Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил

Напряжение растёт. Руки в перчатках взмокли, а в глаз попала капля пота. Не вовремя начало щипать!

— Серый, опять «ножницы» сделают. Саню подтягивай, — подсказывает Морозов, но ещё рано.

Успел смахнуть пот с брови, пока снова мне в глаз не попало.

— Четвёрка на рубеже 110, — вышел в эфир оператор.

Основная ударная группа находится уже на рубеже постановщика помех. Моя цель прямо по курсу не сбавляет скорость и не маневрирует. И ещё один где-то сзади слева. Так меня ещё не накрывали!

— Дальность 45, — доложил по внутренней связи Коля.

— Цель по курсу. Отвес 3, рубеж 45, — быстро выдал оператор местоположение американца.

Визуально наблюдаю на встречном курсе «Хорнет». Чувствую, что где-то слева уже наводится на меня второй. Однозначно думает, что мы о нём не подозреваем.

— Серый, нас накроют. Давай к берегу!

— Не ссать! — ответил я Николаю.

Ещё несколько секунд выдержать, чтобы первая атакующая пара никуда не делась.

— 322й, внимание! Манёвр! Отвес 4, — скомандовал оператор.

— Понял, — громко ответил Белевский.

Слишком рано! Саня может промахнуться, пикируя с такой высоты.

— 321й, по курсу выше 2, рубеж 25.

Пора бы уже включить прицел на излучение, чтобы отпугнуть супостата. У него есть пространство для манёвра. Только нужно сделать его первым.

— 1й, от тебя слева. Цель вижу.

То что нужно!

— Понял. Внимание, манёвр!

Резко отвернул вправо, чтобы не дать сманеврировать американцу. Ещё километров 10, и он бы начал обход первым.

— Уходит. Слева, слева! — подсказывает Коля, и я вижу как «Хорнет» начал крутить одну за одной бочки.

Ручку резко на себя, обороты максимал. Выполнил боевой разворот, и вот я уже на хвосте у «Хорнета».

— 2й, цель по курсу. Захват, — доложил Белевский.

— Над нами прошли, — по внутренней связи вышел Коля.

Не смог выйти мне в хвост второй самолёт. Вместо этого сам попал под облучение Белевского.

— Тарелочка, 002й, группу наблюдаем. Прошу целеуказание, — прозвучал в эфире голос Апакидзе.

Он сейчас ведёт четвёрку Су-27К, которая должна сковать четвёрку американцев. Успели!

Как же вовремя подходит подкрепление! Вот теперь всё по-честному. Бой два на два!

Уже нет смысла слушать, что докладывает оператор и куда отворачивает ударная четвёрка американцев.

— Слева под 30.

— Переворот и пикируй.

— Вижу справа!

— Наблюдаю… зааахват!

Над нами идёт противостояние Белевского со своим противником. А в нескольких десятках километров севернее и вовсе карусель четыре на четыре.

— Уйди влево!

— Вправо! Вправо!

— Бери ведомого!

— Срыв захвата. Опять иду за ним.

В эфир не пробиться от слова совсем. Иногда даже было слышно прерывистое дыхание и громкие голоса американцев. Они так нервничают, что даже на другие частоты полезли?

Но у меня свой противник. «Хорнет», как не крутился, так и не смог меня сбросить на первом же манёвре.

Оппонент выполнил горку и тут же переворот. Сейчас будет вниз уходить. Угадал!

Обманка американца не удалась. Я вышел слева и накрыл его сверху. Так и продолжаю висеть у него сзади.

— Влево, влево. Теперь вправо, вправо! — подсказывал Николай.

Близко подойти у Ф/А-18 не выходит. Держу его на расстоянии в 10–12 километров. Снижаемся всё ниже. Пытается уйти на предельно-малую высоту, но американец слишком разболтал самолёт.

— Сейчас цепанёт! — громко говорит Коля.

Пилот «Хорнета» пикирует вниз и у самой воды выводит самолёт. Рисковал сильно!

Такой опасный манёвр не избавляет американца от нашего преследования. Теперь он задирает нос и пробует управляемую бочку. И это на 1000 метров в море!

— Отстрел! — произнёс я, наблюдая яркие вспышки ловушек, выпущенные американцем.

Успеваю отклонить ручку на себя и затормозиться, набрав пару сотен метров. Вспышки остались под нами. Тут же смотрю на параметры двигателей. Если эти штуки попадут в воздухозаборники, будет печально. На малой высоте совсем грустно! Можно и не успеть прыгнуть.

В кресло вжимает всё сильнее с каждым таким углом атаки.

— Проскочили. Он уже справа, — сказал Николай, когда я увидел в нескольких километрах огни из сопел двигателей «Хорнета».

Ручку сначала вправо, а потом выхожу под ракурсом к нему. Рычаг управления двигателями на упор полный форсаж, и устремляясь за «Хорнетом».

Он пытается уйти на скорости, но ошибается с направлением выхода из разворота. В итоге, чуть было не встал на встречный курс со мной.

Разворот в его сторону и начинаю прижимать его к воде. Но не жмётся. Умело отворачивает в нашу сторону и ныряет под нас.

— Перекладка влево, — проговариваю я, а самолёт, выжимая все манёвренные характеристики, опять накрывает противника.

Снова слева от Ф/А-18. Он чуть ниже меня, но продолжает пытаться уйти. Высота 2000 метров, а у американца и того ниже. Слышу в эфире, как Белевский уже закончил со своим оппонентом и уходит на базу Мисурате.

Вижу, что и мой оппонент устал. Маневрирует всё медленнее. Представляю, как у него там в кабине шалят нервы. Почти десять минут непрерывной сирены предупреждения об обнаружении сильно могут на психику повлиять.

— 321й, задание прекратить. Посадку по заданию в Мисурате.

Есть соблазн продолжить, но приказы нужно выполнять.

— Понял. Выполняем. Оружие выключено, — доложил я и отвернул в сторону берега.

«Хорнет» мгновенно исчез из поля зрения. Больше вступать в бой он не захотел.

— Набор 4500, связь с Мисурате-контроль, — передал меня под управление диспетчеров этой авиабазы оператор.

— Понял. Спасибо за управление, — поблагодарил я.

Можно выдохнуть. Тело неожиданно почувствовало такое расслабление, что я чуть было не накренил самолёт.

— Родин, ты и устал? — посмеялся Морозов.

— А ты попробуй так погонять. Вспотел и успел высохнуть несколько раз за время полёта.

— Так на то она и «собачья свалка», — ответил Николай.

Не люблю я это название ближнего воздушного боя, которое используют американцы. Однако, сейчас оно действительно подходило под описание нашего полёта.

— Дрались, как собаки на улице, — сравнил нас с четвероногими Коля.

— Странное сравнение. По мне так мы полностью разгадали план и всё сделали чётко. И ливийцы не сдрейфили, — ответил я, посматривая в сторону западной части залива Сидра.

Там выполняет плавный разворот группа Ту-22 и их эскорт из 4х Су-27К. Предполагаю, что ливийцы на МиГ-23 уже выполнили посадку на аэродроме и обсуждают произошедшее.

— Белевский сейчас с Тутониным новую порцию флотских мыслей обсуждают, — сказал Николай.

— Могут себе позволить.

Перед глазами открывался прекрасный вид на береговую линию залива. Яркое солнце пригревает через фонарь кабины. Впереди скалистые берега и до аэродрома каких-то 150 километров.

Ощущение на душе, что сделано всё правильно.

Посадка на аэродроме произошла штатно. На стоянке нас уже встречала группа техников со всем необходимым. Топливозаправщик готов заправлять, вооруженцы «зачековывать», а остальной личный состав в ожидании нашего выхода на бетон.

Только мы открыли фонарь, как раздались аплодисменты. Радостные лица коллег, которые не меньше нас заслуживают таких оваций.

Мы медленно спустились по стремянке на бетон и попали в эпицентр похлопываний, рукопожатий и других всевозможных проявлений одобрения сделанного дела.

— Среди ливийцев уже слухи пошли, что американцы могут уйти из Средиземного моря, — поздравлял нас один из инженеров.

Ну, началось! Сейчас будут радоваться, что уйдут. Потом и вовсе захотят в Крестовый поход на Вашингтон. По большому счёту, нам сильно повезло, что американцы устали. Ещё неизвестно, как отработала наша четвёрка.

— Главное, чтобы всё мирно. Не давать им зазнаваться только. Как наши Коля и Сергей делают.

— Обделаться, как в случае с Вьетнамом они не могут. Тем более, уступив нам, — выразил мнение другой.