсть упаковок наркотиков Варенников положил в шкаф, под стопку постельного белья, а затем началось самое интересное. Очевидно, что наркотиков для такого страшного душегуба было недостаточно, и Варенников достал из кармана пиджака газетный сверток, который, пометавшись по комнате и посовещавшись с Плотниковым, Сережа засунул в, стоящую на шкафе, коробку из-под обуви, в которой еще Алла хранила запас ниток, иголок и прочего «рукоделия». Судя по форме свертка, в бумагу был завернут один из пистолетов, которыми ребята снабжали своих киллеров-наркоманов при выходе на «дело».
Пока Плотников и Вареник занимались общественно-полезной й задачей, мой бывший приятель Руслан откровенно мародерил, открывая и выдвигая ящики в мебельной стенке. И наконец он добрался до ящика, ради заполнения которого я и бегал по диким менялам. Номинал валюты разглядеть в окошко видоискателя, конечно, невозможно, но сто граждан СНГ из ста, мгновенно бы опознали в банковской пачке, которую, воровато оглядевшись, Руслан сунул себе в карман, проклятые американские рубли с портретами мертвых президентов. Засунув пачку поглубже, Руслан позвал своих товарищей. Заглянув в выдвинутый ящик, парни на мгновение застыли — если не знать, что в банковскую упаковку сложены купюры по доллару, в поисках которых я оббегал весь Город, но издалека выглядело это круто. Обменявшись короткими фразами, опера взяли из ящика по одной пачке (крыса Руслан, не поморщившись, обогатился еще раз), после чего Конев вышел из комнаты, а двое его коллег, с видом людей, выполнивших тяжелую и нужную работу, уселись отдохнуть на диван.
Я даже не успел огорчится, что пленка в видеокамере крутится, неумолимо приближаясь к отсечке «сорок пять минут», когда в комнату стремительно вошла следователь районной прокуратуры Прокофьева Ирина Евгеньевна в сопровождении опера Конева, который сразу подвел следователя к тому самому, «золотому» ящику шкафа. Звук в комнате «писался» очень плохо, слова я не мог разобрать, поэтому для меня осталось неизвестным, как долго ломалась перед своим моральным разложением Ирина Евгеньевна, возможно пару раз сказала, что «Я не такая», но в конце концов пачка серо-зеленых бумажек исчезла в недрах дамской сумочки.
После этого дальнейшее действо пошло строго в рамках уголовного процесса. Руслан снова вышел из квартиры, после чего в дверь квартиры Игоря кто-то настойчиво позвонил. Мужчина дернулся, но я погрозил ему кулаком и показал, что бы сосед молча сидел в кресле — пусть милиция ищет понятых в другом месте. Через пять минут под объективы камер вошли парочка малознакомых мне пенсионерок, что вечно сидят на лавочке у подъезда и общение с которыми ограничено фразами «Добрый день» и «Всего хорошего».
Бабулек записали в протокол и усадили на стулья напротив следователя, а доблестные опера приступили к поискам.
Коллеги меня порадовали — все что тщательно прятали, то и нашли, ничего не забыли. Хорошо, все-таки, что я квартиру продаю — будет очень сложно объяснять соседям, что я не наркобарон и не бандит, а в том, что всему кварталу, уже сегодня, будет известно, что у меня в квартире милиция нашла сто килограмм наркотиков, десяток «стволов» и миллион долларов США — в этом у меня сомнений не было.
Наркотики, пистолет и пачки долларов тщательно пересчитывались и упаковывались в специальные конверты, опечатывались и скреплялись подписями участников обыска. Когда Руслан вынимал из ящика пачки американских денег, рука опера заметно дернулась, наверное, думал о том, что три упаковки «баксов» в кармане в полтора раза лучше, чем две. Камеры прекратили съемку до того, как закончился обыск в моей бывшей квартире — пленка в кассетах закончилась, но дальше не было ничего интересного.
Мы еще выпили по чашек кофе, в ожидании, когда милиция покинет квартиру за стенкой. Игорь пообещал мне неделю на переезд, и я, попрощавшись с соседом, поехал в сторону дома.
Через четыре часа.
Локация — дача родителей Громова.
— Привет. — я оттолкнул в сторону слюнявую морду, повисшего на мне, Демона, подхватив и подняв на плечо подбежавшую Кристину: — Ты как? Поспала?
— Поспала. — дочь крепко обняла меня за шею.
— В Наташа приехала?
— А Наташи нет.
— Как нет? — хорошо начавшееся утро мгновенно перестало быть таким замечательным. За прошедшее время я успел заехать к родителям домой, где, подключив камеры к видеомагнитофону, успел сделать несколько копий замечательного неигрового фильма «Обыск в квартире коррумпированного милиционера», после чего, заехав в универсам напротив кинотеатра «Виктория», превратившийся за последний год в гастрономический музей всех стран мира, накупились всяких «вкусняшек» и поехал к родителям на дачу, в надежде, что сегодняшний вечер закончится хорошо и вот, такая нехорошая новость. В глубине души я понимал, где задержалась моя невеста, но я усиленно гнал от себя эту мысль, в надежде, что добившись того, чего хотели, мои недоброжелатели, потихоньку вернув ключи в сумку, отпустят девушка на свободу. Очевидно, что я был о ребятах из «тяжких» слишком хорошего мнения. Не дожидаясь темноты, отдав родителям зарубежные деликатесы, я, пробормотав, что у меня дела, поехал назад, в Город. Скорее всего, мою девушку мстительные и мелочные опера оформили по «мелкому», написав несколько рапортов, что гражданка такая-то ругалась и материлась в общественном месте. Следовательно, ее ждет ночевка в вонючей камере, скорый и неправедный суд поутру, и несколько суток пребывания в спецприемнике, в компании с мелкими уголовниками, алкашами и прочими антиобщественными элементами. Следовательно, мои планы меняются и, предварительно заехав на улицу Автора оперы «Садко», я поехал в родной РОВД изволять из темницы Наташу.
Локация — здание Дорожного РОВД.
— Привет. — я пожал руку помощнику, сохраняя на лице дружескую улыбку, после чего прошел вглубь помещения, отодвинул засов «женской» камеры и, встав на пороге поманил встрепенувшуюся блондинку.
— Где материалы на нее? — я за руку подвел Наташу к столу помощника.
— Здесь. А тебе зачем? Ее ваши опера оформляли…
— Я знаю. А эти шутники не сказали, что это моя жена? Кстати, на Новый год она от тебя в двух метрах сидела, за соседним столиком…
