Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс

— Едрён карусель! И ни черта я не могу сделать! По рукам и ногам связан хитроумными законами, но единственное, что Юс не может сделать со мной — так это убить или сместить с поста.

— Почему не может убить? — взволнованно поинтересовался я, чувствуя, как от разговора с этим стариком у меня на затылке волосы шевелятся.

— Потому что Мать-Сыра-Земля покрывает меня, силу богатырскую даёт и здоровье, и потому любая капля моей крови всё ей поведает и об убийцах, и о кознях, и о заговорах, и тогда настигнет кара великая и исполнителей, и заказчиков. Боится Юс, знает, что особую клятву я давал, помнит, кому я на верность присягал. Поэтому только издеваются, собаки, надо мной, кусаются больно. А волку что? Скалюсь на них, да толку. Моего слова на собраниях и при подписании новых сумасшедших законов — ничтожно мало, я в меньшинстве. Эти псы меня числом и хитростью превосходят. Они даже переписали все мои заслуги, начиная с того, что позорно сократили моё звание «Солнечного дайтьи» до какого-то простого «сол-дата», и заканчивая тем, дескать, и не было в моём послужном списке настоящих побед. А ведь были, были… Бился я с настоящими извергами, бился насмерть за эту Землю! В шатрах не отсиживался, в окопе не отлёживался, вон всё тело шрамами исполосовано. А они… Эх! Всю историю Юсы переписали, книги у народа отобрали, как и знания. Всё поменялось с приходом Юса Большого. Он как понаставил свои уловители энергии, так с тех пор ни одной настоящей войны не велось, а только инсценировки.

— А сейчас? — задал я глупый вопрос, чувствуя, как в голове болезненно прострелило.

— А что сейчас? — прищурился Арь, всматриваясь в сполохи огня. — Поборы в тройном размере якобы во имя победы над врагом и роста благосостояния развращённых до омерзения бедняков-рабов. Вот что сейчас происходит. И никто не задаётся вопросом: с каким именно врагом воюем? Где он? Откуда ему взяться, когда каждый пук на счету и на виду? В этот лепет верят лишь идиоты. И их полон мир! Все словно зомби. Последний враг — твой близнец-маг, да и то он в наручниках, как обезьянка на поводке, племянников своих любит, как родных детей, не может смириться, что из-за него их убьют в случае непослушания. И грех винить его в этом. За любовь только изверги судят.

— Что же получается, мы сейчас тоже… просто так… на прогулку вышли?

— Нет, сынок, сейчас всё иначе, не как в прошлые разы. Видел, какие обозы за нами тащатся? Что там под тентами, а?

Я пожал плечами.

— И я не ведаю. Меня! — воздел палец к небу оскорблённый Арь. — Меня — самого министра обороны, не пускают посмотреть, что там прячут! Говорят, только сам Юс имеет право знать.

Поднявшись, я отошёл от костра и, прислонившись плечом к сосновому стволу, вгляделся вдаль, туда, где разместился строго охраняемый военный объект.

— А что, Арь, остра ли ещё твоя шашка? — тихо спросил я и встретился с глазами старика, в которых плясало отражение костра.

— Проверить желаешь? — пророкотал старик, погладив мундир, под которым чуть выпирал мешочек с горсткой земли.

— Желаю, — кивнул я.

Мы дождались, когда все уснули, и поползли на брюхе, причём в прямом смысле этого слова. Но когда до объекта оставалось рукой подать, наши носы уткнулись в невидимую стену.

— Едрёна мать! — выругался Арь.

— Так и носы себе поджарить можно, — послышался чей-то шёпот из-за ближайших кустов.

Вжиматься в сосновые иголки больше не имело никакого смысла, и мы подняли головы, увенчанные венками из листьев и всякой сорной травы. И сильно удивились, так как из-за кустов показалась точно такая же разукрашенная сажей физиономия с точно таким же гнездом на голове.

— Реций! Что ты тут делаешь?

— Полагаю, то же, что и вы, — хмыкнул Реций и подполз ближе. — Эту преграду не пройти: я сам устанавливал. Её только магией снять можно. А я в наручниках сегодня.

— Ты знаешь, что под тентами?

— Если бы знал, ползал бы сейчас среди вас? — вытаращился на меня Реций.

— Тогда на что ты рассчитывал? — насторожился я.

— На тебя и рассчитывал. Сейчас научу тебя, как полог снимать.

— Боюсь тебя расстроить, но вся моя магия… тю-тю — велела писать письма.

Реций сильно озадачился, затем повернулся к моему союзнику.

— Арь, а в тебе ещё что-нибудь осталось от прежнего величия?

Старик насупился, обиженно поджал губы, отчего его пышные усы, набрав кучу иголок, опустились ниже подбородка.

— Нет, слишком стар я.

Не успели мы с Рецием разочарованно вздохнуть, как нас настолько сильно прижало к земле, что не то чтобы пошевелиться, но и дышать трудно стало. А спустя минуту мы были уже там, за защитным магическим пологом, — неведомая сила протащила нас внутрь, точно безвольных кукол.

Я сосчитал как минимум пять дезагрегаторов, направленных на нас.

— Мы попались… — невесело констатировал я, поднимая руки. Этому примеру последовали и мои спутники, после чего показался личный камердинер Юса — вечно хмурый мужик с густыми бровями и колючим взглядом крохотных тёмных глаз.

— О, это ты, Свягри! — обрадовался ему Арь и опустил руки. — А то я уж испугался. Оружие убрать! Здесь все свои, — скомандовал он солдатам, да вот только никто и не шелохнулся.

— Они не послушаются тебя, — тихо ответил ему Свягри. — Здесь я главный.

— С каких это пор задоподтиратель главнее министра обороны? — начал закипать Арь.

— Да давно уже. А с настоящего момента — и подавно, — расплылся в улыбке Свягри. — По плану ваше отправление намечено на завтра, но звёзды уже вошли в свои Дома, и я могу запустить процесс прямо сейчас, не дожидаясь, когда ты позавтракаешь.

— Какое ещё, едрёна вошь, отправление?!

Вместо ответа Свягри приказал стянуть тенты с перенесённых на землю установок, и моему взору предстала знакомая с детства штуковина — ускоритель частиц.

— Наша походная детка. — Свягри любовно погладил стены сборной конструкции. — И наши походные энергоблоки, — указал он на прикреплённые капсулы: в них, подобно килькам в тёмном, тягучем соусе, томились люди.

— Мама! — воскликнул Реций, бросившись к одной из капсул, где стояла женщина по горло в жиже. Женщина вряд ли слышала его, вряд ли она вообще что-либо соображала. Судя по её остекленевшим глазам, серой коже и отсутствию самосознания, она больше напоминала живого мертвеца, чем человека.

Я облегчённо выдохнул, поняв, что матери у нас с Рецием разные.

— Мама! Мама! — истерично колотил по стеклу Реций, пока его не оттащили солдаты. — Уроды! Я думал, Юс