Жандарм 5 - Никита Васильевич Семин
По мне так качество съемки было так себе. Черно-белая картинка, длительностью около двух минут и зацикленная на показ. Мы не сидели в обычных креслах, а зашли на просторную корзину, по типу тех, которые подвешивают к воздушным шарам. Затем перед нами включили показ картинки, а корзину стало слегка покачивать, словно под порывами ветра. Еще и вентилятор настоящий додумались притащить. Когда подлетало на картинке какое либо облако, один из служащих электротеатра подскакивал снизу, чтобы его не сильно видно было, и брызгал в нас водой. Не сильно, лишь чтобы влажность ощутили. Мда. Все новое — хорошо забытое старое. И ведь никакой магии, чего можно было бы ждать в этом мире.
— Только щеки от капель сейчас мерзнут, — потер лицо Сенька.
— Тогда мальчики, идем в кафе, греться, — тут же скомандовала Ольга и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, и мы неспешным шагом двинулись по улице.
Погода была морозная, но солнечная. Даже стихотворение вспомнилось, чьи первые строки я не удержался и прочитал:
— Мороз и солнце — день чудесный.
Словно в пику моему хорошему настроению в конце улицы появился поручик Артюхов. Он быстрым шагом двигался прямо к нам навстречу и даже помахал мне рукой, привлекая внимание.
— Идите без меня пока, — со вздохом сказал я и пошел навстречу Емельяну Никифоровичу.
Когда мы поравнялись, он махнул рукой отойти в сторону и, лишь когда возле нас поблизости не оказалось людей, выдал новость, заставившую меня изрядно напрячься:
— В одной из квартир на нашем участке произошел взрыв. Причем в этой квартире проживал студент, находящийся в нашем списке пособников революционеров. Мы его недавно по вашему приказанию проверяли — вел себя тихо-мирно, а тут вдруг — взорвался. Полиция уже на месте, но сами понимаете — нам тоже нужно там быть.
Я тяжело вздохнул и с грустью обернулся на стоящих возле крыльца кафе и ожидающих меня мальчишек.
— Понял.
Пришлось возвращаться и по-быстрому прощаться со своими, оставив им пару рублей — на кафе да в парк сходить.
— Извините, служба-с, — развел я руками, смотря в грустные глаза Сеньки.
— Мы понимаем, — серьезно кивнул Сашка и на том мы расстались.
А дальше мы с Артюховым поймали извозчика и поехали к месту происшествия.
Когда подъезжали, дом был уже оцеплен полицией. Двое конных стояли по обеим сторонам дома, перегородив тротуар, а еще трое стояли вдоль дороги — смотрели, чтобы повозки и редкие автомобили проезжали мимо и не задерживались. Внешне дом был практически цел. Трех этажный, кирпичный и почти без внешнего декора — типичный доходный дом. Но на втором этаже одно окно было без стекол. Его осколки лежали тут же — внизу на тротуаре.
Когда извозчик остановился, один городовой попробовал прогнать возничего, но тут первым спрыгнул с двуколки Артюхов и сунул тому под нос свою бумагу жандарма. Мне документ вообще не пришлось доставать.
Внутри дома мы поднялись на второй этаж и прошли в пострадавшую квартиру. Тут тоже были уже люди — околоточный надзиратель полиции в гражданском кителе и помощник дежурного полицейского, высланный ему в помощь.
Сама квартира была трехкомнатной, с отдельной кухней и даже санузлом. Но жил тут не только «наш» студент, а также еще семья молодого инженера с одной из фабрик и медбрат из госпиталя. Все снимали комнаты — каждый свою. Сейчас остальных жильцов дома не было.
— По словам соседей — инженер с женой отправились в деревню к ее родне, а у медбрата дежурство с утра до завтрашнего дня, — делился собранными сведениями с нами надзиратель. — Так что чем бы ни занимался этот Мирон Пахомов, делал он это втайне от своих соседей.
— А сам он где? — спросил я.
— А вона, — кивнул помощник дежурного полицейского в сторону комнаты, где произошел взрыв. — Лежит. Никуда-то уже и не денется.
Пройдя в указанное место, мне предстала неприглядная картина. Левая стена в подпалинах и мелких выщерблинах. Под ней валяется разломанный стол, а посередине комнаты, откинувшись на спину, лежало тело того самого Пахомова. Лицо обожжено, в груди много мелких ран. Обе ладони практически превращены в фарш. Даже вижу пару пальцев, отлетевших при взрыве под окно. Само окно находится напротив двери. Похоже его вынесло ударной волной. Зато правая стена почти не пострадала. Так — несколько шрапнелин в нее попало, но основной удар на себя приняло тело студента. Как говорится, тут и Шерлоком не нужно быть, чтобы понять, что произошло. Мирон Пахомов видимо пытался сделать самодельную бомбу, да что-то намудрил, и она взорвалась прямо у него в руках. Сидел он за столом, вот тому тоже и досталось. Справа кровать почти и не тронута. Да и взрывная сила у самоделки не очень большая была. По эффекту — студент сделал что-то типа наступательной гранаты РГД-5 из моего прошлого мира. Очень похожие следы поражения тела и окружающего пространства.
— Емельян Никифорович, — повернулся я к поручику, — подготовьте мне материалы по нему. Где конкретно учился, с кем общался чаще всего, какие места посещал. Чутье мне подсказывает, что готовится какая-то акция. Или покушение, или провокация. Прохлопаем — нас по головке не погладят.
— Сделаю, Григорий Мстиславович, — кивнул мужчина.
— Материалы должны быть готовы в понедельник утром. Уверен, меня сразу на доклад попросят.
В принципе больше мне здесь делать нечего. Договорился с надзирателем, что тот будет держать нас в курсе расследования — хоть по всем признакам тут и несчастный случай, но ведь откуда-то Пахомов взял материалы для изготовления бомбы. А это кража, да и само по себе создание взрывчатых самодельных устройств запрещено. Только недавно перед отъездом на Аляску с моей подачи прикрыли бесконтрольное распространение из учебных заведений веществ, из которых можно сделать такую вот «адскую машинку». Либо не до конца прикрыли, либо это из «старых запасов», либо же есть еще места, где революционеры могут получить материалы для бомб. Надо узнать точно.
Вспомнились склады на вокзале. Те самые, где я украденные меха прятал. Вот уж где можно что угодно скрыть. Прошерстить бы их.
Вернулся домой я в мрачном настроении. Ничего хорошего в ближайшем будущем от вскрывшегося факта создания запрещенных бомб я не ждал. Тут и начальство будет ножками топать, и сами революционеры могут после вскрытия одного из их членов активизироваться и ускорить выполнение своей акции, какой бы она ни была. Да и просто
