Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил
— Надо продолжать их отпугивать. Я даже готов продолжить командировку, — выразил один из техников своё мнение, спускаясь по стремянке.
Ближе к истине. Любимые слова о нанесении стратегического поражения Советскому Союзу и сравнение с «Империей зла» — всё это не просто слова нынешнего президента США. Это направление и руководство к действию для правительства.
— Сам чего думаешь? — спросил у меня Коля.
Его вопрос был услышан нашими техниками. Они тут же замолчали, ожидая от меня какого-то мотивирующего слова. По выражениям лиц понятно, насколько им хочется насолить американцам. Но в глазах советских людей нет злобы, ярости и ненависти. Они не хотят крови.
— Всё это сынки, пыль. Лишь бы не было войны, — тихо сказал седой техник, поправляя панаму-афганку со звездой по центру.
— Старый дело говорит. Мужики, вы молодцы. Надо к повтору самолёт готовить? — спросил у меня инженер комплекса, закуривая сигарету.
— Готовим. Мы отойдём, — ответил я, заметив беседку за газоотбойником.
В дискуссию о том, к чему приведёт сегодняшний, по сути, выигранный бой, мы с Николаем не вступали.
А вот вопросов по поводу раскрытия тактики я не избежал.
— Как ты понял, что именно там будут перехватчики? — спросил Николай, когда мы присели на скамейку.
Сомневаюсь, что подобная тактика уже описана в советских военных учебниках. Ведь именно в Ливии американцы проведут образцовую операцию с привлечением большинства типов авиации и комплексным использованием всех средств радиоэлектронной борьбы. Естественно, за минимальное время.
— Подумал, что нет смысла ставить помехи сзади. Если только не хочешь кого-то прикрыть.
— А четвёрка, которая первой попалась нам на локаторе?
— Коль, ну это было бы слишком явно. Выполнять перехват бомбардировщиков, не имея численного превосходства. Ещё и дали себя обнаружить. И вновь возвращаемся к тому — зачем помехи ставить позади нас?
Я взял паузу, чтобы перевести дыхание, и облокотился на спинку скамейки. База, на которую мы приземлились, кардинально отличалась от Аль-Джуфра. Всё же, близость к морю сказывается и на местности. Здесь и зелёная трава, и отдельные пальмы. А вдалеке можно разглядеть и очертания портовых кранов местного морского терминала.
Сама авиабаза Мисурата не что иное, как учебный аэродром ливийского авиаучилища. Или как они его здесь называют колледж.
Техники много и она пестрит разнообразием. Здесь и вертолёты Ми-2, и чешские Л-39, и югославские СОКО G-2 и J-1E. Последние, если судить по подвешенному вооружению, частично переоборудовали в лёгкие штурмовики.
— Ну как? — зашёл в беседку Белевский, пожимая нам руки.
— Устали, Сань. А Витя чего такой? — кивнул я в сторону Тутонина, который судорожно чесал правое ухо.
— Заложило и не отпускает. С 10 километров вниз пролетели за минимальное время. Я думал у меня затылок в заднюю кабину уйдёт, — сказал Саня, почесав голову.
— А я до самой посадки «улыбался». До сих пор уголки рта болят, — добавил Витя, продолжая бурить пальцем ухо.
Обсуждение вылета закончилось, когда нам сообщили о готовности техники к вылету.
После получения команды на вылет, мы направились к самолётам. Как только запустились, диспетчер довёл изменение задачи. Нам было предписано после взлёта вернуться в Аль-Джуфру, где нас уже ожидал разбор сегодняшнего вылета.
Приземлившись на базе, я заметил на стоянке Бурченко и генерала Ждунова, ожидающих рядом с машинами. Пока мы закончили все процессы с заруливанием и выключением, они быстро подъехали к нам.
Суровое выражение лица Ждунова говорило само за себя.
— Проявили инициативу, значит? — спросил он у меня.
Мог бы и поздороваться! А так даже руку мою в сторону убрал. Смотрю на Бурченко и понимаю, что он уже с генералом переговорил «по душам».
— Выполнил поставленную задачу, товарищ, генерал-лейтенант, — ответил я.
За спиной послышались шаги. Повернув голову, я увидел двух ливийских лётчиков в снаряжении. Это те двое, что работали с нами, прикрывая Ту-22.
С началом атаки, они перестроились в более плотный порядок. Не знаю, чем бы это помогло бомбардировщикам, но в бой они не вступали.
— Хорошая работа, товарищ, — пожал мне руку один из них, с трудом произнеся фразу на русском языке.
— Спасибо.
— А нам могут такой самолёт дать? — спросил второй, показывая на МиГ-29.
— Любой каприз за ваши деньги, — ответил я с улыбкой, но ливийцы не поняли моих слов.
Бурченко что-то сказал им на арабском, и они ещё раз поблагодарив, ушли в сторону командно-диспетчерского пункта. Лицо Жданова, несмотря на загар, покрылось красными пятнами.
— Улыбаетесь, Родин? Я бы на вашем месте готовился отвечать на вопросы командования 5й эскадры и Министерства обороны. И даже ваш куратор вам не поможет, — грозно заявил генерал.
— Мы с вами уже это обсудили. Никто не хотел, чтобы подобное случилось. Со стороны группы Родина нарушений указаний нет…
— Нет? Он нарушил порядок проведения учений! Это повлекло за собой последствия для нас. Посмотрим, что с ним будет, когда он вернётся на корабль. И как в глаза коллегам смотреть будет.
Ждунов злобно зыркнул на меня и, пригрозив кучей рапортов, ушёл к машине. Совсем не понимаю, что происходит. Похоже, что для самолётов авиагруппы «Леонида Брежнева» всё пошло не по плану.
— Догадываешься, что произошло?
— Есть потери? — переспросил я.
— На наше счастье, американцы потеряли только самолёт. Пилота вытащили из воды наши спасатели и доставили на «Карл Винсон», — ответил Андрей Викторович.
— Это же новый авианосец, — сказал я, вспоминая, что этот корабль появился совсем недавно. Вот только его не было в Средиземном море. В эти дни.
— Верно. Это третий авианосец, который находится у берегов Ливии в данную минуту. Вот теперь американцы точно готовы к операции…
Глава 24
Март 1985 года, ТАВКР «Леонид Брежнев», Средиземное море.
Возвращение на корабль было не самым быстрым. Даже с авторитетом Бурченко, найти «лишний» вертолёт было делом сложным. Все винтокрылые машины 5й эскадры были задействованы по другим задачам.
Меня больше интересовал вопрос с потерей самолёта у американцев. Вони теперь будет на весь Средиземноморский бассейн. А как на это отреагирует командование и руководство из Москвы, совсем непонятно.
Наш Ка-27 коснулся взлётной палубы уже на закате дня. Соосные винты начали останавливаться, а мы выходить из грузовой кабины.
На палубе заканчивали погрузку двух МиГ-29К на подъёмник. Техники, обслуживающие Су-27К, занимались швартовкой. Водитель тягача размахивал руками, возмущаясь скоростью крепления водила к самолёту. Спешит закончить лётную смену как можно быстрее.
Личный состав обслуживающий аэрофинишёры, проверяет их целостность перед уборкой. Несколько лётчиков авиагруппы, которые задержались после вылетов, приветливо машут и приглашают на вечерние посиделки в кают-кампанию.
Я поднял глаза на флаг Военно-морского флота СССР, развивающийся на гафеле. Каждый раз, когда его вижу, гордость берёт за страну.
— Надо предложить сделать вертолёты побольше, — кряхтел Олег, выйдя на палубу из Ка-27 позади меня.
— Просто ты слишком здоровый для такой грузовой кабины, — похлопал его по спине Тутонин, который был гораздо меньше габаритами Печки.
— Перекачался, брат, — продолжил подшучивать над Олегом Саня Белевский, закидывая на плечо сумку.
— Кто ещё что скажет? — возмутился Печка, разводя руками в стороны, будто приглашая нас на разборку.
— Ну правда! На тебе скоро комбинезон сходиться не будет, — ответил я и пошёл в сторону надстройки.
— Зато у меня пресс под рубашкой гладить можно, — крикнул он мне вдогонку.
Морозов тоже не прошёл мимо возможности сумничать. Правда сделал это не при Печке, а догнав меня рядом с площадками для стоянки самолётов.
— Гибон перекаченный, — прошептал он.
