Князь из будущего. Ч. 1 - Дмитрий Чайка
Через две недели
Стефан ехал на коне рядом с Григорием, с которым сдружился довольно быстро. Любознательность молодого священника и его удивительная память заставляли императорского евнуха говорить почти без умолку. Даже сбитая в кровяную мозоль задница уже не так беспокоила его, он начал привыкать к бродячей жизни. Ведь Стефан в пути уже не первый месяц.
Декан Евгений, у которого нюх на дела был просто собачий, направил письмо самому протоасикриту Александру и получил он него разрешение. Получил он также и подробнейшие инструкции. Как и о чем говорить, о чем не говорить ни в коем случае, и чего нужно добиться от архонта склавинов. Истерзанная непрерывной войной Империя нуждалась в союзниках. В любых, хоть самых завалящих. Таких, кто реально мог помочь, оттянув на себя силы врагов, сжавших Константинополь в удушающих объятьях. И плевать, кому это самый союзник молится, и молится ли вообще. Рациональный холодный ум императорских евнухов цинично оценивал и искреннюю веру людей, стараясь обратить ее на пользу стране, которой служили.
Бургундские земли закончились, они прошли их спокойно. Ведь торговля с вендами находилась под покровительством самого майордома Варнахара II, чью власть в этих землях не оспаривал даже сам король. Но удержать от бесчинств алеманских графов и местную знать можно было только сильной охраной, связываться с которой отряды германцев не рисковали. Они ведь хотели грабить, а не воевать. Тем не менее, найти повод для мзды они не забывали, а потому встреча со стражей всегда становилась испытанием. Тем более, когда в обозе ехала нечестивая статуя, плотно упакованная в солому и холст, и евнух, провезти которого по землям Галлии было не легче, чем негра из экваториальной Африки. И если его вид просто цеплял глаз, то стоило ему раскрыть рот, как любая деревенщина понеслась бы к старосте-центенарию[41], чтобы рассказать про этакое диво. Именно поэтому Стефан притворялся монахом, принявшим обет молчания.
— Это кто такой? — ткнул в него грязным пальцем стражник графства Аргенторат, который алеманы, жившие здесь, называли на свой лад — Штрасбург, город у дороги. Просто и незатейливо. Такими же незатейливыми были тут люди, острым глазом лесного охотника выцепив чужеродной элемент в купеческом караване.
— Это слуга божий! — Григорий двинул на стражника коня. Он вытащил из-за пазухи большой крест, и тот повис поверх туники. — Я пресвитер Григорий. Еду нести слово божье в дикие земли. Этот человек едет со мной. Прочь, нечестивец, или я тебя сейчас прокляну!
Стражник испуганно отпрыгнул в сторону, и достал языческий амулет, призывая в помощь Водана. Христианином он не был, но попов опасался, считая их чем-то вроде сильных колдунов. Он так и смотрел вслед каравану, пока тот не скрылся за горизонтом.
— Ишь, ты, работает! — восхитился Григорий. — Я же принял не только плохое, что связано с церковным саном, но и все хорошее тоже.
— Ты же священник, Григорий, — с насмешливой укоризной сказал Стефан. — Тебе нельзя лгать. Грех это!
— И когда это я солгал? — удивленно спросил его парень. — Я рукоположен в сан? Рукоположен! Ты едешь со мной? Едешь, мы даже с тобой болтаем. Этот воин нечестивец? Еще какой! Даже не сомневайся в этом!
— Но ведь я не слуга господа, — поправил его евнух. — Я слуга императора.
— А разве император не служит делу господа? — парировал Григорий.
— Наверное, служит, — в задумчивости почесал нос Стефан.
— Если император служит господу, а ты служишь императору, значит, ты тоже служишь господу. Логично?
— Логично, — кивнул Стефан. — А ты ловок спорить.
— А почему тебя волнует моя ложь? — с интересом спросил Григорий.
— Меня это вообще не волнует, — пожал плечами Стефан. — Я же слуга Августа. Если нужно солгать для блага государства, я сделаю это, не задумываясь.
— Тогда прими мой совет, Стефан, — внимательно посмотрел на него Григорий. — Когда будешь разговаривать с князем, пусть твой рот не покинет даже слово лжи. Среди воинов лгун не считается человеком, они им брезгуют, словно он прокаженный. И если ты хоть в малости солжешь своему брату, то ты лишишься брата в тот же момент.
— А разве сам князь никогда не врет? — удивился Стефан.
— Врет, конечно, — ответил Григорий. — Но только если это нужно для блага нашего государства. А раз это нужно для блага нашего государства, то это дело хорошее и даже немного богоугодное. Понял?
— Понял! — ответил совершенно ошарашенный этой убийственной логикой Стефан. — И еще я, кажется, понял, почему он именно тебя сделал пресвитером.
Глава 19
Большой Торг удивил Стефана. Не поразил, именно удивил. Жителя столицы мира невозможно было удивить рынком в диком лесном захолустье. Но это только вначале. После пришло осознание того, что тут творится нечто немыслимое для варварского княжества. Ровные ряды прилавков, бдительная стража, которая не вымогала мзду, и бани, в которых можно было помыться, убили его просто наповал. А еще Стефан увидел выстроенную наполовину небольшую крепость из тесаного камня, и это лишило его дара речи, погрузив в глубокую задумчивость. Долгие месяцы он готовился к этому путешествию, тщательно обдумывая каждое слово и каждое будущее действие, но теперь понимал, что все это было бессмысленно. Он готов встретиться с братом, но совершенно не готов встретиться с архонтом склавинов, который в состоянии так организовать торговлю и строить каменные города. Этого вообще никто не умел делать в западной части света. Германцы паразитировали на римском наследии, больше разрушая его, чем сохраняя. Тут же все было сделано с нуля. А еще Стефана поразили трупы казненных разбойников, которые украшали торговый путь прямо от того места, где начинались земли баварского герцога. Тот тоже начал ценить то, что имеет, и тщательно охранял купцов, главный источник пополнения бюджета.
Приск, у которого здесь было свое подворье, остался на торге, следя за разгрузкой товара. Он все еще возил сюда железо в слитках, его тут не хватало, но он понимал, что уже совсем скоро железные изделия он будет возить в Бургундию, а не из нее. Тут хорошо покупали ткани и украшения. И, слава святому Мартину, в Норике пока не рос виноград, и вино продавалось прекрасно.
Григорий и Стефан встали в очередь на паром,
