Мажор : На завод бы шел работать! - Анна Наумова
- Не, - покачал головой Денька, зашнуровывавший ботинки, - не в больничке она. Дома сидит. Дня три уже как выписали.
- Значит, скоро на работу? - обрадовался я.
- Не, ну это вряд ли, - серьезно ответил Денька. - Какая тут работа у станка, старик? Она дома, держась за стеночку, ходит. Недавно только вставать начала. Мамка моя бульон ей каждый день носит, с собакой гуляет, по хозяйству помогает. Гад этот задел ей там что-то важное... Надо же, она всю войну без единого ранения прошла, столько наград имеет, а тут, так по-дурацки, прямо возле дома ножичком ткнули... И главное, откуда этот урод знал, что она с деньгами идет? Знал бы, кто это - вырвал бы руки и в одно место вставил. А то бы к стенке поставил и... - тут Денька прицелился, изображая выстрел из пистолета. - Тетя Люся добрая, она поболтать и посплетничать, конечно, любит, но мухи не обидит. Когда я маленький был, все время меня баловала. То петушок на палочке принесет, то пирожков домашних... Кому она и где дорогу перешла? Ума не приложу...
- Ну да ладно... Авось оклемается, поешь еще пирожков. А ты куда намыливаешься-то, День, сегодня? - я решил перевести разговор на более приятную тему.
- Я? Да в магазин, фотоаппарат себе хочу купить.
- Прямо на всю зарплату?
- Не на всю, конечно, я ж не дурак. Но половина точно уйдет. Ничего, потерплю. Буду экономить. Зато мечта сбудется! Устрою себе дома фотолабораторию и буду карточки печатать.
Мимо нас, глядя, как обычно, свысока, прошагала подружка моей бывшей возлюбленной, та самая, которая при виде меня постоянно что-то шептала ей на ухо. Она в последнее время преобразилась: стала носить какие-то моднявые, явно недешевые шмотки и душиться, правда, какими-то сладковатыми и вонючими духами.
Увидев меня, она опять поджала губы и демонстративно отвернулась. Я сделал вид, что вообще ее не заметил. Тоже мне фифа...
- Ну лады, - попрощался я с Денькой, - бывай. Я побегу, вон меня уже Толик ждет. Давай, фотолюбитель... - и, насвистывая и совершенно не обращая внимания на Тосину подружку, я помахал поджидающему меня приятелю. Ни она, ни Тося меня давно не интересовали.
Я жалел нашу сотрудницу, пострадавшую от нападения таинственного мерзавца. Я вообще, надо сказать, другим стал в последнее время - более чувствительным и мягким, что ли. Даже не ожидал от себя такого. Мне искренне хотелось, чтобы у всех все хорошо. Ведь у меня самого в последнее время все ладилось.
Меня перестали мучать дурацкие предчувствия, спал я спокойно и глубоко. О новых нападениях никто и не слыхивал - я бы точно узнал. Новости распространялись по сарафанному радио гораздо быстрее, чем по обычному. Скорее, всего подружка тети Люси - Клава - преувеличила, рассказывая про банду. Еще с недельку после происшествия на заводе его активно обсуждали, а потом перестали. Жизнь пошла своим чередом.
С Толиком мы больше не ссорились. Эдик Стрельцов благодаря мне сумел противостоять нападению урок на зоне, а моя девушка Настя избавилась от тотального родительского контроля.
Объявился в общежитии и наш сосед по комнате - Мэл, который, кажется, еще больше похудел и осунулся. Теперь нас снова было трое, и стало гораздо веселее. Наш третий приятель вообще как-то изменился - стал разговорчивее и жизнерадостнее, в охотку травил с нами анекдоты вечерком и даже погонял шайбу в хоккейной "коробке", которую залили водой во дворе общежития.
Взяв несколько дней за свой счет после выписки из больницы, Мэл съездил домой на Урал, немножко отдохнул, навестил родителей и, кажется, не только родителей. Вернувшись, приятель поставил рядом с прикроватной тумбочкой фотографию красивой кудрявой девушки с очень серьезным взглядом. На эту фотографию он часами смотрел перед сном. Мельком глянув на девушку, я отметил, что она на кого-то похожа... То ли актриса из какого-то советского кино, то ли я просто где-то ее видел... Но особого значения я этому не придавал. Мало ли какая фотография висит... У соседа нашего, Сашки, вон портрет Надежды Румянцевой над кроватью.
В общем, все было, как любил говорить мой лучший друг, в ажуре. Вечером мы с Толиком по обыкновению планировали отметить "получку" в общаге: так, ничего обычно, вино, закуска, обычный мужской треп. Девчонки наши тоже решили устроить междусобойчик и отправились в кино без нас.
- Что ж, у них свои темы для разговора, а у нас свои, да? - весело подметил Толик, доставая бутылки из-под поднимающейся половицы в комнате. Проносить спиртное в общежитие и уж тем более - распивать строго воспрещалось, поэтому там у нас был тайник. По правде говоря, начальство про тайник прекрасно знало, но если жильцы в целом вели себя прилично, то закрывало глаза. - Пусть потреплются про свои платьица, чулочки, кто похудел, кто потолстел... А мы накатим...
- Мэл, ты с нами? - окликнул я нашего третьего приятеля. - Или опять особняком?
- А что? Давайте! - неожиданно охотно откликнулся Мэл. - Мне пока еще диета, правда, прописана, но чуток посидеть можно. Хоть поем нормально, а то, думал, у меня эта овсянка больничная из ушей уже полезет скоро... На всю жизнь наелся...
- Ничего себе! Что, даже не променяешь, как обычно, друзей на кружок радиоэлектроники? - беззлобно поддел его Толик.
- Можно и посидеть разок, - ничуть не обиделся Мэл. - Тем более, - он достал из-под кровати сумку и раскрыл ее, - есть хороший и вполне достойный повод!
- Ого! - восхитился Толик. - Вот это провиант!
В сумке лежали несколько палок хорошей колбасы - явно не из туалетной бумаги, половина головки хорошего сыра, консервы, булка хлеба и бутылка вполне приличного коньяка.
- А что за повод? - поинтересовался Толик, вертя в руках бутылку. - Ого находка! Мэл, ты что, в лотерею выиграл?
- Ну не каждый же день исполняется двадцать один, - скромно ответил радиолюбитель.
- Ек-макарек! - воскликнул Толик. - Прости, старик, а мы и не знали... Я тебя и не дотумкал спросить, когда днюха, а ты не рассказывал... Предупреждать надо! Мы б хоть покумекали с Эдькой, подарок какой выбрали... Во
