Ирина Успенская - Конт
– Хозяин, – поднял голову Ольт, – а если Дар… извините, если кир Дарен не захочет меня в слуги? Если он не захочет со мной больше дружить? Ведь раньше он был мне ровня – парень из вески, и мы с ним подружились, а теперь он станет благородным киром, господином. Вдруг ему больше не нужен я… раб? Вдруг он захочет свободного слугу?
– А как ты считаешь? Ты ведь знаешь Дарена лучше меня. Как думаешь, сможет он так поступить?
Ольт вновь замолчал, сосредоточенно рассматривая сжатые кулаки. Виктория понимала, что он чувствует. Ему выпал шанс изменить свою жизнь. Появилась надежда выбраться из затхлого барака на волю, стать нужным для кого-то, а может быть, даже получить свободу.
– Нет, Дар никогда так не поступит, – наконец произнес Ольт. – Я думаю, что он не станет возражать, а я обещаю стать ему хорошим слугой.
– Отлично. Тогда после процедуры усыновления принесешь моему сыну клятву верности. Сейчас ты сообщишь мне, что узнал, а затем зайдешь к Нанни, она расскажет тебе о твоих обязанностях. Когда вернется Берт, расспросишь и его.
Может быть, мальчишка подаст ей идею, как отмазаться от сомнительной чести первой ночи? Прошло уже несколько часов с тех пор, как Рэй сообщил конту об этом радостном событии. Все эти часы Виктория трусливо пряталась в кабинете, она даже старост не стала принимать, сославшись на срочные дела.
И Ольт не подвел. Конт едва сдерживал смех, слушая его язвительные комментарии. Досталось всем – старостам, весчанкам и Эльсе, только о Светике мальчишка ничего не сказал, но его глаза нехорошо блеснули, когда он передал конту разговор служанок.
Отправив раба к Нанни, Виктория задумалась, план по защите собственной чести (при этом без урона самолюбию) начинал постепенно вырисовываться. Она улыбнулась, растрепала волосы, распустила шнуровку на рубахе, оголяя грудь, и, вальяжно развалившись на волчьей шкуре, покрывающей большой сундук, крикнула:
– Старост ко мне!
Но вместо старост в столовую влетела разгневанная Нанни. Виктория в самом страшном кошмаре не могла представить, что милая, спокойная, сдержанная Нанни может в одночасье превратиться в разъяренную фурию! Чем же конт так провинился перед своей кормилицей? Что сделал не так?
– Кир Алан! – У Нанни от гнева тряслись губы. – Я рассчитала эту… эту… потаскуху!
– Кого? – слегка ошалело произнес Алан, принимая более подобающую для разговора с женщиной позу, а именно – садясь ровно и судорожно затягивая шнуровку на груди.
– Рыжую дрянь! Вместо того чтобы быть благодарной за оказанную ей честь и верно ждать моего сына, она запятнала себя богопротивной связью с игушем!
– Как? – воскликнул конт. – Уже?
– Что значит – уже? – подозрительно сощурила глаза Нанни. – Вы знали?
– Ну… Иверт мне сказал, что… – неуверенно начал конт.
– Кир Алан! Вы были готовы допустить разврат рядом с вашим сыном? – Нанни всплеснула руками, и Виктории вдруг стало жутко стыдно, словно ее застукали за очень неприличным занятием. – Кир Алан! Умоляю, прошу вас, заклинаю Ирием, – Нанни осенила себя щепотью светлого бога, – отмените ваше распоряжение насчет свадьбы Берта и Эльсы!
– Отменяю! И полностью согласен со всеми твоими решениями. Рассчитай служанку, дай денег на дорогу, и пусть возвращается в веску, – протараторил конт, радуясь, что так легко отделался.
И что уж скрывать, душа Виктории пела при мысли, что никакая… женщина в ближайшие ночи не прикоснется к зеленоглазому гостю. Неужели она ревновала? Да! И пусть в этом теле она никогда не решится на серьезные отношения, но знать, что он никому не принадлежит, это так… так успокаивает. А потом… кто знает, что будет потом? «И что же?» – полюбопытствовал внутренний голос. «Возможно, мне удастся договориться с местными богами, и они вернут женское тело». – «Что за бредовые мысли! Нет никаких богов! – возмутился внутренний голос. – Ты же атеист!» – «Нет? А кто же тогда отправил меня в этот мир?» – «Уж не боги – точно! Просто душа переродилась, но отчего-то не забыла свою прошлую жизнь. Такое бывает! Ты об этом читала в журналах», – не успокаивался вредный голос, убивая надежду. «Замолчи! Если в это не верить, если отказаться даже от малейшей надежды, то ради чего тогда жить?»
– …какой пример вы подаете сыну, кир Алан? – Нанни уже давно что-то говорила, но Виктория не слышала, она погрузилась в свои мысли. – Раньше, когда у вас не было наследника, вы могли себе это позволить, но сейчас! У вас есть законная супруга, благородная и достойная женщина, а вы собираетесь провести ночь в объятиях этих весчанок? Простите мою дерзость, господин, – склонилась Нанни в поклоне и вдруг озорно подмигнула конту, скосившись на распахнутую настежь дверь.
– Нанни, – зарычал господин, улыбаясь. – Не смей мне указывать, что делать и с кем!
– Простите, кир Алан, и позвольте мне удалиться, – кормилица прижала руки к груди.
Не переигрывай, Нанни! Виктория прекрасно поняла все ее намеки. А Ольт хитрец! Явно же это он «случайно» проговорился Нанни о подслушанном разговоре служанок. И за Светику, к которой испытывал симпатию, отомстил, и Нанни помог избавить сына от ненавистной невесты, тем самым подлизавшись к домоправительнице, да и Крови оказал услугу. Конт давно уже точил зуб на болтливую служанку.
– Вон! И позови старост и девок! Я тебя люблю, – одними губами прошептал конт и вновь развалился на кушетке.
Со старостами разобрались быстро. Оброк мужики уже сгрузили на кухню, Райка все пересчитала и приняла по описи. Штраф за смерть Эльки выселевский староста тоже привез продуктами. Он долго каялся, кланялся и просил прощения за всю деревню, но Виктория была холодна. Такое не прощается.
– Брат Взывающий взял из вески одного парубка в обучение, сказал, чтобы храм строили. Будет, мол, скоро у нас свой ксен. Дозвольте лес валить и стены ставить? Как раз к осенней страде и поспеем, а там до дождей и крышу накроем. А внутренние работы можно и по холодам делать.
Остальные старосты дружно закивали. Ксен успел проехать по всем вескам. С контом брат Турид старался не пересекаться без особой необходимости, и о его делах Виктория узнавала от Рэя – капитану мальчишки-рабы докладывали обо всем, что творилось в Крови. На сегодняшний день Рэй был самым осведомленным человеком в замке. Он знал, кто с кем спит, у кого где схронка, кто украл кусок курицы и кто сколько медяков проиграл в шарики. Ну и о чем болтают жители Крови, он тоже теперь знал очень хорошо.
Разрешение конт дал, повелев ставить храмы во всех весках. А заодно приказал больше девок к нему не возить, сказал, что брать будет не девственностью, а податями. Старосты, которые хорошо слышали разговор владетеля со своей кормилицей, только покивали головами. Это, может, и правильно, девки выть перед свадьбами не будут, да где бедным семьям брать денежку на подати? Бабам оно что, перетерпит, да и все, а тут…
– А с этими чего делать? – поинтересовался один из старост. Его морщинистое лицо полностью пряталось в густой бороде, только глаза блестели из-под кустистых седых бровей. Лохматая голова у мужика тоже была вся седая, а в пшеничной бороде Виктория не заметила ни одного серебристого волоска. Загадка. – Бедные семьи у девок, платить им нечем. Едва на оброк собрали.
Все трое мужиков выжидательно уставились на конта. Виктория кровожадно усмехнулась.
– А с этих возьму, как положено! Зовите девок!
– Что, всех разом? – тонким голосом проблеял молчавший до сих пор староста Корчей.
– Ты сомневаешься в моих силах? – зловеще протянул конт. – Или желаешь присоединиться?
Старосты не желали. Ни один. А Виктория мечтала лишь об одном – чтобы тело не отреагировало. Потому что уже знала, что это такое, и оказалась совершенно не готова к болям и дискомфорту. Правда, это бывало редко, но заставило ее задуматься. От природы никуда не деться, и с этим что-то надо делать, пока редкие эротические сны не стали навязчивыми кошмарами. Как же все сложно с этим мужским телом! И как больно…
Девки оказались как на подбор. Молоденькие, фигуристые, голубоглазые, грудастые и попастые. Это что же, предпочтения реципиента? Трое испуганно жались друг к другу. Их Виктории удалось запугать одной лишь фразой: «Некогда мне с вами по очереди возиться. Задрали юбки, стали раком и…» – а дальше все пошло, как она и рассчитывала – стыд, испуг, слезы, страх и мольбы. Еще несколько пошлых фраз, окриков, и распущенная завязка штанов полностью довершила акт запугивания. А вот четвертая… Четвертая девушка смотрела на конта совершенно пустым безразличным взглядом. И Виктории это не понравилось. Очень не понравилось.
