Гонщик - Дмитрий Николаевич Матвеев
Одеть детей вышло легко и относительно недорого. Новое я брать не стал, поскольку дети обычно растут — по себе знаю, помню, как мать ворчала, что мне весь гардероб дважды в год менять приходится. Но вещи добротные, целые, почти не ношеные. Было к тому и еще одно соображение: боялся, что мои подопечные заупрямятся. А так — вроде, прокатило. Сумму я им благоразумно говорить не стал, расплачивался с приказчиком лично и тишком. В итоге вместо трех малолетних голодранцев у меня в мобиле оказалось трое вполне приличных детей, по виду ближе к купеческому сословию. И уж никак нельзя было распознать в них недавних нищих оборвышей. Девчонки от души радовались обновкам, а вот пацан, хоть и не стал отказываться, смотрел настороженно.
По дороге заехали еще в несколько лавок: в дом нужны мебель, нормальное освещение, приличная посуда, запас продуктов, и всякой прочей утвари по мелочи. Хорошо еще, что едем на фургоне, и места для покупок вполне хватает. А еще хорошо, когда есть деньги, и можно себе позволить их тратить! Я улучил момент и пересчитал ту пачку, что сунул мне Золотой за свое спасение: двенадцать тысяч! Пару сотен сейчас размотал на хозяйство, но даже с этими расходами у меня в руках оказалась сумма, еще недавно казавшаяся совершенно космической. На ремонт мобиля точно хватит. Интересно, во что обойдется полноценная мастерская?
У ворот дома меня ожидал сюрприз: мужчина в ливрее. Точно такую же одежду я видел на слугах баронессы Сердобиной у нее на балу.
— Господин Стриженов? — осведомился он, брезгливо глядя на мой полурабочий наряд и на три детские мордашки, высовывающиеся с заднего сиденья.
— Он самый.
— Возьмите, это вам.
Лакей протянул мне уже знакомый узкий конверт с гербом Сердобиных, поклонился (думаю, он сделал это автоматически), сел в стоявшую рядом вуаретку и укатил. Наверное, развозить остальные приглашения.
Я вскрыл конверт. В письме было, как и ожидалось, приглашение на танцевальный вечер. Быть полагалось в смокинге, но это меня не встревожило: я вполне мог позволить себе пополнение гардероба. Я убрал было письмо в конверт, но тут взгляд упал на дату: вечеринка назначалась на ближайшую субботу. Вот же с… Сердобина! Не стала двух недель ждать. Видать, сладострастные крики помещицы Томилиной слышали не только окрестные обыватели. А у меня-то были планы как раз в эту субботу навестить пресловутую помещицу.
От сочинения подходящих Сердобиной эпитетов меня отвлек Мишка.
— Скажите, вы действительно Стриженов?
— Ну да, — недоуменно ответил я.
— Тот самый? Гонщик?
— Тот или не тот — не знаю, но точно гонщик.
— А у вас гоночный мобиль есть?
— Нет, мобиля нет.
Пацан сник.
— Но я его обязательно построю.
Оставив девчонок разбирать покупки, я переоделся в рабочее и принялся за фургон. Вскоре ко мне на солнышко выбрался и Мишка. Выглядел он намного лучше, чем тогда, на скамейке у полуразвалившейся избы, но до полного выздоровления ему было еще далеко. Девчонки за несколько последних дней мало-мальски отъелись, Машка даже начала местами округляться. Пацан же эти дни провел на скудной больничной диете, а он и прежде жил впроголодь. Ветром его не шатало, но и только: худой был до невозможности, как раз про таких говорят, что брюхо к хребту прилипло. Но с виду жилистый, иначе на городском дне и сам бы не выжил и сестренок бы не сберег.
Я, орудуя гаечными ключами, исподволь рассматривал паренька. Сколько ему лет — сказать было трудно. На вид — около двенадцати, но учитывая полуголодное существование, могло быть и четырнадцать, и пятнадцать. Глаза впалые и пока еще мутноватые, щеки ввалились, но скулы твердые, подбородок волевой, да и взгляд, несмотря на общее неважнецкое состояние, упрямый.
Какое-то время он с явным интересом наблюдал за мной, потом спросил:
— Владимир Антонович, а почему вы мобили ремонтируете?
— Хм… вот ты почему пошел газеты продавать?
— Как почему? Чтобы деньги заработать, себя да сестер прокормить.
— Вот и я по той же причине.
— Но ведь вы ведь гонщик? — не унимался мальчишка.
— Гонщик, — невозмутимо ответил я, не прекращая откручивать очередную гайку.
— Но ведь гонщики — они в гонках выступают, а мобили механики чинят!
Пожалуй, что там, в своем мире и в своем времени я бы с Михой согласился. Автомобильную электронику и сложные моторы с турбинами и хитрыми впрысками так и не одолел. Здесь же не было ни того, ни другого, только железо. И пар.
— Эх, парень, плох тот гонщик, который не сможет своими руками отремонтировать свой мобиль. Если понимаешь, как устроен механизм, значит, сможешь заставить его работать на пределе возможностей, и еще немного за этими пределами.
— А вы понимаете?
Я взял другой ключ и принялся снимать с фургона очередную деталь.
— Понимаю. Тут ведь в чем дело? Все мобили схожи между собой. Конструкции, конечно, отличаются, у каждого есть свои нюансы, но если ты изучил один, то будешь иметь представление обо всех остальных.
— Здорово! — восхитился пацан. А научиться этому можно?
— Почему нет? Усилия приложить, так всему можно научиться.
— А вы можете научить?
— Могу и научить.
Пацан на секунду загорелся совершенно детским восторгом, но тут же словно оборвал себя, угас; какое-то время смотрел за моей работой, потом поднялся и ушел в дом. А я вздохнул, пожал плечами и вернулся к своему занятию: работа сама себя не сделает.
Наш разговор продолжился вечером. После разборки мобиля и составления списка подлежащих замене деталей обнаружилось, что ехать за покупками уже поздно, а ужинать и ложиться спать еще рано. Я принял решение посвятить внезапно освободившееся время гигиене. Не желая дергать девчонок, я сам наносил воды, сам затопил баню и, в ожидании, когда она будет готова, присел на скамейку около дома. Вскоре рядом уселся и Мишка.
— В баню решил сходить? — спросил его я.
— Девки выгнали, велели идти мыться. Мол, неча постель грязнить.
— Тут я с ними соглашусь. Чистота — она, брат, залог здоровья.
