Волхв пятого разряда (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович
Но плакать некогда: за гребнем высоты всех ждет смерть. Нет, можно отступить, остановить колонну, но в этом случае их рейд теряет смысл. Союзники на поле боя не получат подкрепления, а немцы с славами придут в себя и переломят ход сражения себе на пользу. А вот хрена им!
– Рота внимание! – объявил по рации поручик. – Рассредоточится! Если «Мамонты» появятся на гребне бить по каткам, и маневрировать. У этих монстров орудие с раздельным заряжанием, к тому ж ручным – задолбаются вас выцеливать. И едут медленно – за вами не поспеют. Не дайте им разбить колонну батальона. У наших есть противотанковые мины, пусть заминируют дорогу и обочины. За старшего остается Самоха. Всем ясно?
– А ты куда, командир? – спросил объявленный им заместитель.
– Посчитаюсь за Серегу.
– Ты, что самоубийца?
– Хуже, – ответил Бердник. – Я камикадзе и убью их всех. Костя, поворачивай налево! – сказал механику-водителю. – Объезжаем холм.
«Семидесятка», взревев мотором, повернула и помчалась вдоль подножия. Миновав возвышенность, вломилась в заросли лесополосы, пробила их и помчалась вдоль нее, оставляя на зелени озимых две черных полосы от гусениц. Бердник наблюдал за мелькавшими в визире панорамы деревьями. Они зазеленели, но просветы между стволами позволяли рассмотреть оставленное ротой поле боя. Скоро он увидел «Мамонты». Три самоходки медленно ползли к гребню, где до сих пор дымился танк Сереги, вернее, то, что от него осталось. «Семидесятку» командира роты немцы не заметили – как видно, не смотрели в стороны лесополосы. К тому же одинокий танк, а девять б разглядели. На том и строился расчет поручика. Бердник миновал их грозный строй, пропустил еще вперед, после чего скомандовал механику-водителю опять пробиться сквозь деревья. Через минуту их «семидесятка» выбралась на поле и оказалась в тылу противника.
– Стой! – приказал поручик. – Костя, по моему приказу немедленно сдаешь назад. Понятно? Вадик, – обратился он к наводчику. – До них с полкилометра, и нас они не видят. На такой дистанции из танковой пушки ты в туза попадаешь. Разбей тому, что слева, каток.
– Преувеличиваешь, командир, – пробурчал наводчик. – Не попаду.
– Ты сможешь, Вадик! – не согласился Бердник. – Давай!
Наводчик, взопревший от усердия, прицелился и выстрелил. Поручик от восторга вспомнил чью-то мать. Нет, он надеялся, но все-таки случилось чудо. Брызнули осколки, и задний каток у «Мамонта» обвалился, потянув бессильно опавшую гусеницу самоходки. Две остальные стали разворачиваться.
– Костя, вперед на скорости! – скомандовал поручик. – Маневрируй. Они неповоротливые, хрен выцелят. Танцуем, парни! Вадик, бей по ходовым!
«Семидесятка» ринулась по полю и закружила возле уцелевших «Мамонтов». Они стреляли по нахальной мошке, танк ополченцев бил в ответ, но никто из них не попадал. Пушка танка со стабилизатором в двух плоскостях не обеспечивала такой же меткости, как с места. Так продолжалось несколько минут. Бердник ощущал, как по спине бежит холодный пот. Броня их танка для болванок самоходок как бумага, и никакая динамическая защита их не спасет. У «Мамонтов» же уязвимых мест для их снарядов очень мало. Пока им удавалось маневрами сбивать прицел у самоходок, но долго так не выстоять. «Семидесятке» хватит и единственного попадания…
Но Бог сегодня был на стороне отважных или же сработали отработанные экипажем навыки, но Вадиму удалось сбить гусеницу у второго «Мамонта». Самоходка неуклюже развернулась на оставшейся и встала к танку боком.
– Костя! Прячемся за ней! – велел мехводу Бердник.
Но тот сообразил и сам. Танк подлетел к подбитому им «Мамонту» и скрылся от оставшейся самоходки. Командир ее, наверно, возмутился и повел свой «Мамонт» в обход подранка. Но не учел, что уступает в маневренности скоростному танку. Машина Бердника рванулась с места, и через несколько мгновений оказалась за кормой противника буквально в пяти метрах. Наводчик выстрелил, и подкалиберный снаряд, пробив броню, уничтожил двигательную установку самоходки. Второй поджег солярку в баке, и «Мамонт» запылал.
Увлекшись этой схваткой, экипаж поручика забыл о подбитой ими первой самоходке. А в ней следили за маневрами на поле боя и не упустили свой момент. Чуть довернув на уцелевшей гусенице, «Мамонт» выстрелил. По башне танка будто бы кувалдой засадили, а та кувалда была величиной с такую ж башню. Поручика оглушило и посекло лицо осколками брони. На миг он отрубился. Наводчика не зацепило, но легкую контузию он тоже получил. Хотя болванка самоходки всего лишь задела башню танка по касательной.
Второй ее снаряд мог стать смертельным, но мехвод сообразил мгновенно. Танк сдал назад и развернулся, заходя обидчику с кормы. Наводчик снова дважды выстрелил, и этот «Мамонт» тоже запылал. Третью самоходку добивать не стали. Воспользовавшись тем, что их оставили в покое, экипаж ее покинул и убежал в посадку. Вадим вслед им выпустил пару очередей из спаренного с пушкой пулемета, но за дымами от горевших самоходок не видно было: попали или нет. Хрен с ними, немцами, пехота разберется…
Поручик выглянул из люка и посмотрел туда, еще недавно кипел горячий бой. Дымы развеялись, и стали видны остовы подбитых ими (и не только ими) танков. Там больше не стреляли, похоже, немцы откатились. Связавшись с экипажами, поручик приказал занять позиции на флангах, а одной «семидесятке» выдвинуться вперед.
– И за небом следите! – велел ротный. – Вдруг налетят их самолеты, тогда всем будет кисло. Готовьтесь отразить воздушную атаку.
Примерно через пять минут на поле боя выкатился танк заместителя и остановился у «семидесятки» Бердника. Самоха показался в люке.
– Глазам не верю, командир! – прокричал поручику. – Как ты их завалил?
– Учиться лучше нужно было! – сварливо пробурчал поручик. – Знать ТТХ машин противника, их слабые места. Тогда и победишь в бою.
– Нет, Леша! – покрутил Самоха головой в ребристом шлеме. – Такое можешь ты один. Орел!
– Да ну тебя! – ответил Бердник. – Ладно. Как батальон? Здесь скоро будет?
– Минут через пятнадцать, – сообщил Самоха. – Недавно связывался.
– Хорошо…
Он не договорил, поскольку заместитель указал рукой ему за спину.
– Там кто-то едет на машине.
Поручик оглянулся. По грунтовке от поля боя к ним приближался открытый внедорожник. Подъехал ближе, и Бердник разглядел в нем командира бригады. Поручик выскочил из танка, встав за его кормой. Внедорожник подкатил к нему, и из машины выбрался начальник.
– Господин полковник! – откозырял ему поручик. – Третья рота по вашему приказу вступила в бой с противником, уничтожив в нем примерно десять немецких «Барсов». Точней не посчитали. Еще сожгли три «Мамонта», вернее, два сгорели, у третьего сбита гусеница, а экипаж сбежал. Наши потери – один танк. Экипаж его погиб, – добавил он со вздохом.
– Как вы подбили самоходки? – спросил его полковник. – Всей ротой, что ли, навалились?
– Разрешите обратиться? Это не мы, – наябедничал подошедший заместитель. – Поручик Бердник справился один. А наши танки за холмом стояли.
– Один? – нахмурился полковник. – Не ври мне, подпоручик!
– Не вру, – обиделся Самоха. – Вот у него спросите! – он указал на Бердника.
– Рассказывай! – велел поручику полковник, мысленно отметив след от снаряда на башне его танка, кровь от осколков на щеке молоденького офицера.
И Бердник рассказал.
– Ты, значит, утверждаешь, что это был расчет? – спросил его полковник. – Не глупая бравада?
– Так точно, господин полковник, – подтвердил поручик. – Маневр довольно сложный, но у меня отличный экипаж – четвертый год воюем вместе.
– Сколько тебе лет? – спросил полковник.
– Двадцать шестой пошел, – ответил Бердник.
– Как выросли сыны! – вздохнул седой полковник. – Майор, – он повернулся к адъютанту. – Весь экипаж поручика представить к орденам Георгия. Как наградить других, он сам напишет. А ты, сынок, – он посмотрел на Бердника, – готовься принять первый батальон. Приказ сегодня подпишу.
