На волоске (СИ) - Марьяна Брай

Чуть слышный скрип, которого я ждала с нетерпением, раздался уже тогда, когда я собиралась уйти. Думала, что у него не получится сегодня выбраться. Даже помыться успела. Прохлада мурашками проходила по спине, но удовольствие от нее было таким сильным, что передергивалась я именно из-за него.

— Мали, - привычным низким баритоном раздалось за моей спиной.

— Да, я здесь.

— Все долго не ложились спать. Но я дождался и ушел.

— Скажи, Лафат, во что одеты женщины в Балайе?

— Как? – явно вопрос застал его врасплох.

— Какая одежда на них, когда они на улице? Переходят ли они с караванами между канганатами?

— Только, когда женщина приносит трех сыновей муж может отвезти ее в Гордеро. Там она приносит дары Эрине и Асфите, потому что женщины Балайя могут разговаривать только с женщинами…

— Хорошо, - перебила я его, - ладно, Асфите, так Асфите. Значит, в этот самый Гордеро можно попасть и женщинам… Во что одета женщина, ну… когда с мужем едут, идут, плывут, как там нужно добираться до него?

— У нее есть дорожные одежды и белоснежные одежды для храма…

— Опиши их, Лафат. Дорожные одежды… из чего они состоят, - меня начал раздражать его спокойный голос, будто мы сидели в кафе за чашкой чая после работы, а дома нас даже кот не ждал. Как будто он не понимает, что в любую секунду нас могут снова спугнуть, и тогда нужно будет снова здесь встречаться и тянуть из него информацию будто клещами.

— На них шаровары, рубаха почти до пола, но бока до бедер разрезаны. Потом верхняя рубаха с рукавами, широкий пояс без украшений и несколько полотен, чтобы закрыть лицо.

— Женщины не показывают свое лицо? – я так и думала. В каком ты мире ни окажись, обязательно будет место, где тебя соберут, как лук, а сверху завяжут марлей.

— Показывают, но пустыня и солнце могут испортить лицо, - удивленно ответил он.

— Значит, у тебя дома женщины ходят с открытыми лицами и открытой головой?

— Солнце очень жаркое, и голова будет болеть. У меня дома все ходят в тканях. Голова накрыта постоянно. Только перед сном мы их снимаем, Мали, - он, похоже, тоже начал раздражаться и считать меня невеждой.

— Хорошо. Женщины у вас такие же темные как ты? Сильно темнее меня?

— Некоторые как я, кто-то как ты, но у них другие глаза и другой нос.

— Понятно. А может быть такое, чтобы женщина закрывала лицо? Ну, бывает такое, что нельзя женщине появляться с открытым лицом?

— Конечно, - его тон теперь точно означал, что я тупица. – Когда женщина носит ребенка, иначе ее может увидеть Хирг.

— А это что за тварь? – мне становилось страшнее и страшнее. Лафат не был похож на истерическую служанку, которая нет-нет да и упомянет это имя, но всегда в русле не очень приятном. Беременным-то он чем мог навредить?

— Хирг – сын Даркана и Эрины. Пока он жил в теле своей матери, он съел свою сестру, которая должна была родиться вместе с ним, - голос Лафата смел все мои надежды на то, что он адекватнее истеричных баб. Придется мириться с тем, что все здесь верят в эту хрень.

— И? – пауза в его рассказе, видимо, нужна была для того, чтобы я прочувствовалась и, может быть, даже немного пустила в штаны, но Лафат не жил в маленьком городке в период девяностых.

— Он может съесть ребенка, который находится в чреве матери, - теперь голос его стал бесцветным, как будто он заподозрил, что я и есть этот самый Хирг.

— Ладно, поняла. Спасибо за мифы древней….э-э-э Синцерии.

— Ты этого не знала? – я сморщилась, поняв, что снова сдала с потрохами всю «малину».

Глава 17

Глава 17

Всю ночь я представляла, какой будет завтрашняя вылазка в город, что я увижу, на чем мы поедем и как я внимательно и детально рассмотрю людей. Заснула под утро, а когда Кали пришла, Крита с трудом разбудила меня. Оказалось, что время уже сильно за обед, и я пропустила завтрак, так как подруга просто не смогла меня поднять. Голова раскалывалась от того, что переспала, от жары и духоты в домике с закрытой дверью и от мыслей.

— Надевай это, - помощница хозяйки бросила прямо на меня ворох одежды и наблюдала как я встаю.

— Мне надо туда, - я указала в сторону туалета, но она не дала мне пройти. На лице ее читалось не то чтоб омерзение, но брезгливость точно.

— Одевайся, потом пойдешь «туда», - эта дрянь умело повторила мою интонацию. Значит, внимательная, не нужно ее недооценивать. И стоит на своем отлично.

Вся эта одежна надевалась поверх рубахи, в которой ходили дома. Жара плавила мозг. И это только начало лета, как я понимала. Здесь было серое с синими вставками по подолу платье с широкими, но зауженным у кисти рукавами, безрукавка, доходящая до середины бедра, застиранного синего цвета и серый платок, который завязать нужно было назад узлом.

Да, жарковато, и эта дурацкая безрукавка только добавляла тепла. Платье можно было надеть на голое тело, но Кали не позволила мне снять рубаху. То ли ее задачей было организовать мне полное неудобство, то ли они все не понимали, что это просто негигиенично. Сама она была в светлом платье с голубыми полосками по подолу, безрукавка тонкая и короткой, как жакет.

Она ослабила мой пояс, завязав его так, чтобы он просто не сваливался с бедер. У нее пояс был повязан также слабо. «Значит, талию сильно выделять не принято. Только вот служанкам или всем?»